-- Это зонтик от солнца и дождя, -- ответила она.

Но так как дождь припустил сильней, а я боюсь влажности, мы снова спрятались под крышей винодельни, которую совсем недавно покинули.

"По соснам сверху вниз медленно спускалась коричневая процессия гусениц, которую у подножия подолгу караулили и тут же пожирали толстые красотелы".

-- Я никогда не видела красотелов! -- сказала Анжель (так как я ей показал эту фразу).

-- И я, дорогая Анжель, и гусениц тоже. В конце концов, сейчас не сезон; но эта фраза, не правда ли, великолепно передает впечатление от нашего путешествия...

"Довольно удачно, в конце концов, что это маленькое путешествие сорвалось, -- таким образом, оно вам послужит уроком".

-- О! Зачем вы это говорите? -- подхватила Анжель.

-- Мой дорогой друг, поймите же, что путешествие может доставить нам только побочное удовольствие. Путешествуют ради познания... Как? Вы плачете, дорогой друг?

-- Ничуть! -- ответила она.

-- Пошли! Тем хуже. По крайней мере вы раскраснелись. ВОСКРЕСЕНЬЕ

В записной книжке:

"Десять часов: воскресная месса.

Визит к Ришару.

К пяти часам вместе с Юбером навестить бедствующее семейство Росселанж и крошку-землекопа Грабю.

Заметить Анжель, насколько серьезны мои шутки.

Закончить "Топи". -- Центр тяжести".

Было девять часов. Торжественность этого дня я ощутил по охватившей меня тоске. Слегка подперев рукой голову, я писал:

"Всю жизнь я тянулся туда, где хоть на толику больше света. Ах, сколько людей я видел вокруг себя, которые чахли в слишком тесных каморках; в них не заглядывало солнце; только отблеск его, отраженный и полинявший, проникал туда в полдень. К тому часу, когда в улочках настаивалась удушающая, без единого дуновения, жара; запертые между стенами лучи разогревали воздух до дурноты. Кто наблюдал все это, тот переносился мысленно в просторы, воображал лучи на морской пене, на колосьях равнин..."

Вошла Анжель.

Я воскликнул: "Вы! дорогая Анжель!"

Она мне сказала: "Вы работаете? Вы сегодня утром печальны. Я это почувствовала. Я пришла".

-- Дорогая Анжель!.. Но -- садитесь. Почему бы мне быть сегодня утром печальнее, чем всегда?

-- О! вы опечалены, не так ли? К тому же то, что вы говорили мне вчера, неправда... Не можете же вы радоваться, что наше путешествие оказалось совсем не таким, каким мы его представляли.

-- Милая Анжель!.. Я очень тронут вашими словами... Да, я печален, дорогой друг; у меня действительно сегодня утром скорбит душа.

-- Я пришла ее утешить, -- сказала она.

-- Как нас отбросило, моя дорогая! Теперь все стало куда печальней. Признаться, я очень рассчитывал на это путешествие, я надеялся, что оно поможет по-новому проявиться моему таланту. верно, что это предложение исходило от вас, но я думал о нем уже много лет. Я теперь лучше представляю все то, от чего мне хотелось избавиться, то есть именно то, что я обретаю вновь.

-- Быть может, -- сказала Анжель, -- мы уехали недостаточно далеко. Но чтобы увидеть море, нужно было два дня, а мы хотели поспеть на воскресную мессу.

-- Мы не подумали о том, что это совпадает по времени, Анжель; и потом, как далеко нам следовало уехать? Как нас отбросило, Анжель! Теперь, когда вспоминаешь наше путешествие, -- каким же оно вышло грустным! Слово "кирказон" в какой-то мере эту печать и несет. Вы будете очень долго вспоминать наш обед под крышей винодельни, и дождь, и как мы потом продрогли и молчали. Побудьте, побудьте со мной это утро, ах! прошу вас. Я чувствую, что вот-вот разрыдаюсь. Мне кажется, что я всегда ношу "Топи" с собой. "Топи" никому не причиняют столько неприятностей, как мне самому...

-- Оставили бы вы эту книгу, -- сказала она мне.

-- Анжель! Анжель, вы не понимаете! Я оставляю ее здесь; я нахожу ее там; я нахожу ее везде; один вид посторонних выводит меня из себя, и наше маленькое путешествие меня от этого не избавило. Постоянно стремясь еще раз прожить день вчерашний, мы не грусть свою развеиваем, мы не страсти свои утоляем, мы расходуем лишь самих себя и каждый день теряем силы. Как мы удлиняем прошлое! Я боюсь смерти, дорогая Анжель. Ничто не удастся нам вывести из подчинения времени -- ибо ничто нельзя сделать раз и навсегда. Разве только иные творения могут жить, не нуждаясь больше в нас. Но из всего того, что мы делаем, ничто не может длиться дольше, нежели мы к тому прикладываем старание. И, однако ж, все наши деяния более чем реальны и тяготят нас. А тяготит нас необходимость их повторять; есть в этом что-то такое, что я больше не понимаю отчетливо. Извините -- одну минуточку...

И, взяв листок, я написал: "Нам приходится прилагать старания для свершения поступков, когда они не идут от чистого сердца".

Я продолжил:

-- Но поймите, дорогая Анжель, что именно в этом причина неудачи нашего путешествия... Ничего невозможно оставить позади, сказав: "Сие существует". Так что мы и вернулись назад с целью убедиться, а там ли оно еще. Ах, какое несчастье! Выходит, мы ни к чему не подтолкнули других! Ни к чему! Только и остается, что волочить за собой прошлое, которое как бы легло в вечный дрейф... Вот и наши отношения, дорогая Анжель, они ведь довольно преходящи. Впрочем, именно это, поймите, нам и позволило сделать их столь длительными.

-- О! Вы несправедливы, -- сказала она.

-- Нет, дорогой друго, -- нет, это не так, но я прошу вас отдать себе отчет в том, что они производят впечатление бесплодности.

Тогда Анжель наклонила голову и, слегка улыбаясь, сказала -- из вежливости:

-- Сегодня вечером я останусь; вы не возражаете?

Я вскричал:

-- О! Полноте, дорогой друг! Если теперь уже и говорить нельзя о таких вещах, без того чтобы сей же час... -- Впрочем, признайтесь, что у вас нет к этому сильного влечения; и потом, уверяю вас, вы впечатлительны, именно о вас я думал, когда, припомните, написал эту фразу: "Она боялась сладострастия, как чего-то для себя непосильного, что могло бы ее убить". -- Вы утверждали, что это было преувеличением... Нет, дорогой друг, -- нет -- это могло бы нас стеснить; я по этому поводу даже написал стихи:

...............

Дорогая, ты и я Не из тех, чтоб сыновья Народились у нас, как у людей.

(Остаток этой вещи пронизан патетикой, но слишком длинен, чтобы цитировать его тут.) Впрочем, я сам-то не очень силен и именно это пытался выразить в следующих стихах, которые вам отныне запомнятся (в них все-таки есть преувеличение);