Сойдя с автобуса, она прошла два квартала до больницы. Все будет хорошо, он выживет. Другой исход стал бы слишком бессмысленной жертвой. Господь - не какой-нибудь глупый ребенок. В больничном вестибюле она спокойно обратилась к женщине-администратору, которая объяснила ей, куда идти. Она села на диван и стала ждать. Ситуация казалась нелепой. Если бы кто-то действительно умирал, то из приемника, стоявшего на столе медсестры, не лилась бы такая бодрая музыка. На доске объявлений не висело бы сообщение о вечеринке для персонала. Трагедия казалась невозможной.
Сейчас дети уже дома. Она бы хотела находиться там, чтобы рассказать им, что их отец - необыкновенный человек, достоинства которого постигаются скорее чувствами, нежели разумом. Человек, потерять которого больно. Она мысленно спросила, словно дети были рядом: вы видите, какой он?
Чувствуя, что она близка к забытью, Джейн попыталась сосредоточить свои мысли на чем-то реальном. Крупные руки Стивена, лежащие на столе. Эта картинка возвращала её в прошлое. Через некоторое время видение исчезло, и Джейн снова оказалась в настоящем, она ждала в больнице, когда он умрет.
Воспринимай каждое мгновение в отдельности. Так можно удержать реальность на расстоянии. Стивен - не статистическая единица. Такие люди, как Стивен, не исчезают потому, что тихий металлический голос произнес по телефону холодные, бесстрастные слова.
Она ждала некий звук. Это занятие поглощало все её внимание. Тем временем другие звуки, многократно повторяясь, уже стали знакомыми. Труба отопления периодически звенела. Сначала раздавалось бульканье, за которым следовало несколько звонких ударов, после чего все стихало. Она начала измерять время с помощью этих звуков. Стивен пережил ещё один звон. Она слышала шорох шагов, голос медсестры у стола. Она постоянно была настороже, потому что ждала другой звук - тот, который известит о смерти Стивена. Она радовалась и испытывала минутное облегчение, услышав очередной звон трубы.
В течении пары недель после смерти её отца в доме не произносили его имя, но мать периодически замолкала посреди фразы и с трудом возвращалась к тому, о чем говорила. Иногда она смотрела печальными глазами на какой-то предмет - письмо, фотографию, его тапочки, или, начиная готовить обед, упоминала его любимое блюдо. После этого она уходила в спальню и оставалась там какое-то время. Когда она возвращалась, её глаза были красными.
Однажды вечером, когда Джейн и её младшая сестра сидели в гостиной после ужина, мать, слушавшая музыку, внезапно выключила проигрыватель и сказала: "Я вспоминала вашего отца, мои дорогие. Я бы хотела поговорить с вами о нем." Она больше часа рассказывала о своей жизни с ним с момента их первой встречи, а Джейн и её сестра сидели в креслах, не смея пошевелиться. Они смутно понимали, что происходит нечто важное: мать примиряется с тем фактом, что она стала вдовой.
Теперь это должно было произойти с ней; можно было лишь молчать и не думать об этом до последнего момента.
Наконец она позвонила домой и поговорила с Джеймсом. Вернулась в коридор мимо открытых дверей, за которыми виднелись подвешенные ноги или изуродованные туловища под простынями, напоминавшими саваны. Одинаковые кровати, индивидуальные страдания.
Снова ожидая на диване возле его палаты, она прислушивалась к больничным звукам: к шуршанью тапочек, скользящих по кафельному полу, приглушенным голосам, сдавленным стонам, постоянно доносившимся из одной комнаты, смеху, долетавшему из другой палаты. Звон посуды (время обеда) сменялся голосами посетителей, эмиссаров здоровья из другого мира. Скрипели спартанские металлические кровати. Врач запретил ей входить в комнату Стивена; он боялся, что самообладание Джейн окажется небеспредельным. Ее могли потрясти медленные движения грудной клетки при вдохе и выдохе, слой мази на опаленной коже, иглы, введенные в руку. Сон, пробуждение, измерение температуры, сопровождающийся скрипом подъем изголовья кровати, прием пищи с помощью санитарки - такое существование не увязывалось со Стивеном. Из нормальной жизни он попал в преддверие смерти. Больница была промежуточной станцией. То малое количество жизни, которое присутствовало в нем, даже не поддавалось измерению.
