- За последние две недели я не раз был близок к безумию. Никто меня не видит, не слышит, не замечает, даже моя жена. И так все две недели. Можно подумать, я уже мертв... и тут я встречаю вас. С вами двумя произошло тоже самое, что и со мной. И я хочу знать, в чем дело. Что именно произошло со мной?
Денни посмотрел на мистера Джима, затем на меня.
- Он, что, совсем, мистер Джим? Может врезать ему пару раз, мистер Джим?
Старик никогда не решиться на это.
Надо отдать должное, Джим понял это.
- Нет, Денни. Сиди спокойно. Ему просто нужна информация. Думаю, будет справедливо поделиться с ним тем, что мы знаем, - он посмотрел на меня; его лицо было похоже на выжатую губку.
- Меня зовут Тремпсон, мистер... э... как-вы-там-сказали-вас-зовут?
- Я еще не представлялся, но вообще-то - Винсоки. Альберт Винсоки. Как в песне.
- Да, мистер Винсоки, - к мистеру Джиму вернулось самообладание и та же презрительная усмешка, когда он увидел, что я в чем-то завишу от него. - О причине вашей нынешней незаметности - все-таки вас нельзя считать бестелесным, знаете ли... вы можете нажать на курок и убить меня, вас может задавить грузовик - все это довольно сложно. Боюсь, что не смогу дать вам научных объяснений и вряд ли вообще кто-нибудь сможет. Попробуем так...
Он закинул ногу за ногу и я тут же опять поднял револьвер. Он как ни в чем не бывало продолжил.
- В нашем мире появились силы, мистер Винсоки, которые стараются незаметно сделать нас всех совершенно одинаковыми. Силы, которые пытаются сокрушить и обезличить нас. Ведь признайтесь, вы идете по улице и не замечаете лиц, правда? Вы безлики - сидите ли вы в кинотеатре или прячетесь от всех в сумрачной комнате и смотрите телевизор дома. Когда вы оплачиваете счет, или квитанцию за парковку, или просто разговариваете с людьми, все они смотрят на то, что вы делаете, на ваши поступки, а не на вас.
- У некоторых это зашло еще дальше. Всю жизнь мы стали настолько незаметны, я бы даже сказал покинуты, что обезличивающие нас силы поработали достаточно над нами и превратили в то, во что хотели, чем мы и являлись на самом деле. Бах! - исчезли для всех, кто окружал нас. Теперь уразумели?
Я уставился на него.
Конечно, я понимал, о чем он говорит, как не заметить этого в нашем великом мире машин, который мы сами для себя сотворили. Вот в чем дело. С самого рождения я ничем не отличался от остальных и с самого начала не представлял интереса, вот и исчез для всех окружающих. Это как светофильтр для фотоаппарата. Возьмите красный и все сразу станет красным. Вот так и со мной получилось. На внутренних светофильтрах всех людей оказались надеты светофильтры против меня. И против мистера Джима, и против Денни...
- И много нас таких?
Мистер Джим развел руками.
- Ну, в общем - достаточно, Винсоки. - Достаточно. Скоро их будут сотни, а потом и тысячи. Если все так и будет продолжаться... люди все покупают в супермаркетах и обедают в скоростных закусочных, еще эта новая телевизионная реклама, действующая на подсознание... ну, я уверен, можно ждать пополнения.
- Но ко мне это не относится, - добавил он.
Я посмотрел на него, затем на Денни. У того на лице было полное безразличие. Так что я обратил все свое внимание на Тремпсона.
- Что вы имеете в виду?
- Мистер Винсоки, - одновременно терпеливо и снисходительно принялся объяснять он, - я был профессором в колледже. Конечно, ничего особо выдающегося и, если честно, думаю, студенты скучали на моих занятиях. Но я знал свой предмет, это было финикийское искусство. Мои студенты приходили, уходили и никогда не обращали на меня внимание. У кафедры никогда не было причин признать меня профессионально непригодным и я продолжал работать. Вот так я и начал блекнуть.
- Я долго скитался, как и вы, наверное, но быстро почувствовал вкус к подобной жизни. Никакой ответственности, никаких растрат, борьбы за существование. Живи как хочешь, бери что хочешь. Потом я встретил Денни он был здесь раньше мальчиком на побегушках и никто не обращал на него внимания - он стал для меня другом и слугой. Мне нравиться такая жизнь, мистер Винсоки. Вот почему меня так озаботило ваше желание присоединиться к нам. Не очень-то мне хочется нарушать "статус кво" в этом щепетильном деле.
Я понял, что слушаю сумасшедшего.
Мистер Джим Тремпсон был простым бедным учителем, и его постигла такая же судьба, как и меня. Но если, как я теперь понял, я превратился из зануды в стиле Милкветоста в человека, достаточно отчаянного, чтобы взять в руки пистолет, и достаточно безрассудного, чтобы быть готовым пустить его в ход, то он стал страдать мономанией.
Здесь было его королевство.
Но ведь на этом мир не кончается.
Я понял, что разговаривать с ним нет смысла. Силы, которые ломали и сокрушали нас до тех пор, пока мы не стали настолько малы, что мир перестал замечать нас, поработали над ним добросовестно. Его уже не спасти. Его устраивает жизнь, в которой его никто не замечает, не видит, не слышит.
И с Денни тоже самое. Они довольны. Более того... они сверхудовлетворены. И за последующий год я встретил немало подобных типов. Совершенно одинаковых. Но я не такой. Я хочу бороться с этим. Хочу, чтобы меня снова все видели.
Я пытаюсь добиться этого изо всех сил. И мне известен всего один способ.
Может это и глупо звучит, но когда люди спят на ходу, когда они... э... не сосредоточены на окружающем, меня иногда и замечают.
Я стараюсь. Я все время насвистываю и напеваю про себя. Может вы слышали мою песенку? Это "Трудяга Винсоки".
Может вы как-то и замечали меня краем глаза, а думали, что вам показалось?
Может, вы думали, что слышите ее по радио или телевизору, а на самом деле это был совсем другой источник.
Пожалуйста! Прошу вас! Прислушайтесь. Я ведь здесь, прямо у вас за спиной и шепчу вам это на ухо в надежде, что вы услышите меня и сможете помочь.
"Трудяга Винсоки" - вы должны слышать именно этот мотив. Неужели вы не слышите?
Ну прислушайтесь.