Все было в этой идее. Блеск самобытного и смелого таланта, понимание планов Османа-паши, полная неожиданность смены удара во время боя и свобода маневра. Не хватало только сил, которые находились в чужих руках, и эти чужие холодные руки и задушили в конце концов скобелевскую жар-птицу. Руки своих же генералов, а совсем не таборы Османа-паши.

— Шаховской двинул свои войска! — издалека, еще на скаку прокричал Млынов.

Он оставался в наблюдении ради этого известия и был весьма удивлен, не заметив никакого воодушевления. Скобелев сидел на расстеленной бурке и играл в шахматы с Тутолминым. Услышав крик, которого так ждал, достал часы, щелкнул крышкой.

— Сдавайся, полковник, я тебе во фланг выхожу. — И вдруг вскочил, застегивая сюртук. — Пехоте готовиться к атаке. Батареям следовать за нею на прежние позиции. Тутолмин, отряди казаков подвозить в торбах патроны и снаряды, а на возврате забирать раненых. Кто принял командование осетинами?

— Подъесаул князь Джагаев.

— Прикажи князю быть в постоянной готовности атаковать во фланг вдоль ручья. С Богом, товарищи мои. Приказов об отходе более не будет, а коли случится что, последним отступать буду я.

Пехота двинулась в атаку с песней: куряне шли в свой первый бой женихами. Легко сбив турок с третьего хребта, они настойчиво атаковали последнюю возвышенность, за которую противник цеплялся с ожесточенным упорством. Осман-паша уже оценил внезапное появление русских в трехстах саженях от предместий Плевны.

— Тутолмин, дави туркам на фланги! — кричал Скобелев, появившись впереди на белом коне. — Молодцы, куряне! Вперед, ребята, только вперед!..

Турки то откатывались вниз, к ручью, то снова бросались в контратаку. Кубанцы залповым огнем расстроили их ряды, и аскеры отошли к предместьям, перед которыми не было никаких укреплений. Здесь, в виноградниках, они и залегли, огнем отбивая попытки скобелевцев форсировать топкие берега Зеленого ручья.

На большее Осман-паша пока рассчитывать не мог: войска Шаховского напирали левее, намереваясь — турецкое командование быстро поняло это — зайти правым плечом и вместе со Скобелевым всей мощью обрушиться на последнюю высотку перед Плевной. Если бы это случилось, русские на одном порыве вкатились бы прямо в город. Для защиты его Осману-паше пришлось бы отвести туда все резервы, оголив поле сражения. А генерал Вельяминов настойчиво рвался к Гривице, по тылам турок, многозначительно бездействуя, гуляли разъезды Лашкарева, и Осман-паша уже отдал приказ подтягивать запасные таборы поближе к городу.

— Если они ворвутся в Плевну со стороны Зеленых гор, готовьтесь с боем прорываться на Софийское шоссе, — подумав, нехотя добавил он.

— Между первой и второй колоннами русских образуется разрыв, — осторожно подсказал командующему начальник штаба Тахир-паша. — Может быть, нам следует ударить в этом месте? Русские не любят неожиданного маневра.

— Тому, кто нашел ключ к дверям, не нужно окно. Хотел бы я знать, кто же нашел этот ключ?..

Ключ был найден, и дверь Плевненской твердыни оказалась практически отперта, но на то, чтобы распахнуть ее, сил уже не осталось. Но именно с этого дня, со дня второго Плевненского штурма, турецкое командование приметило и уже не упускало из внимания генерала на белом коне, которого аскеры сразу же нарекли Ак-пашой.

К полудню, когда Скобелев окончательно сковал турок, Вельяминов продолжал кровавый штурм Гривицких редутов, а Шаховской успешно заканчивал захождение правым плечом, Криденер не выдержал вежливых напоминаний упорного капитана Веригина об исчезнувшем пехотном Коломенском полку.

— Пошлите известить князя, что полк выступил в его распоряжение. А этому… — он досадливо поморщился, — упрямцу этому велите тут ждать, пусть лично ведет коломенцев!

Коломенцы выступили без промедления. И как знать, может быть даже эта, изо всех сил затянутая помощь и сыграла бы в конечном счете роль в битве за Плевну, если бы не еще одно обстоятельство в той запутанной цепи обстоятельств, в результате которых Россия, по словам Шаховского, еще раз умылась кровью.

Вельяминов уже слал отчаянные просьбы о помощи: его атака захлебывалась. Но резервов барон ему не давал, приказав всем посыльным отвечать одно:

— Атаковать и взять редут.

Вельяминов атаковал, от Шаховского никаких сведений не поступало, Скобелева вообще никто в расчет не принимал, и Криденер, притомившись, сидел в складном кресле, предоставив наблюдение за ходом сражения своему штабу. Растерянный возглас офицера вывел его из состояния приятной истомы:

— Шаховской заходит правым плечом!..

Барон вскочил с не подобающей его чину и темпераменту быстротой. Схватив услужливо протянутый бинокль, сквозь дым и пыль разглядел темные массы войск, четко, как на маневрах менявших фронт атаки под огнем противника.

— Он что, с ума сошел?

— Он удаляется от войск Вельяминова, — сказал Шнитников. — Образуется брешь, в которую непременно ринутся турки.

— Немедленно перехватить Коломенский полк! — крикнул Криденер, не отрываясь от бинокля. — И немедленно заткнуть им дыру, которую создал Шаховской!

Алексей Иванович своевременно получил известие, что в его распоряжение идут коломенцы. Захождение продолжалось, хотя турецкие батареи обрушили на его войска убийственный огонь. Но Шаховской не терял уверенности в победе и послал записку Скобелеву: «Коломенцы идут. Верю, что с их и Божьей помощью доведу дело до конца. Держись, подсоби пушками, сколь можешь, и до встречи в Плевне!»

Скобелев читал записку, когда рядом разорвался снаряд. Осколки просвистели мимо, в двух местах прорвав распахнутый сюртук, комья земли ударили в грудь, горячая, удушливая волна сшибла генерала с седла.

Он сразу вскочил, увидел бьющуюся на земле лошадь, достал револьвер и выстрелил ей в ухо.

— Целы, Михаил Дмитриевич? — испуганно спросил Млынов.

— Коня! — гаркнул Скобелев. — Живо!

Он отер грязное, в пороховой копоти лицо и оглянулся. Неподалеку артиллеристы сноровисто выравнивали орудия после каждого выстрела, офицер отрывисто давал указания. «А, мастеровой, — с натугой припомнил генерал. — Мундир бережет…»