-- Хорошо. Пусть будет так. Готовьтесь. Начало работы через час тридцать. Но прежде чем вы приступите к подготовке, я хочу обратиться, Кэлл, к тебе. Ты хорошо понимаешь, насколько ответственна, тяжела и чрезвычайно опасна предстоящая работа. Жизнь или смерть звездолета в ваших руках. Тем не менее, Кэлл, меньше риска. И вот еще что -- человек Земли должен при любых обстоятельствах остаться живым. Ты все понял? -- при последних словах Римодала Сергей почувствовал себя весьма неловко, а Кэлл молча кивнул головой и, положив руку на плечо Сергею, просто сказал:

-- Ну что? Пошли?

В дверях Сергей обернулся и посмотрел на Лемму. Она стояла, ухватившись руками за спинку кресла, в глазах были отчаянье и боль. Он надеялся, что она что-то скажет ему. Но Лемма молчала.

Как только за уходящими закрылась дверь, Лемма пошатнулась и медленно опустилась в кресло. Римодал молча наблюдал за нею. По щекам Леммы текли крупные слезы. В душе его шевельнулось нечто вроде участия. Лемма схватила его руку, прижалась к ней лицом и зарыдала.

Римодал любил Лемму, любил как дочь. У него не было семьи. Да и откуда ей было взяться, если он вечно испытывал судьбу, в бесконечных странствиях добывая честь и славу своей галактике.

Лемма была дочерью его самого близкого друга, он знал ее с детства.

-- Ну, хватит, Леммочка, хватит, успокойся. Все будет хорошо. С ним ничего не случится.

-- Но ведь в этом отсеке силовые поля огромной мощности. Ты же хорошо понимаешь, что для Сергея это смерть, -- сквозь слезы проговорила Лемма.

-- Ничего не произойдет. У них великолепные защитные костюмы с пятикратным коэффициентом надежности.

-- Да, но они рассчитаны на короткое время, а что потом..? -всхлипывала Лемма.

-- У них хватит времени. Успокойся. Нам пора заняться координацией действия аварийной группы.

Шел восьмой час работы в отсеке. Все было нормально, без каких-либо серьезных осложнений. Поврежденный накопитель уже был отсоединен от четвертого блока, поставлены мощные заглушки и уплотнители. Оставалось решить главную задачу -- погрузить неисправный блок в контейнер отстреливаемого модуля звездолета. Неожиданно Лемма вскрикнула:

-- Командир, смотрите, что там у них?

На экране четко было видно, как скафандр Сергея оказался зажатым между стенкой модуля и контейнером.

-- Кэлл, что случилось? Доложите! -- стараясь не выказывать волнения, проговорил Ридомал.

-- Зажало его, зажало, командир! Кажется, есть повреждение скафандра. Нужна срочно невесомость. Командир, ты меня слышишь?

-- Спокойно, Кэлл. Слышу хорошо. Отключаю систему искусственной гравитации. Сергея срочно в операционную, -- распорядился Римодал и посмотрел на Лемму.

Бледная, как смерть, она, вцепившись пальцами в панель пульта управления, вся подалась вперед, словно приготовилась ворваться во внутрь экрана спасать любимого.

-- Лемма, -- как можно мягче сказал Римодал, -- пока ничего страшного. Возьми себя в руки и немедленно отправляйся в операционную. Может, понадобится твоя помощь.

Когда тело Сергея, подталкиваемого Кэллом, медленно подплывало к выходному люку, Лемма, вскочив с кресла, метнулась к двери и исчезла за ней.

Глава 8. У ЦЕЛИ

Сознание к Сергею возвращалось медленно. Оно было очень хрупким, трудноуловимым, исчезающим и появляющимся вновь в виде непоследовательных и постоянно меняющихся кадров хроники пережитых событий. Он спокойно вспоминал, оценивал свои действия и поступки. И он вспомнил почти все, что произошло с ним до того момента, как вошел в силовой отсек корабля. Что произошло дальше, этого он не помнил.

"Ладно, -- думал он, -- оставим это. Разберемся позже. Проанализируем конкретную ситуацию. Итак, сознание работает, значит я жив. Это уже хорошо. Далее. Где я? Почему темно и так тихо? Где Лемма? Где остальные? Что с ними? Надо открыть глаза. Странно, почему я ничего не вижу? Может, я ослеп?" -- От этой мысли по телу Сергея волнами прокатилась нервная дрожь.

