– Бейзик, – повелительно произнес Прадо, и один из державших принца мужчин одной рукой обхватил его за шею, а другой плотно закрыл ему рот. Линан попытался сопротивляться, однако из-за его спины вышел второй помощник Джеса, встал перед юношей и сильно ударил его в грудь. У Линана от боли перехватило дыхание, и на глазах выступили слезы.

С обезоруживающей улыбкой Прадо приставил острие ножа к челюсти Линана на уровне его правого уха.

– Рендл не прислал никаких указаний о том, в каком состоянии тебя нужно доставить к нему, было сказано только, что ты должен остаться в живых. Это научит тебя отвечать на вопросы твоих доброжелателей.

В голове Линана будто бы что-то взорвалось от мучительной агонии, когда маленький нож глубоко вонзился в его челюсть и прорезал ее до самого подбородка. Его крик заглушила могучая рука, зажимавшая его рот.

– В прежние времена, когда я был не капитаном, а рабовладельцем, я ни за что не стал бы метить мою собственность, которой мог торговать, на таком видном месте. – Прадо обтер нож и засунул его обратно за пояс. – Воспринимай это, как твое вступление в зрелость. Добро пожаловать в мир боли, хотя, к сожалению, в твоем случае едва ли это затянется надолго.

Он достал платок и вытер кровь, стекавшую по шее Линана, потом сунул его в руку Линана.

– Зажимай им порез. Он послужит до тех пор, пока мы сможем обработать его получше.

Линан закрыл глаза и отчаянно пытался преодолеть жгучую боль, грозившую ему потерей сознания.

Прадо повелительно кивнул человеку, державшему Линана, и тот рывком поднял пленника на ноги.

– Веди себя тихо, – прошептал Бейзик ему на ухо, – а иначе Джес еще раз порежет тебя.

Прадо вышел из харчевни первым, двое других подхватил Линана. На улице шел дождь, и от внезапного холода Линан застонал. По его рубашке текли кровь и вода. Его толкали и тащили вдоль стены харчевни туда, где были привязаны три коня. С седел свешивались полные переметные сумы и мечи.

Прадо схватил Линана за волосы.

– Ты можешь облегчить для себя эту поездку. Делай все, что тебе скажут, и тебе будет вполне удобно, но если только ты вздумаешь перечить мне, я нарисую новый узор на другой стороне твоего лица, а потом мы привяжем тебя сзади, как безногую собаку. – Он стиснул лицо Линана ладонью и рассмеялся. – Не стоит строить из себя такого уж бедолагу, мальчик, прежде чем твоя жизнь закончится, тебе придется гораздо хуже, чем сейчас.

– А как насчет его друзей? – спросил Эзор.

– Их будет слишком много для того, чтобы мы смогли утащить их всех. Вот он, наш главный приз.

Прадо вскочил на одного из коней и протянул руку Линану. Линан заколебался и на свою беду был наказан сильным ударом по почкам. Крепкие руки подхватили его под мышки, подняли и усадили за спиной Прадо.

– Держитесь, Ваше Высочество, если не хотите свалиться.

Остальные двое тоже уселись в седла. Прадо взмахнул рукой, и по этому сигналу они молча выехали на главную улицу и направились на север, в пелену дождя, а ночь заглушала стук копыт.

Глава 20

Все было настолько же неожиданно, насколько это было желанно. Арива и Сендарус сидели в ее спальне, беседуя о будущем, которое могло стать для них общим. Не было сказано ни слова о том, что могут породниться королевские дома, о могучем союзе двух великих народов, говорили они лишь о том, что смогут жить одной общей жизнью, а не порознь, о том, что у них родятся дети, о том, что стариться они будут вместе. А потом, словно бы Божьим промыслом, разговор перешел в объятия и поцелуи, и в конце концов они оказались вместе в постели. Окна были распахнуты, лунный молочно-белый свет заливал спальню, свет такой яркий, точно часть солнца. Когда принц лишил королеву девственности, она заглушила свой крик подушкой, чтобы его не услышали стражники.