В полночь медсестра покинула палату; она остановилась, чтобы произнести слова сочувствия. Незаурядная воля к жизни. О, да, он действительно обладает ею. Новая медсестра, плотная женщина с коричневой кожей, выслушала сообщение дневной медсестры и сделала записи. Она спросила Джейн, как долго она собирается находиться здесь.
- Я не буду никого беспокоить, - сказала Джейн.
- Это строго запрещено правилами. Вы не должны тут сидеть. Если что-то случится, вам сообщат. Вы не можете просидеть здесь всю ночь.
- Я выдержу.
Она не могла и думать о сне. Стивен мог в любую минуту навсегда уйти из её жизни.
Медсестра надела маску и прошла в палату. Джейн успела увидеть запретный интерьер. Прозрачную кислородную палатку, ряд бутылочек и трубок. Все необходимые вещества - плазма, аскорбиновая кислота, антибиотики, текли по трубкам в кровь. Дверь снова закрылась.
Через полчаса Джейн испытала весьма странное чувство. Напряжение охватило её тело. Ледяные пальцы прикоснулись к ямке на шее. Однажды в начале их совместной жизни у неё появилось непреодолимое желание позвонить и узнать, все ли с ним в порядке. Она поняла, что глупо терять время на сочинение предлога, который не покажется слишком глупым. Джейн услышала, что Стивен вместе с другим агентом ФБР участвовал в задержании преступника, ограбившего банк. Бандит вырвался, схватил пистолет второго агента и трижды выстрелил в него. Стивен повалил преступника на землю; во время борьбы случайный прохожий получил серьезное ранение. Скупой рассказ Стивена и газетная заметка поведали Джейн о том, что смерть прошла в двух шагах от её мужа. Эпизод произошел точно в то время, когда её терзала тревога за мужа.
Теперь это чувство вернулось; за тонкой дверью Стивену угрожала опасность. В любое мгновение мог поступить сигнал о том, что его борьба за жизнь окончилась. У Джейн появилось такое чувство, будто он уже мертв. Но она не имела права входить в палату. Пока она сдерживала себя, в её голове нарастала паника.
Если я не открою сейчас эту дверь, я никогда больше не увижу его живым.
Она не верила в мистику, но из тишины донеслась барабанная дробь. Ее позвоночник заныл от усилий, которые она прилагала, чтобы не распахнуть дверь. Наконец, преодолевая страх, она зашагала к столу дежурной медсестры - островку света во мраке коридора. Она попросит кого-то заглянуть в палату. Прежде чем Джейн оказалась у стола, медсестра поспешила к двери, над которой вспыхнул красный фонарь.
Это было знамением, сигналом свыше. Сердце Джейн затрепетало, она побежала назад. Извините, миссис Гиффорд, это произошло так внезапно. Она открыла дверь. В палате горел только ночник. Глаза Джейн привыкли к полутьме. Медсестра что-то делала возле кровати Стивена.
Женщина резко повернулась, её глаза сверкнули над маской.
- Что вы делаете? - шепотом спросила потрясенная Джейн.
Улика находилась в руках медсестры. Она вытащила иглы, и жидкости, поддерживавшие жизнь Стивена, уже не попадали в его тело. Даже сейчас она могла придумать разумное объяснение своим действиям, но вина парализовала её на слишком долгое мгновение. Она выронила иглы и отступила назад.
Из горла Джейн вырвался крик.
- Вы хотите убить его!
Она бросилась на медсестру. Женщина боролась с безмолвным неистовством. Они упали на пол, Джейн оказалась сверху, она наносила удары, всхлипывала, царапала медсестру ногтями. Сорвала с неё маску, увидела коричневое лицо с длинной кровоточащей царапиной на щеке.
В палату вбежала дежурная медсестра.
- Господи, что здесь происходит?
Она обхватила Джейн и подняла её.
Джейн выдавила сквозь стиснутые зубы:
- Она пыталась убить моего мужа!
- Миссис Гиффорд...