К исходу дня 16 апреля комкор запросил меня об обстановке. Я доложил, что боевые действия прекратились с обеих сторон к 23.00, а уставшие наши танкисты и стрелки отдыхают, то же самое и у противника. Он приказал мне обогнать боевые порядки 62-й бригады и пехоты 5-й гвардейской армии и стремительными действиями выйти к реке Шпрее, форсировать ее у Залессен и не допустить занятия войсками противника подготовленного рубежа обороны по западному берегу Шпрее. Так 61-я гвардейская танковая бригада в первый день операции вышла в первый эшелон корпуса и приступила к выполнению важнейшей задачи форсированию реки Шпрее.
Гитлеровцы не ожидали, что мы будем наступать ночью, и это их погубило. Наше продвижение в основном развивалось успешно. Огня мы, как правило, не открывали, двигались с выключенными фарами на сокращенных дистанциях, старались обходить населенные пункты и снова скрываться в лесу. И после наступления рассвета мы по преимуществу пробирались по лесным дорогам, преодолевая сравнительно небольшое сопротивление противника, застигнутого врасплох. Так мы преодолели рубеж обороны врага "Матильда".
С приближением к Шпрее мы понесли некоторые потери. Танк, шедший в боевом охранении, попал в противотанковую яму, подготовленную и искусно замаскированную немцами на перекрестке лесных просек. Казалось, что танк буквально провалился сквозь землю. Вместе с комбатами Марковым и Бендриковым, группой автоматчиков мы подошли к яме и убедились - она настолько глубока, что экипажу самостоятельно оттуда не выбраться, да он и не подавал признаков жизни. В это время из кустов раздался слабый звук выстрела. Бендриков схватился руками за лицо, между пальцами показалась кровь. Мы тщательно осмотрели местность, откуда раздался выстрел, и вскоре автоматчики вытащили двух отлично замаскированных фашистов с фаустпатронами. Если бы они не поспешили с выстрелом, мы бы их, безусловно, не обнаружили, и своими фаустпатронами они могли бы сжечь не один наш танк. Вот с такими засадами мы имели дело до рубежа реки Шпрее и после ее форсирования.
Через пару часов в скоротечной схватке с противником получил ранение комсорг батальона автоматчиков гвардии старшина В. К. Очеретин, погиб парторг роты управления гвардии старший сержант Хмельницкий.
И дальше мы встречались с засадами противника, но танковые подразделения, для которых практически непроходимых участков местности почти не существовало, обходили узлы сопротивления и засады, в то время как под огонь гитлеровцев попадали колесные машины тыловых подразделений, привязанные к дорогам. Получилось так, что борьбу с засадами противника вынес на своих плечах отважный личный состав службы тыла и штаба бригады. Шофера, ремонтники, писаря, повара не раз вступали в схватки с противником и выходили из них победителями. В этих боях мы несли потери. Так, в бою с одной из засад погиб командир взвода связи коммунист гвардии старший лейтенант Петровичев.
К концу дня 17 апреля бригада завязала бой за деревню Ройтен, являвшуюся узлом дорог и важным опорным пунктом противника на пути к Шпрее. Разведка, возглавляемая гвардии младшим лейтенантом Буль, доложила, что Ройтен обороняет до батальона пехоты, усиленного артиллерией и танками. Захваченный в плен немецкий солдат показал, что Ройтен занимает 100-й запасной батальон танковой дивизии "Великая Германия". Используя данные разведки, бригада нанесла удар по южной окраине Ройтена, как наиболее слабому месту в системе обороны противника, и с ходу заняла половину населенного пункта. Подошедшие части 350-й стрелковой дивизии во взаимодействии с танкистами 1-го танкового батальона очистили от противника и вторую половину Ройтена.
