Изменить стиль страницы

– Ладно, ладно. Я уже выбрасываю.

Квиллер потащил большую картонку с зимними вещами Дейзи к мусорному баку в гараже. Затем вернулся за чемоданом. На полпути к гаражу он услышал впечатляющий вопль. Ничего общего с теми звуками, что испускал кот, желая сказать: «Время обедать!», или «Вот и еда!», или «Где Юм-Юм?». Это был неистовый призыв, но к чему?

Квиллер остановился.

«Почему, – спросил он себя, – Коко вновь проявил интерес к чемодану? Не к коробке, а именно к чемодану?» Не колеблясь, он развернулся и понёс чемодан в библиотеку. Следом возбуждённо семенил Коко.

Ещё раз Квиллер проверил содержимое, внимательно разглядывая каждый предмет в надежде найти ключ к разгадке. Он вытащил все вещи и увидел тонкую порванную подкладку.

«Йау!» – завопил Коко, который контролировал все действия Квиллера.

– Порванная подкладка?

Покалывание в верхней губе о чём-то говорило. Он засунул руку под подкладку и нащупал что-то плоское. Разорвав подкладку дальше, Квиллер увидел белый конверт. Внутри оказались деньги… новые банкноты… по сто долларов… Их было десять.

«Йау!» – сказал Коко.

«Где, – думал Квиллер, – она взяла так много денег? Неужели своровала? Или это заработная плата? Или плата за то, чтобы она покинула город? Или это деньги на аборт?»

Дейзи могла не знать истинной стоимости костяного слоника, в спешке она могла забыть золотой браслет. Но если в руках тысяча долларов наличными, то вряд ли она могла уехать без них… если она вообще уехала.

И Квиллер пообещал себе, что после званого обеда непременно ещё раз встретится с начальником полиции.

ОДИННАДЦАТЬ

В день приёма дом охватила настоящая суматоха. Коко и Юм-Юм заперли в подвале, но вскоре их негодующие вопли стали раздражать больше, чем манера вертеться под ногами на кухне.

Миссис Кобб катала крокеты и шпиговала баранину чесноком. Миссис Фалгров гладила скатерти, полировала серебро и надписывала своим каллиграфическим почерком карточки с именами гостей, что несказанно ей льстило. Флористы доставили целый грузовичок цветов. Убрали последнюю секцию обеденного стола, чтобы было удобно сидеть десятерым. Мелинда линейкой отмерила расстояние между приборами.

Вся эта бешеная активность действовала на нервы Квиллеру. Он никогда не устраивал званых обедов. Обычно довольствовался теми, что подают в ресторанах и клубах. И поскольку Райкер взял автомобиль и поехал осматривать город, то Квиллер, чтобы успокоиться, решил покататься на велосипеде.

Завершив обычный десятимильный пробег, он уже выбрался в окрестности города, когда из какого-то двора выскочила собака и увязалась за ним, демонстрируя огромные клыки, лая и норовя укусить за пятки. Квиллер выругался и свернул влево, и тут же раздался скрежет тормозов. Сзади резко остановилась машина.

Кто-то позвал собаку, и та убежала во двор, где ещё два пса с лаем рвались с цепей.

Квиллер быстро подъехал к автомобилю:

– Эта собака… вы видели, она хотела напасть на меня?

Женщина за рулем сказала:

– Меня трясёт. Я была почти уверена, что наеду на вас. Это ужасно! Такого нельзя позволять.

– Позволять! Не позволять! Это запрещено законом. Я собираюсь подать жалобу в суд. Вы согласны выступить свидетелем?

Она нажала на газ и стала отъезжать, крикнув:

– Я бы с удовольствием помогла, но… муж вряд ли разрешит… Очень сожалею…

Квиллер сразу же направился в полицейский участок, где за письменным столом увидел шефа Броуди.

– Слишком много бумажной волокиты! Они изобретают компьютеры, чтобы облегчить жизнь, но всё опять осложняется! Чем могу быть полезен, мистер К.?

Квиллер поведал о случае с собакой. Указал улицу и номер дома.

– Собака могла быть бешеной. Я мог погибнуть. Броуди беспомощно развел руками:

– Опять Флагшток! Вот проблема. Его уже неоднократно предупреждали. Мы ничего не можем поделать. Вот если вы пойдёте в суд и подадите иск. Ничто другое не приструнит его.

