Нетрудно понять причину этого обстоятельства, ибо с исследованием астрономического и математического аспектов пирамид связано немало шарлатанства. Например, существуют теории и издаются книги, которые доказывают, что измерения разных частей коридоров и стен Великой пирамиды представляет собой летопись истории человечества от Адама до «конца всеобщей истории». Если верить автору одной из таких книг, пророчества, запечатленные в этой пирамиде, относятся главным образом, к Англии – и даже дают сведения о длительности правления послевоенных кабинетов министров.

Конечно, существование подобных «теорий» объясняет недоверие науки к новым открытиям, касающимся пирамид. Но это никоим образом не умаляет ценности попыток установить астрономическое и математическое значение пирамид – в большинстве случаев относящихся к Великой пирамиде.

Р.Э. Проктор в книге «Великая пирамида» (Лондон, 1883) видит в пирамиде своего рода телескоп или передаточный аппарат. Он обращает особое внимание на узкие отверстия на парапетах большой галереи и находит, что они сделаны для передвижения вверх и вниз инструментов для проведения наблюдений. Далее, он указывает на возможное существование водяного зеркала в местах соединения восходящего и нисходящего проходов и утверждает, что пирамида была часами египетских жрецов, преимущественно астрономическими часами.

Аббат Моро в книге «Загадки науки» собрал почти весь материал, относящийся к Великой пирамиде как к «хранилищу мер», или «математическому компендиуму». Удвоенная сумма сторон основания пирамиды, деленная на высоту, дает отношение окружности к диаметру – число «пи», играющее очень важную роль в истории математики. Высота пирамиды равняется одной тысячемиллионной части расстояния от Земли до Солнца (что, кстати, было установлено наукой с достаточной точностью лишь во второй половине XIX века) и т.д. и т.п. Это и многое другое доказывает поразительную узость современных ученых, отсутствие элементарной любознательности у египтологов, которые сами погрузились в застой теории гробниц и рассказов Геродота. На деле пирамиды скрывают великую тайну. Они, как ничто иное в мире, свидетельствуют, что мы глубоко заблуждаемся, считая наших предков «волосатыми, хвостатыми четвероногими, обитавшими, судя по их привычкам, на деревьях и жившими в Старом Свете». В действительности наша генеалогия гораздо более интересна. Наши предки были выдающимся народом; они оставили нам огромное наследие, которое мы совершенно забыли, особенно с тех пор, как стали считать себя потомками обезьян.

1914-1925

Желтовато-серый песок, синее небо. Вдали виднеется треугольник пирамиды Хефрена, а прямо передо мной – странное, огромное лицо с устремленным в пространство взглядом.

Я часто приезжал из Каира в Гизу, садился на песок перед сфинксом и глядел на него, стараясь понять его и замысел создавших его художников. И каждый раз я испытывал один и тот же страх: страх перед уничтожением. Я как бы чувствовал себя поглощенным этим взглядом, который говорит о тайнах, превосходящих нашу способность к пониманию.

Сфинкс лежит на плато Гизы, где стоят большие пирамиды и находятся другие памятники, уже открытые и еще не открытые, множество гробниц разных эпох. Сфинкс пребывает в углублении, над которым вырисовываются лишь его голова, шея и часть спины.

Кем возведена статуя сфинкса, когда и зачем – об этом ничего не известно. Нынешняя археология считает сфинкса доисторическим памятником. Это значит, что даже для древнейших египтян первых династий, существовавших в шестом-седьмом тысячелетии до Рождества Христова, сфинкс был такой же загадкой, какой он сегодня является для нас.

На основании каменной таблицы между лапами сфинкса, испещренной рисунками и иероглифами, было высказано однажды предположение, что эта фигура представляет собой изображение египетского божества Хармакути, «солнца на горизонте». Но уже давно все согласны с тем, что это объяснение неудовлетворительно и что надпись, по всей вероятности, относится ко временам реставрации, произведенной сравнительно недавно.

