– Эдвин! С тобой все в порядке?

– Да! – глухо, как будто издалека, донесся до нее его голос.

– Веревка кончилась! – пронзительно вскрикнула она.

– Я знаю. Отпусти ее.

– Нет! Что ты!

– Отпусти ее, Эмма! – повелительно закричал Эдвин. Она послушалась вопреки голосу разума, но, вдруг испугавшись за Эдвина, опустилась на колени и стала заглядывать в расщелину. Темнота в ней казалась зловещей.

Через несколько минут она услышала шуршание и, к своему большому облегчению, увидела светлую макушку Эдвина. Она отодвинулась, чтобы юноша мог вылезти наружу. Его рубашка и брюки были измазаны грязью, а лицо перепачкано сажей. Он выпрямился, широко улыбаясь.

– Что там внутри? – спросила она, не в силах скрыть любопытства.

– Пещера, Эмма! Потрясающая пещера! – воскликнул он, и его светлые глаза засияли. – Вот видишь, я все-таки был прав. Пойдем, я покажу тебе. А веревка нам больше не понадобится. Штольня совсем прямая и ведет как раз в пещеру.

– Настоящая пещера. Подумать только! – удивилась Эмма и, застенчиво улыбнувшись, добавила: – Прости, что я сомневалась в тебе, Эдвин.

Он засмеялся.

– Неважно. Если б ты не сомневалась в моих словах, я бы, может, не чувствовал себя обязанным доказать их правоту. Ну же! Пойдем! – Он прихватил с собой побольше свечей и скомандовал: – Я пойду впереди. Поначалу пригибай голову. У входа штольня очень низкая.

Эдвин пролез в расщелину, и Эмма протиснулась вслед за ним, моргая глазами, не привыкшими к темноте после яркого солнечного света. Сначала они ползли, но чем глубже они продвигались, тем шире и выше становилась штольня, так что остаток пути они могли идти только согнувшись. Вскоре Эмма разглядела дрожащий огонек свечи, оставленной Эдвином в пещере, а еще через несколько секунд он помог ей спрыгнуть туда.

Эдвин принялся зажигать новые свечи и ставить их аккуратно в ряд вдоль узкого выступа у входа в пещеру. Пока он занимался этим, Эмма с огромным интересом осматривалась кругом. Когда свечи загорелись и мрак рассеялся, она увидела, что пещера и вправду потрясающая, как сказал Эдвин. Это была просторная пещера, потолок которой уходил ввысь причудливым конусом. Из каменных стен выдавались небольшие плоские уступы, а совсем рядом с ними были огромные вмятины, такие гладкие, словно отполированные рукой великана. Потрясало великолепие этого захватывающего дух своей пышностью древнего, как само время, каменного дворца. В нем было прохладно и сухо. И стояла какая-то необыкновенная тишина. Эмма ощутила благоговейный страх.

Эдвин дал ей свечу, а другую взял сам.

– Давай рассмотрим все хорошенько. – Он двинулся вперед и вдруг что-то задел ногой. Юноша посмотрел под ноги, опустив свечу, чтоб лучше видеть. – Эмма! Посмотри! Здесь жгли костер! – Он пнул ногой почерневшую, обуглившуюся деревяшку, и она тотчас же рассыпалась в прах. – Господи! Кто-то уже открыл эту пещеру до нас!

– Ты прав, – подтвердила Эмма, пристально глядя на обуглившееся дерево. Но тут в дальнем углу она краем глаза увидела нечто, похожее на кучу мешков. – Вон там, Эдвин. Кажется, мешки.

Он проследил взглядом за ее указательным пальцем и быстрым шагом пересек пещеру.

– Да, это мешки. А на уступе над ними древний огарок сальной свечи. Идем же! Давай посмотрим, что еще мы сможем найти. Ты иди в ту сторону, а я буду осматривать с этой. – Голос его дрожал от нетерпения.

Эмма шла медленно, держа свечу. Она настороженно вглядывалась в открывшееся перед ней пространство, поглядывала на твердый земляной пол, внимательно осматривала уходящие ввысь стены. К ее безмерному разочарованию, дальняя сторона пещеры оказалась совсем пустой. Она уже собиралась вернуться и вновь присоединиться к Эдвину, как вдруг зыбкое пламя свечи осветило часть гладкой стены. Эмма была уверена, что может различить на ней нечеткие значки, нацарапанные на поверхности. Она подбежала ближе и поднесла к стене свечу. Это были слова!

Но тут Эмма от изумления затаила дыхание, ведь первое слово, которое она прочитала, было Элизабет. Она опустила свечу чуть ниже. Следующим словом было Элизабетта. А под ним – Изабелла. Медленно глаза Эммы спускались вниз по колонке слов, начертанных на стене пещеры. Лилибет. Бет. Бетти. Бесс. Элиза. Лиза. Лиса. Рядом с этой колонкой было вырезано огромными заглавными буквами одно-единственное слово. АДАМ. Девушка судорожно глотнула. Под этим именем было нарисовано маленькое сердечко, пронзенное стрелой, а в нем – просто буквы „А Э”.