Из Ройтена в направлении Залессена выслали разведгруппу под командованием командира взвода гвардии лейтенанта Сапрыкина. Разведка обнаружила и обозначила минированную просеку, ведущую к Залессен. Саперы бригады разминировали ее. Но я повел бригаду по более трудной тропе, на которой отсутствовали мины и фугасы противника. Начали движение в полной темноте. Это усложняло наши действия, но зато мы избавились от налетов авиации противника, которая делала все, чтобы как-то замедлить наше продвижение к реке Шпрее. К рассвету вышли из лесов. Разведка донесла, что Залессен и берег реки Шпрее обороняет 243-й полк фольксштурма, все средства переправы через реку противником уничтожены. Залессен небольшой поселок дачного типа. Головной, 2-й танковый батальон гвардии капитана Моськина совместно с 1-м танковым батальоном гвардии капитана Лапшина во взаимодействии с батальоном автоматчиков, в командование которым после ранения Бендрикова временно вступил его заместитель гвардии капитан Доронин, подавили сопротивление гитлеровцев, овладели Залессеном и очистили восточный берег Шпрее от мелких групп противника.
К середине дня 18 апреля к Шпрее подошли передовые части 5-й гвардейской армии и при огневой поддержке танков нашей бригады форсировали Шпрее, захватили плацдарм на ее западном берегу. Прибывшие понтонные части навели мост, и бригада первой в нашем корпусе и армии переправилась через Шпрее.
В этот день нам стало известно о том, что во исполнение приказа Верховного Главнокомандующего о повороте 3-й и 4-й гвардейских танковых армий на Берлин, 4-й гвардейской танковой армии командованием фронта поставлена новая задача после форсирования реки Шпрее развивать стремительное наступление в общем направлении Дрепкау, Калау, Дааме, Луккенвальде, к исходу 20 апреля овладеть районом Беелитц, а в ночь на 21 овладеть Потсдамом и юго-западной частью Берлина.
Приступив к выполнению этой новой задачи, бригада протаранила оборону противника и устремилась в оперативную ее глубину. Успешному прорыву обороны противника содействовали части 5-й гвардейской армии.
Ночь с 18 на 19 апреля выдалась темная. Танки шли по лесной просеке без света, только тускло мерцали их габаритные огни и стоп-сигналы. Лес шумел, зловещая мгла окутывала танки. Десантники нервничали. Я опасался, как бы они не открыли беспричинного огня. На войне часто бывает так, что воин стреляет не потому, что увидел противника, а как раз потому, что не видит его, и ему становится не по себе. Это очень опасное состояние. Чего я боялся, то и случилось. Впереди кто-то из десантников открыл огонь, и вот уже во все стороны полетели автоматные очереди. Чтобы автоматчики не перестреляли в темноте друг друга, принимаю срочные меры. Останавливаю колонну, иду от танка к танку, кричу: "Прекратить огонь!" Мне помогают замполит бригады И. Скоп, замполит и начальник штаба батальона автоматчиков Татарченко и Морозов, другие офицеры. Постепенно огонь стал затихать, автоматчики успокоились. На них положительно воздействовало присутствие командиров, их спокойные распоряжения.
Еду в голову колонны к комбату Моськину, который в возбужденно-нервном тоне докладывает: "Впереди - Клейн-Буков, его обороняют 15 танков типа "тигр".
Размышляя над тем, как же организовать бой, я громко сказал комбату Моськину: "Давай покурим, а потом ты мне покажешь эти танки". Покурили, комбат успокоился, и мы пошли понаблюдать, что там творится впереди. Немецких танков оказалось всего лишь три. Я распорядился брать Клейн-Буков после огневого налета двух танковых батальонов и полка самоходных артиллерийских установок. Налет оказал сильное моральное воздействие на противника, и, когда наши танки пошли в атаку, он сопротивлялся слабо. Заняв Клейн-Буков, один из важнейших узлов обороны противника, мы открыли частям корпуса дорогу для дальнейшего наступления на Берлин.
19 апреля мы подошли к Калау, крупному узлу шоссейных дорог. В этом городе вела упорный бой 63-я гвардейская танковая бригада. Встретившись с ее командиром гвардии полковником Фомичевым, я предложил ему помощь, но он ответил, что, хотя и приходится драться буквально за каждый дом, сил у него хватит, чтобы добиться успеха.
Вернувшись в бригаду, получил шифровку от командира корпуса, в которой тот требовал, обходя узлы сопротивления противника, стремительно двигаться к Берлину. Нашей бригаде комкор поставил задачу - к исходу дня овладеть городом Люккау.