Потом, позже, когда Сендарус уже спал, положив голову на ее живот, она ощутила на своей груди тепло Ключей Власти и увидела их мерцание. Она провела пальцем по его спине, по шее, по щеке, нежно поцеловала его в лоб, осторожно, чтобы не разбудить, переложила его голову на постель и соскользнула с нее.

Она завернулась в плащ и подошла к окну, чтобы окинуть взглядом свой город и все свое королевство. Сама она даже смутно не могла себе представить, что именно она хотела бы увидеть, – может быть, какой-нибудь вещий знак, – однако она испытала чувство удовлетворения от того, что под луной и звездным небом царило абсолютное спокойствие и тишина. Эта тишина и покой заставили ее почувствовать себя так, будто вся вселенная ожидала того, что произошло этой ночью между ней и Сендарусом, и принимала это событие благосклонно, точно некую неизбежность. Арива оглянулась на постель и некоторое время смотрела на своего спавшего возлюбленного, на губах которого играла сладчайшая из всех возможных улыбок, но потом она увидела на простынях собственную кровь. Ее удивило то, что крови было так много, а потом она ощутила покалывание между бедрами.

»Может быть, все великое всегда начинается с крови, – подумала она. – Любовь, рождение и смерть. И новое царствование».

Прохладный ветер остудил ее затылок и шею, и она вздрогнула, словно ощутила прикосновение чьей-то холодной руки.

Олио понял все сразу, как только утром увидел свою сестру.

Он ничего не сказал ей, но в течение всего совместного завтрака внимательно наблюдал за ней и Сендарусом. На первый взгляд казалось, что в привычках королевских отпрысков и их манере держаться ничего не изменилось, но на самом деле к этому теперь добавилось новое знание друг о друге. Олио невольно задался вопросом, кто еще сможет это заметить. Безусловно, фрейлины Аривы, а это означало, что новость разнесется по всему двору до конца дня. Это несколько озадачило принца. Когда тарелки опустели, Олио потянулся к сестре и с нежностью поцеловал ее в щеку.

– Чего это ради? – спросила она, однако было видно, что нежность брата доставила ей удовольствие.

Олио не ответил, только с улыбкой, выдававшей знание, посмотрел на влюбленных.

Сендарус покраснел.

– Это так очевидно? – спросила Арива.

Олио кивнул.

– Значит, то же самое можно заметить, глядя на принца, – сухо заметила она.

– Верно, – подтвердил Олио. Облизав губы, он осторожно спросил: – Намереваетесь ли вы пойти дальше этим путем?

– Да, – одновременно ответили Арива и Сендарус.

– А к-к-когда же в-в-вы собираетесь сделать официальное оглашение?

– Мы этого не обсуждали, – ответил Сендарус.

– К сожалению, мы не можем решить этого сами, – со вздохом произнесла Арива. – Мы оба королевской крови. Наша помолвка и венчание будут иметь государственное значение. Наша любовь принадлежит только нам, но наша свадьба станет делом всего народа. Кроме того, на следующую неделю назначена коронация. Дела следует делать по очереди.

– Двадцати Домам такие н-н-новости придутся н-не по вкусу, – заметил Олио.

– Ну и хорошо, – просто отозвалась Арива.

– Они ведь сами все уладят, верно? – спросил Сендарус, которого до сих пор удивляло то обстоятельство, что королевская семья не пользовалась безусловной поддержкой знати. Его отец, пользовавшийся меньшей властью и авторитетом у своего народа, нежели Арива, ни за что и никогда не допустил бы открытых разногласий, по своему обыкновению он решил бы все в свою пользу.

Арива и Олио переглянулись.

– Коль скоро я не собираюсь ничего с ними улаживать, они поведут себя так же.

– Мягко сказано, милая сестричка, – заметил Олио. – Они до сих пор не могут оправиться от того, что ты оказалась на троне.

– Я и сама еще не вполне от этого оправилась, – твердо произнесла она. – Однако им придется понять, что благополучие королевства стоит выше их собственного благополучия.

– И снова я сказал бы, что это чересчур мягко. У тебя серьезные проблемы на с-с-севере, так что лучше было бы не создавать лишних проблем здесь, в Кендре.

– Хаксус? – спросил Сендарус. – Я ничего не слышал об этом.