Август. Дочка! Дорогая моя доченька!
Берта. Вы! Не смейте меня трогать! От вас пахнет рыбой!
Все водяные духи (неодобрительно). Ох! Ох!
Евгения. Дитятко мое!.. Я так просила тебя у господа бога!
Берта. О, господи боже, взываю к тебе, сделай меня хотя бы сиротой!
Король. Стыдись, девушка! Вот что, оказывается, было причиной твоей нежности ко мне - мой трон! Ты попросту выскочка и неблагодарная к тому же. Проси прощения у своих родителей и у Ундины.
Берта. Никогда!
Король. Воля твоя. Если не будешь повиноваться, я удалю тебя из города и ты окончишь свою жизнь в монастыре.
Берта. Она уже окончена...
Все уходят, кроме Ундины, Берты, Рыцаря.
СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Берта. Ундина. Рыцарь.
Август и Евгения стоят в глубине залы. Когда Ундина говорит о их королевском достоинстве, кажется, будто на их головах появились золотые короны.
Ундина. Простите, Берта.
Берта. Оставьте меня...
Ундина. Не отвечайте теперь. Я больше не нуждаюсь в ответе.
Берта. Жалость для меня горше унижения.
Рыцарь. Мы вас не покинем, Берта!
Ундина. Я припадаю к вашим коленям, Берта! Вы родились от рыбака! Отныне вы моя королева. Водяные называют Августа "ваше величество".
Рыцарь. Что вы теперь будете делать, Берта?
Берта. Я всегда делала то, к чему обязывало меня мое положение...
Ундина. Как я вам завидую! Вы будете делать то, что делают дочери рыбака!
Рыцарь. Не настаивай на этом, Ундина.
Ундина. Настаиваю, Ганс. Надо, чтобы Берта поняла, кто она такая. Пойми и ты. Август - великий король великого королевства. Когда Август хмурит брови, миллиарды форелей трепещут.
Рыцарь. Куда вы пойдете, Берта?
Берта. Куда мне идти? Все от меня отворачиваются.
Ундина. Пойдемте с нами. Ведь ты согласишься принять мою сестру, Ганс? Потому что Берта моя сестра. Старшая сестра. Выше голову, Берта. Вы унаследовали свое достоинство от Евгении. У нас Евгения - королева. Благородна, как Евгения, - говорят пресноводные рыбы.
Рыцарь. Мы не хотим больше жить при дворе, Берта. Ундина права. Нынче же вечером уедемте с нами.
Ундина. Простите, Берта. Извините мою вспышку. Я все время забываю, что для людей то что было, то было. Как трудно у вас жить, когда нельзя взять обратно слова, которые ты произнес всего один раз, когда каждый твой шест сделан раз навсегда. Куда полезнее было бы, если бы слова ненависти, произнесенные другими, превращались бы у людей в слова любви!.. Для меня так оно и есть во всем, что касается вас, Берта...
Камергер (высовывает голову). Король желает знать, было ли испрошено прощение.
Ундина. Да, на коленях.
Рыцарь. Поедем, Берта, у меня просторный замок. Вы будете жить, как пожелаете, - одна, если захотите жить одна, в том крыле замка, что выходит к озеру.
Ундина. Ах, близ твоего замка есть озеро? Тогда Берта будет жить в другом крыле.
Рыцарь. В том, что смотрит на Рейн? Как ей угодно.
Ундина. Рейн? Твой замок соседствует с Рейном?
Рыцарь. Только с востока. На юге струятся водопады. Поедем, Берта.
Ундина. О, Ганс, нет ли у тебя замка на равнине без прудов и ключей?
Рыцарь. Идите, Берта, скоро я к вам присоединюсь.
Возвращается к Ундине.
Рыцарь. Откуда такая водобоязнь? Что происходит между тобою и водой?
Ундина. Между водой и мною - ничего.
Рыцарь. Думаешь, я не замечаю? Ты не даешь мне приблизиться даже к ручейку. Ты становишься между мною и морем. Стоит мне присесть на край колодца, как ты уводишь меня прочь.
Ундина. Берегись воды, Ганс.
Рыцарь. Да, мой замок стоит среди вод, и утром я буду принимать душ под своим водопадом, в полдень удить рыбу в своем озере, а вечером купаться в Рейне. Мне знаком в нем каждый водоворот, каждая яма. Если вода рассчитывает меня испугать, она ошибается. Вода ничего не смыслит, вода ничего не слышит!
Уходит. Внезапно взвиваются вверх струи всех водометов вокруг залы.
Ундина. Она услышала!
Идет вслед за рыцарем.
Камергер (иллюзионисту). Браво, браво! Я горю нетерпением увидеть развязку. Когда продолжение?
Иллюзионист. Прямо сейчас, если желаете.
Камергер. Но что у меня с лицом? Теперь на нем морщины! Я лысый!
Иллюзионист. Вы сами того хотели. За час прошло десять лет.
Камергер. У меня фальшивые зубы? Я шепелявлю?
Иллюзионист. Продолжать, ваша светлость?
Камергер. Нет. Нет! Антракт! Антракт!
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Двор замка. Утро бракосочетания Берты и рыцаря.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Берта. Ганс. Слуги.
Слуга. Хористы прибыли и поднялись на хоры.
Ганс. Что ты говоришь?
Другой слуга. Он о певцах глаголет, что явились украсить песнею обряд священный брака.
Ганс. А ты? Ты не можешь говорить по-другому? Более простым языком!
Слуга. О, лета долгие графине Берте! Да здравствует прекрасная невеста!
Ганс. Убирайся!
Берта. Не гневайся, о Ганс, в такой чудесный день!
Ганс. Как, и ты тоже?
Берта. Твоей женой я стану через час, зачем же хмурить брови и сердиться?
Ганс. Ты тоже! Ты говоришь, как они!
Берта. А что дурного слуги говорят? Они лишь рады нашему блаженству.
Ганс. Повтори свою фразу... Живо! Живо! Не меняя ни одного слова!
Берта. А что дурного слуги говорят? Они лишь рады нашему блаженству...
Ганс. Наконец-то! Спасибо!
Берта. Ты пугаешь меня, Ганс! Уже несколько дней ты меня пугаешь...
Ганс. Ты все знаешь о Виттенштейнах, узнай же еще и вот что: в тот день, когда дом Виттенштейнов должно посетить несчастье, их слуги без всякого повода начинают говорить торжественным языком. Их фразы становятся ритмичны, слова благородны. Все, чем обычно пользуются поэты, внезапно переходит к прачкам и конюхам. Простой люд вдруг начинает видеть то, чего прежде никогда не замечал - изгибы рек, шестигранники медовых сот. Он думает о природе. Думает о душе... Сегодня случится несчастье.
Берта. Они не говорили стихами. Их фразы не рифмовались.
Ганс. Когда Виттенштейн вдруг слышит, что один из слуг говорит в рифму, читает на память стихотворение, значит пришла смерть.
Берта. О, Ганс, это потому, что в знаменательные дни ухо Виттенштейнов облагораживает все звуки. Но это наверняка справедливо не только для часов скорби, но и для празднеств!