Около одиннадцати часов путники заметили птиц и обнаружили следы носорога, тотчас же выпрягли волов и отпустили их. Те быстро двинулись на запад. Несколько слуг Ливингстона последовали за ними. Надо было что-то предпринять. Запасы воды, хранившиеся на повозке, из-за невнимательности одного из слуг были бесцельно израсходованы. К вечеру ее осталось так мало, что решено было выдавать только детям. Для Ливингстона и его жены это была ужасная ночь. Наступило утро. Теперь и дети должны были испытать муки жажды. "От одной лишь мысли, что на наших глазах они могут умереть от жажды, становилось жутко. И чуть ли не утешением было бы для меня, если бы кто-нибудь бросил мне упрек, что в этой катастрофе виновен только я; однако мать этих малышей не проронила ни слова, хотя влажные от слез глаза выдавали ее душевную боль".
К вечеру наконец возвратились слуги с волами и небольшим запасом воды: животные, движимые инстинктом, обнаружили-таки речушку. Но на пути к ней бедным волам пришлось изведать укусы мухи цеце. В одну из следующих ночей каравану снова надо было пересечь местность, где свирепствовал этот бич, и последствия не замедлили сказаться.
Для диких животных, а также мулов, ослов и коз укусы мухи цеце безвредны; человек, по-видимому, также имеет иммунитет. (Тогда еще не знали, что цеце - переносчик возбудителя сонной болезни человека.) А лошади и крупный рогатый скот неизбежно погибают от ее укусов. При укусе слепня вол резко вздрагивает, а на укус цеце не реагирует никак. Однако проходит несколько дней, и глаза его начинают слезиться, из носа течет жидкость, а по коже проходит дрожь, как при морозе; на нижней челюсти и около пупка появляются опухоли. Животное, правда, еще ходит, охотно поедает корм, но уже резко худеет; мускулы постепенно слабеют, начинается понос, и наконец животное уже не в состоянии встать, и так может продолжаться месяцами. Иногда оно погибает вскоре после укуса от нарушения центра равновесия и потери зрения.
Ливингстон немедленно переправляется на северный берег, где муха цеце не водится. Волы теперь тщательно оберегаются, и Ливингстон надеется, что в дальнейшем больших потерь не будет.
На реке Чобе, притоке Замбези, путешественники повстречали, как оказалось потом, первых макололо. Те радостно приветствовали Ливингстона, указали дорогу к временной резиденции Себитуане. Когда вождь услышал о приближении европейцев, он выехал им навстречу на сотню миль вперед, чтобы приветствовать. Ливингстон и Осуэлл направились прямо к нему. Себитуане принял их в кругу знатных людей.
И вот Ливингстон стоит перед тем, к кому так упорно добирался. Никто из африканцев, встречавшихся ему, не произвел на него такого яркого и глубокого впечатления, как Себитуане. Он был высокого роста, лет сорока пяти. Кожа у него светло-коричневая, цвета кофе с молоком, волосы слегка поредевшие, осанка царственная, держится с достоинством. После взаимного приветствия Ливингстон рассказал о трудностях, которые ему довелось претерпеть в пути, выразил радость, что все осталось позади и он в конце концов все же дошел до Себитуане. Вождь также был очень доволен встречей и добавил: "Весь ваш скот поражен мухой и, конечно, погибнет, но у меня скота достаточно. Я дам вам сколько надо". И тут же подарил своим гостям вола на мясо и кувшин меду, велел также принести им на ночь в качестве одеял обработанные воловьи шкуры, мягкие, как платок.
На рассвете он появился в лагере путешественников, присел у костра, который распорядился развести для них за изгородью, и стал рассказывать, как ему еще в молодости довелось пересекать ту же пустыню - он был тогда в землях Сечеле. При последующих встречах Ливингстон услышал от Себитуане рассказ о его жизни, полной приключений. Историю его можно слушать как увлекательный роман. Многие страницы своего путевого отчета Ливингстон посвятил воспроизведению наиболее интересных приключений Себитуане.