Взгляд Эммы был прикован к стене и этим двум буквам. Она вспомнила о медальоне, найденном в шкатулке матери, и холод сковал ее. „Только бы не моя мамочка и не он!”

– Эмма! Эмма! Ты где? Ау! Ау-у-у!

Девушка взяла себя в руки, услышав приближающиеся шаги Эдвина, звук которых гулко разносился по пещере. Она приоткрыла рот и снова закрыла его, вдруг засомневавшись в том, что сможет связно говорить. Наконец она отозвалась:

– Я здесь.

– И что же ты нашла? – спросил Эдвин, устремляясь в ее сторону. Она молча указала на надписи на стене. Глаза Эдвина зажглись при виде имени отца. – Адам! – изумленно прочел он, вцепившись взглядом в огромные буквы. – Да мой отец, должно быть, открыл эту пещеру много лет назад! – Он ликовал. – И посмотри, сколько здесь производных от имени Элизабет, даже по-итальянски и по-испански. Это очень интересно. Кем, ты думаешь, была или есть эта Элизабет?

Эмма промолчала. Эдвин, казалось, не заметил ее оглушительного безмолвия, хотя она стояла совсем рядом с ним, неподвижная, как камень.

– Думаю, что вряд ли стоит спрашивать об этом отца. Ну, как бы там ни было, давай еще немного поищем. – Восторг Эдвина еще не иссяк. Он кинулся на поиски, оставив Эмму у нацарапанных на стене слов, все еще не пришедшую в себя от того, что ей открылось.

– Иди сюда, Эмма! Я еще что-то нашел, – крикнул Эдвин спустя несколько секунд. Эмма подавила в себе желание немедленно выбежать из пещеры и как бы нехотя подошла к нему. Эдвин стоял в углу у кучи мешков, держа в руке плоский овальный камешек. Он протянул его девушке и поднес ближе свечу. – Ты видишь, Эмма? На камне что-то нарисовано. Да это миниатюрный портрет женщины, сделанный маслом. Взгляни! Кажется, это тетя Оливия. Я уверен, что это она.

Эмма ничего не сказала. Только мрачно подумала: „Нет, это не она. Это моя мама”.

– Ты думаешь, что это не тетя Оливия?

– Да нет, – вяло отозвалась Эмма. Эдвин сунул камень в карман.

– Я, пожалуй, сохраню его, – пояснил он.

Эмма поежилась, и свеча качнулась в ее руке. Эдвин не преминул заметить это.

– Эмма, да ты замерзла, – посочувствовал он и обнял ее. Эмма с трудом сдержалась, чтобы не отпрянуть.

– Да. Давай выберемся отсюда. На солнце теплее. – Не дожидаясь ответа, она вырвалась и побежала к выходу из пещеры. Девушка задула свечу и, поставив ее на уступ, стала выбираться наружу. Сначала согнувшись, потом ползком, она двигалась по штольне с невероятной скоростью, пока наконец не очутилась на свежем воздухе. Она вздохнула с облегчением. Никогда она больше не вернется туда. Никогда.

Немного погодя появился Эдвин. Он взглядом отыскал Эмму. Она стояла под сенью Рэмсденских скал, отряхивая платье от пыли и грязи. Волосы ее развевались на ветру. Лицо было непроницаемым. Вглядевшись, он вдруг понял, что холод и отчужденность, как уже не раз бывало, вновь овладели им. Будучи чувствительной натурой и особенно к тому, что касалось Эммы, он тут же ощутил перемену в ее настроении. Что-то заныло в груди.

Он подошел к ней и взял ее за руку.

– Что случилось, Эмма?

Она отвернулась, не ответив.

– Что-то не так? – чуть громче спросил он. Девушка стряхнула его руку:

– Нет, все так.

– Но ты на себя не похожа. И выскочила из пещеры, как перепуганный кролик.

– Да нет. Я просто замерзла, вот и все.

Понимая, что теперь от нее ничего не добьешься, Эдвин отошел. Он стряхнул грязь с брюк и принялся собирать инструменты. В этот миг он почувствовал себя опустошенным. Эмма сидела на плоском камне, на котором отдыхала всегда. Он смотрел, как она приподняла тяжелую гриву своих волос и изящно откинула ее за спину. Потом она сложила руки на коленях и сидела, глядя далеко вперед, не отрывая глаз от вересковых пустошей и простирающейся за ними долины. Юноша улыбнулся. Эмма выглядела так неприступно, так величаво. Нет, царственно, поправил он сам себя: как высоко она держит голову, какая у нее необыкновенная осанка.