Шли уже третьи сутки, как Лемма не отходила от Сергея, пытаясь всеми средствами помочь ему выйти из состояния анабиоза. Уже неделю, как все члены экипажа приступили к исполнению своих обязанностей на втором, заключительном этапе полета. Все чувствовали себя после сна хорошо, системы корабля функционировали нормально. Вот только Сергей...

-- Господи, помоги ему и мне, -- неустанно шептала Лемма, в очередной раз пытаясь помочь ему включить сознание.

Обстоятельства для Сергея сложились очень неудачно. Из-за катастрофического отсутствия времени (корабль был уже готов к прыжку в иное измерение) в режим анабиоза вводить его пришлось в бессознательном состоянии после тяжелейшей операции по пересадке кости и тканей на пораженном участке тела. Поэтому ни научно, ни методически к этому сложному процессу он оказался не подготовлен.

-- Лемма, -- Кэлл осторожно тронул ее за плечо. -- Мне кажется, он начинает приходить в себя. Ты видишь?

-- Тише, Кэлл, тише, дорогой. Все вижу и знаю. Ты иди, иди, займись чем-нибудь, -- она погладила Кэлла по плечу и легонько подтолкнула к выходу. Кэлл тихо вышел из комнаты, размышляя о потрясающих изменениях в характере и поведении Леммы с того момента, как к ней пришла земная любовь. Сам Кэлл не знал, что же это такое -- земная любовь, хорошо это или плохо, счастье это или несчастье. Зато он твердо знал, что Сергей хороший человек. Он должен жить. И Кэлл страстно желал этого.

Сергей продолжал упорно восстанавливать события последних дней и часов, но каждый раз нечто главное ускользало от него. И вдруг он отчетливо услышал:

-- Ангел мой, любовь моя, жизнь моя, ты меня слышишь, это я, Лемма! -нежные руки гладили его волосы, щеки, лоб.

-- Я здесь, Лемма! Я люблю тебя! -- Он думал, что кричит на всю галактику. Но у него еле-еле шевелились губы.

Но Лемма все поняла до последнего слова и была бесконечно счастлива, потому что знала -- кризис миновал, теперь все будет хорошо. Она осторожно пошлепала ладошками по его щекам и сказала:

-- Спокойно, мой любимый. Все хорошо, все очень хорошо. Ты абсолютно здоров. Просто долго спал и пора просыпаться. Осторожно открой глаза. Я знаю -- трудно, очень трудно, но надо, обязательно надо.

Продолжая поглаживать его руки, она напряженно всматривалась ему в лицо. Лемма просто физически ощущала накал психологического напряжения, огромные затраты мышечной энергии и воли, которые прилагал Сергей, казалось, для самого элементарного действия -- открыть глаза.

Наконец, веки Сергея дрогнули раз, другой и медленно приоткрылись. В первое мгновение выплыло, как бы из тумана, бледное пятно, постепенно оно превратилось в силуэт человека, который медленно, словно проявляясь на фотопленке, превращался в Лемму.

Огромные, бездонные глаза Леммы были полны слез. Их взгляды встретились. Еще некоторое время они смотрели друг на друга, пока Лемма не склонилась к его груди и не зарыдала от великой радости и безмерного счастья.

Огромнейшее напряжение, которое пришлось вынести им обоим, сказалось быстро. Их глаза медленно закрылись и они уснули глубоким и спокойным сном.

В дверь осторожно просунулась голова Кэлла.

-- Лемма! Тебя спрашивает командир!

Ответом ему была полная тишина. Кэлл осторожно вошел в "анабиозную" (так между собой они называли эту комнату), отодвинул ширму, за которой лежал Сергей, и замер. Затаив дыхание, он долго смотрел на спящих. Их дыхание было чистым и ровным, и лица такими светлыми, одухотворенными и счастливыми, что можно было подумать, будто весь мир, вся Вселенная принадлежат только им двоим. Кэлл вздохнул и осторожно, на цыпочках, вышел из комнаты, где был явно лишним.

Путешествие подходило к концу, оставался ровно месяц полета и, казалось, что уже оставшиеся дни не принесут никаких осложнений.

Жизнь внутри корабля протекала в спокойном ритме. Основное время уходило на исполнение каждым своих обязанностей. Но чем ближе они приближались к намеченной цели, тем отчетливее ощущали напряжение, которое словно витало в замкнутом пространстве корабля и которое проявлялось у каждого из членов экипажа по-разному.