Родина Себитуане лежала у западного подножия Драконовых гор, вблизи истоков реки Вааль, в девятистах милях южнее нынешнего места его обитания. Вместе со своим племенем он не раз подвергался изгнанию с только что освоенных мест и в свою очередь теснил на пути другие племена: иначе поступить было нельзя, потому что свободных земель не оставалось. Потеряв пастбища и скот, макололо, руководимые Себитуане, вынуждены были воевать с соседями, чтобы овладеть новыми землями и скотом. На племя нападали буры; пользуясь огнестрельным оружием, они наносили макололо тяжелые потери. Силой и хитростью изгнал Себитуане племя батока с островов реки Замбези; владея ими, батока контролировали движение по реке. Плоскогорья у берегов Замбези представляли собой великолепные пастбища, будто специально созданные для такого пастушеского народа, как макололо. Но здесь на них напал Моселекатсе - вождь матабеле, разгромил их и забрал их жен и скот. Себитуане, однако, удалось собрать оставшихся мужчин своего племени, изгнать захватчиков и вернуть потерянное. Он охотно двинулся бы вниз по Замбези до самого моря, где землями владеют белые, чтобы достать у них пушки. Но предостережение одного "пророка" удержало его от этого шага: "Я вижу там огонь, Себитуане, избегай его, иначе он поглотит тебя! Не ходи туда!" "Пророк", видимо, имел в виду огнестрельное оружие европейцев. Себитуане последовал его совету, повернул на запад и не стал изгонять жившую там народность баротсе (балози), а подчинил людей своей власти и заставил их служить макололо. Моселекатсе не мог стерпеть поражения, дважды он посылал большое войско вслед за продвигавшимися на запад макололо. Упорство, с каким Себитуане защищал свое племя от привыкших к победам матабеле, является ярким свидетельством как личного мужества, так и мудрости вождя.
Тогда матабеле направились к берегам Замбези, где в болотистых низинах обитали батока и макаланга; они занимались рыболовством и обслуживали переправу через реку. Себитуане, узнавший от лазутчиков о намерениях матабеле, приказал лодочникам перевезти вражеских воинов на большой остров реки Чобе, и не знающие страну матабеле сочли его за противоположный берег реки. Себитуане старался укрепить в них это заблуждение: заранее велел переправить туда несколько коз, чтобы место выглядело обжитым. И как только войско Моселекатсе высадилось на острове, лодочники быстро повернули назад. Вплавь преодолеть реку матабеле не смогли, а лодки делать не умели; к тому же влажный климат оказался губительным для них - болотистый остров стал для них лагерем смерти. Запаса продовольствия хватило лишь на несколько дней. Мучимые лихорадкой и голодом, они бродили в этой естественной тюрьме в поисках выхода, но перед ними были открыты лишь широкие кишащие крокодилами потоки Чобе и Замбези, которые во время высокой воды сливались, как бы образуя обширное море. Изнуренные голодом и лихорадкой, один за другим падали пленники и умирали. Оставшиеся в живых были добиты макололо. Некому было донести эту страшную весть Моселекатсе. А когда через своих лазутчиков и из рассказов макаланга он все-таки узнал о случившемся и понял, что его военный поход окончился крахом, то поклялся жестоко отомстить макололо.
Он снарядил новое войско, запасся многочисленными лодками, чтобы не связывать себя с прибрежными жителями. Правда, у него не оказалось надежных проводников, без которых не обойтись в болотистых, бездорожных низинах по берегам Замбези. По приказу Себитуане все жители долины покинули селения и угнали скот. Долго, но безнадежно рыскали матабеле по глухим, заброшенным местам: не было видно ни поселка, ни людей, ни животных. Изнуренные лихорадкой и голодом, они решились на крайний шаг переправиться через реку. Весь день гоняли они лодки через широкую реку туда и обратно. А когда наступил вечер и войско было уже на "другом берегу", предводитель войска обнаружил, что в действительности они находятся на большом острове. Тогда, выставив караул, они надумали тут заночевать. Однако их положение было безнадежным: провиант на исходе, силы надломлены болотной лихорадкой. К тому же они так и не установили, где им искать противника.