– Кстати, а кто этот Флагшток? Он был таксистом в Нью-Йорке?

– Родился здесь, но долгое время работал на Востоке… Приехал домой несколько лет назад. Продаёт старые автомобили и гаражи.

– Ну и что будет, если я вчиню иск?

– Шериф соберёт материал, а затем через две-три недели состоится показательный суд.

– Тогда я напишу, – согласился Квиллер. – И скажите шерифу, чтобы запасся вакциной против бешенства и штанами, защищающими от собачьих укусов.

Он вернулся домой ещё более взбудораженным, но великолепие убранства быстро успокоило его. В столовой на белоснежной скатерти сверкали хрусталь и серебро. Между тремя канделябрами стояли викторианские многоярусные вазы, наполненные цветами, фруктами, орехами и мятой.

К семи часам Мелинда переоделась в длинное зелёное вечернее платье, которое так шло к её глазам.

Квиллер надел лучший из своих двух костюмов, новый галстук и выглядел вполне сносно. Он причесал волосы и усы. А двухнедельные поездки на велосипеде наградили его здоровым загаром и хорошо сказались на талии.

Райкера послали за Амандой. Что касается сиамцев, то их решили выпустить из подвала. Иначе своими упорными воплями они могли свести на нет игру трёх престарелых музыкантов, которые настраивали инструменты в холле. Вживаясь в образ дворецкого, добродушный владелец универмага старался выглядеть исполненным достоинства и каменного спокойствия. Между тем сыновья банкира, осваивая роли лакеев, пытались стать невзрачными и услужливыми, что, как заметила Мелинда, не так-то легко для питомцев Йельского университета. Близнецы Фитч должны были встречать гостей у парадной двери и провожать их до солярия, где Ланспику полагалось громко объявлять имена прибывших и в то же время подавать коктейли. Позднее в столовой «лакеи» должны были обходить столы, подавая блюда и собирая пустую посуду. «Дворецкому» же полагалось разливать вино.

– Запомните, – говорила им Мелинда, – главное – не встречаться взглядом с гостями.

«И как это меня угораздило ввязаться в подобную авантюру?» – удивлялся Квиллер.

Первым гостем, позвонившим в дверной звонок, оказался молодой редактор «Пустячка», который походил на студента в день выпускного бала. В весьма приподнятом настроении прибыли Роджер, его жена и теща. Шарон – в индийском сари, а Милдред – в наряде, ею самою связанном и украшенном густой бахромой. В таком же весёлом настроении приехали Арчи Райкер и Аманда – последняя в вечернем платье с цветами. От платья исходил запах затхлости, выглядело оно так, словно его купили на дешёвой распродаже.

Наконец явились Пенелопа и её брат Александр -высокая, впечатляющая пара элегантных Гудвинтеров. Александр в белом шёлковом костюме выглядел невозмутимым и важным, сестра его, столь же бесстрастная, выглядела просто шикарно в простом вечернем белом платье. Её окутывало облако такого аромата, что все невольно замерли.

– Герцог и герцогиня, – шепнула Аманда Райкеру. – Следите за своими манерами, иначе голова с плеч!

Квиллер представил всех друг другу, и Александр своим скрипучим голосом сказал Райкеру:

– Мы надеемся, что вам понравится наше маленькое мирное сообщество, так же как нам нравится читать вашу весьма острую газету.

– Я определенно наслаждаюсь… э-э… прекрасной погодой, – ответствовал редактор.

Квиллер поинтересовался погодой в Вашингтоне.

– Невыносимо жарко, – скупо улыбнувшись, сообщил адвокат, – но каждый старается переносить это с достоинством. Пока меня слушают… э-э… влиятельные персоны, я делаю всё возможное для наших фермеров, забытых героев родного северного края нашей великой страны.

Двери в солярий были открыты, и лёгкий вечерний ветерок разносил запах духов Пенелопы. Музыканты в холле наигрывали мелодии Коула Портера, что создавало истинную атмосферу веселья и утонченности.

Когда дворецкий принёс поднос с напитками, Гудвинтеры узнали местного магната и обменялись скептическими взглядами, но из равновесия это их не вывело.