- Все равно напишу рассказ о любви, - говорю я ей в спину. - Такой рассказ, что даже ты признаешь - это про любовь.

- Не напишешь, Феофанчик, не выйдет, - не оборачиваясь, отвечает знакомая. - Для этого самому надо любить...

2

Рассказ о любви. Сюжетов вертится масса, море, я просто тону в них и не знаю, что выбрать. Я не беру за мерку то, что назвала бы любовью знакомая. Я пишу не для нее. Пишу я всегда только для себя, хотя часто с подначек окружающих. Итак, любовь, любовь...

"Живет себе человек. Приходит к нему друг с невестой. Или с любовницей - теперь это не разберешь, не прошлый век. Потом эта женщина приходит одна... и отдается. Не совсем точно, просто так у них получается само собой ("Вот, опять гимнастика, - слышен ироничный голос знакомой. - Причем здесь любовь?" К черту такие мысли, к черту! Дальше!..) Человек понимает, что любит ее. Она говорит, что любит его. Три месяца все прекрасно и удивительно. Потом она возвращается к другу этого человека... Черно. Месяц жизнь катится по инерции, без всякого желания. Случайно (а может и нет, кто знает?) встречается она и спрашивает: "Ты меня уже не любишь?" Жизнь начинается снова. Два месяца все опять прекрасно и удивительно. Потом она говорит: "Я тебя люблю на всю жизнь, но в постели ты не в моем вкусе." Пять лет он не дотрагивается до нее. Они часто встречаются, чисто платонически. Что он чувствует при этом - не передать, это можно лишь пережить. Что испытывает она - неизвестно, тайна. У нее много любовников сменяют друг друга, но она по-прежнему говорит человеку, что он для нее самый главный и единственный. Слова, противоречащие делам... А может, и нет, смотря как взглянуть. Временами он ненавидит ее, временами жить без нее не может. Беда вся не в том, что они не ложатся в постель. Просто раз за разом человек видит, как она отдаляется от него, замыкаясь в непробиваемой скорлупе. Пять лет он хранит ей верность. На шестой понимает, что это ее не трогает. Ей все равно. У него появляются женщины. Она отдаляется все больше, затягиваясь голубым туманом неизбывной тоски. Это все, что остается от его любви, и человек понимает, что эта тоска ему - на всю жизнь..."

"Живет себе человек. Знакомится с женщиной. Она приезжая и скоро должна уехать. Разведенная, одинокая, близкая по духу. Человек тоже холост и одинок. Ничего такого не происходит в эти недолгие встречи (не усмехайся, знакомая, никакой гимнастики!). Она уезжает, и человек постепенно понимает, что любит ее. Он приезжает к ней в город, они очень мило встречаются. Человек признается ей в любви и предлагает выйти за него. Отказ. Твердый, нерушимый, железобетонный... Потом по несколько раз в год она приезжает в командировки и живет у этого человека. Они спят в одной комнате, но на разных постелях, они много разговаривают, пьют вино, им хорошо друг с другом (и опять никакой гимнастики, знакомая, клянусь!). Так проходит девять лет. Человек по-прежнему любит ее, но никогда ни словом не признается в этом. За это время она выходит там, у себя в городе, замуж. У нее уже дети. С человеком она по-прежнему встречается несколько раз в год. Они переписываюся. У нее уже нелады с мужем и близок развод, она не скрывает ничего этого в письмах. И вдруг приезжает... И был вечер, и была ночь. Единственная ночь, безумная ночь, когда чувства смяты и выплеснуты наружу, когда двое стали единым целым и никого больше не было в целом мире (вот она, твоя гимнастика!). Единственная ночь... А наутро она уехала. И разводится с мужем раздумала. И опять покатилось, потянулось времечко. А человек все ждет, хотя такая ночь, быть может, никогда не повторится. Никогда..." И это тоже любовь?

"Совсем маленький сюжет. Человек стоял на остановке. Была осень, был мелкий дождик. "Извините, закурить не найдется?" - хрипловатый, но трезвый голос. Она стояла в тонком платьице, маленькая, худенькая, зябко обхватив хрупкие плечи. Он предложил ей сигарету. Он накинул ей на плечи свою куртку. Подошел троллейбус и оказалось, что им по пути. По дороге они немного разговорились. Обычный разговор. "Как вас зовут?" В ответ она чертит имя пальчиком на запотевшем стекле. "А где вы живете?" Молчание и загадочная улыбка. Она встает. "Мне выходить". А взгляд призывный. Он понимает, что надо вставать, проводить ее до дома и... Но он едет на работу. У него ночная смена. И он остается сидеть, кивнув на прощание. Вот и все. Больше он никогда ее не видел. Только почему и теперь, двенадцать лет спустя, он все вспоминает ее хрупкие плечи, голос и пальчик, рисующий на стекле имя?..." А что это, тоже любовь?

Сюжеты, сюжеты... Они вьются, как мухи, они толкают друг друга, и все про любовь, и все неповторимые, но одновременно и в чем-то похожие. Может быть, именно в чувствах?

А если еще учесть, что все рассказанное про одного и того же человека. А если еще представить при этом, что все рассказанное - и многое, многое другое, что осталось пока за кадром - происходило с одним человеком не поочередно, а враз, одновременно. Что же тогда - все же любовь?... Не знаю, не знаю. Знаю только, что тогда это буду я, Феофанчик, как он есть, открытый перед Господом и читателями, выплескивающий на страницы все до самого дна в надежде, что хоть кто-то это прочтет, и проникнется, и не повторит моей жизни... Не потому, что она плохая или бестолковая, а потому, что она - моя. Мне другой не надо, но ведь вам тоже не надо никакой другой жизни, кроме вашей собственной.

3

И была жизнь, и была любовь. Такова c'est la vie.

И была любовь, отделенная от секса. И был секс без любви.

И все это было прекрасно, каждое в своем роде. И все это было горько и больно, потому, что не может быть счастья без боли. Они всегда идут друг за другом, а иногда и вперемешку.

Мне чаще достается как раз вперемешку. В первую очередь из-за внешности. Я не красавец, не Шварцнеггер какой-нибудь. Я тощий и длинный, рыжий, сутулый, очкарик. Типичная карикатура на интеллигента. Я до сих пор не умею бить в морду первым, а вторым не всегда уже удается. Возможно, я думаю так много о женщинах лишь потому, что женщины не кидаются на меня с первого взгляда. Ко мне им надо сначала привыкать, а это доступно не каждой. Но я не плачусь на судьбу. Мне спасает ирония и любовь. Ирония по отношению к себе и к миру, любовь - к женщинам.