На самом деле, сфинкс старше исторического Египта, старше, чем его божества, старше пирамид, которые, в свою очередь, намного старше, чем это принято считать.

Бесспорно, сфинкс – одно из самых замечательных мировых произведений искусства, если не самое замечательное. Я не знаю ни одного, которое можно поставить рядом с ним. Он принадлежит к совершенно иному искусству, не к тому, которое нам известно. Такие существа, как мы, не могли бы создать сфинкса, наша культура не в состоянии создать ничего подобного. Без сомнения, сфинкс являет собой реликвию другой, очень древней культуры, которая обладала знанием гораздо большим, чем наше.

Существует мнение, или теория, что сфинкс – это огромный сложный иероглиф, каменная книга, которая содержит полный объем древнего знания и открыта лишь для человека, способного прочесть необычный шифр, который воплощен в формах, соотношениях и мерах разных частей сфинкса. Это и есть знаменитая загадка сфинкса, которую с древних времен пытались разгадать многие мудрецы. Раньше, когда я читал о сфинксе, мне казалось, что к нему нужно подойти в полном вооружении знания, отличного от нашего, с новым типом восприятия, с особой математической подготовкой, что без этих вспомогательных средств открыть в нем что-нибудь невозможно.

Но когда я сам увидел сфинкса, я ощутил в нем нечто такое, о чем никогда не читал, никогда не слышал, такое, что немедленно поставило его среди самых загадочных и одновременно самых фундаментальных проблем жизни и мира.

Лицо сфинкса с первого взгляда поражает своей необычностью. Начать с того, что это вполне современное лицо. За исключением орнамента головы в нем нет ничего из «древней истории». По некоторым причинам я как раз боялся «древней истории»; опасался, что у сфинкса будет весьма «чуждое» лицо. Но все оказалось иным. Его лицо просто и понятно. Странным было только то, как оно глядит. И лицо это значительно обезображено. Но если отойти в сторону и долго смотреть на сфинкса, с его лица как бы спадет завеса, станет невидимым треугольный орнамент за ушами и перед вами явственно возникнет полное и неповрежденное лицо с глазами, которые устремлены куда-то в неизвестную даль.

Помню, как я сидел на песке перед сфинксом – на том месте, откуда стоящая за ним в отдалении вторая пирамида кажется правильным треугольником. Я старался понять, прочесть его взгляд. Сначала видел лишь одно: что сфинкс глядит куда-то далеко, поверх меня. Но вскоре почувствовал неясную тревогу; она постепенно возрастала. Еще мгновение – и я осознал, что сфинкс меня не видит, и не только не видит, но и не может видеть; но вовсе не потому, что я слишком мал по сравнению с ним или глуп для той мудрости, которую он вмещает и хранит. Вовсе нет. Это было бы естественно и понятно. Чувство уничтожения, страх перед исчезновением возникли во мне, когда я почувствовал себя слишком преходящим явлением, чтобы сфинкс мог меня заметить. Я понял, что для него не существуют не только эти мимолетные часы, которые я провел перед ним, но что, если бы я стоял перед его взором от своего рождения и до смерти, вся моя жизнь промелькнула бы перед ним так быстро, что он не успел бы меня заметить. Его взор устремлен на что-то другое; это взор существа, которое мыслит веками и тысячелетиями. Я для него не существую и не могу существовать. И я не был способен ответить на собственный вопрос: существую ли я для самого себя? Действительно ли я существую в каком-либо смысле, в каком-либо отношении? И эта мысль, это чувство под странным взглядом сфинкса овеяли меня ледяным холодом. Мы так привыкли думать, что мы есть, что мы существуем. И вдруг я почувствовал, что я не существую, что меня нет, что я не настолько велик, чтобы меня можно было заметить.

А сфинкс передо мной продолжал смотреть вдаль, поверх меня; казалось, его лицо отражает нечто такое, что он видит, но чего я не в состоянии ни увидеть, ни понять.