- Слушайте, девочки, давайте напишем ей письмо. Расскажем, как школу строили...
- И как люди объединили свою землю и все вместе ее засевали. Весело, с песнями. Напишем, это ей будет интересно! - подхватила Ликута.
- Вот если бы послать ей подарок, - предложила Нина. - Чтобы знала, что есть на свете Березовая Роща и что живут там добрые девчата...
- А что же мы подарим? - задумалась Василинка.
- Кофточку вышитую! - воскликнула Нина. - Замечательный будет подарок.
Присев на завалинке Анетиной хаты, девушки так увлеклись разговором, что не сразу заметили, когда подошел Аркадий.
- О чем разговор? - полюбопытствовал он.
- Письмо сочиняем, - сказала Василинка.
- Ого! И кому же вы вздумали написать? Уж не Федору ли в армию?
- Хотим ответить той девушке из белостокской тюрьмы, - откликнулась Нина. - Все описать, как мы живем. Им же там буржуи не дают читать советских газет. Напишем о самом интересном, что есть в Березовой Роще.
- И о концертах тоже, которые скоро устроим, - подала голос Ликута. Девчата столько новых песен разучивают.
- У тебя одни песни в голове, - засмеялась Василинка, хотя очень любила, когда Ликута поет.
- Пишите, девчата, что люди новые дома построили. Один лишь Василий остался на подселении.
- Построим и мы, - уточнила Василинка. - Ведь Советская власть беднейшим крестьянам лес отпускает бесплатно или по дешевой цене. И отчиму дадут...
- А еще не забудьте написать о комитете взаимопомощи, который семенами и инвентарем бедноте помогает. Расскажите, что крестьяне работают дружно, не ссорятся, даже молотилку решили купить. В кредит. Понемногу освобождаются от кулацкой кабалы.
- О тете Агате надо рассказать, - напомнила Василинка. - Вдову, беднячку - и депутатом в сельсовет избрали.
- Что там Агата! Рабфак открылся в городе - вот это новость! - перебил Аркадий. - Эх, мне бы туда! Да чтобы отец каждую неделю торбу сала присылал... Но это я так, девчата, шучу, вы не обращайте внимания. Пишите, что новую дорогу прокладывают, и что в лесу порядок наводят, и что кулаков немного прижали...
- Хватит на сегодня, - остановила Василинка. - Завтра окончим.
- Ладно, - послушно согласилась Ликута. - Нинка, бежим домой.
Она поняла, что Василинке захотелось побыть с Аркадием. А у Василинки словно язык отняло. Хоть бы Аркадий сказал слово. Но он, всегда такой разговорчивый, неловко молчал, лишь поближе подвинулся.
- Какая умная женщина - та, что на собрании выступала, - выжала из себя Василинка. - Молодая, а столько знает!
- Знает, потому что училась, - объяснил Аркадий. - Это мы тут, в лесу живя, скоро мохом обрастем. Эх, Василинка! Что я надумал - махнуть в город на рабфак. Но мать... Не пускает, и все тут: хозяйство надо, говорит, налаживать. Чтобы было не хуже, чем у людей. В городе не заботились о хозяйстве: пришел отец с работы и деньги принес. А тут деньги только исправное хозяйство может дать. Петру легче: что задумает, то и сделает. Его никто не задержит.
Василинке что-то не нравилось в словах Аркадия, но что - она и сама не могла понять. Может, его слепое подчинение матери. Но разве он своей головы не имеет? Вот Петр своему слову хозяин и никого не боится.
- Пойдем, Василинка, погуляем?
- Пойдем...
На улице ни души, погасли огни в домах, спит деревня крепким сном. Из-за тучи, словно только для них двоих, выплыла круглая желтая луна. Взявшись за руки, парень с девушкой медленно бредут по сонной улице. Светло у них на душе, будто нет на свете тюремных застенков, где полицейские пытают и убивают борцов за народное дело, нет жадных, бессердечных врагов, которые недавно едва не сожгли живьем Василинку и ее родных...
- Кажется, пошел бы с тобой на край света...
Голос Аркадия взволнованно дрожит, слова кажутся такими искренними.
Василинка не хочет думать, что он мог сказать не "пошел бы", а "пойду". Ей так хорошо...
Внезапно его слова заглушает эхо двух выстрелов.
Как будто и не было покоя, который только что царил на земле...
ПОСЛЕДНЯЯ ЗАМЕТКА
Никогда прежде в Березовой Роще не видели столько народа. Пришли парни и девушки, мужчины, женщины, дети. Все были хмуры и молчаливы. Василинка с Лику-той несли большой венок из темно-зеленых еловых лапок и красных, как кровь, георгин.
Чем ближе подходили к школе, тем больнее сжималось сердце. Люди все шли и шли. Многие стояли в сенях и на крыльце. Василинка едва пробилась к гробу, чтобы положить свой венок.
Наклонившись над гробом, горько плакал дядя Николай, вытирала глаза мачеха Петрока. В черном платке, вся в слезах, ломала руки Анна. Бесстрашный и веселый, остроумный и добрый Петр неподвижно лежал в сосновом гробу. Голова его была забинтована, и от этого еще темнее казалось восково-желтое лицо. Один Ананий не плакал. Он не сводил глаз с брата и беззвучно шептал что-то побелевшими губами.
На стене висела газета "Беларуская вёска". Черным карандашом была обведена последняя заметка Петра "Мы с вами, друзья!". Петр писал, что ячейки МОПРа есть уже почти во всех деревнях уезда. Крестьяне засеяли весной полоски пшеницы и картошки, чтобы урожай с них сдать в фонд помощи борцам-революционерам. Только за последние дни для этой цели собрано 21 рубль денег и 35 пудов ржи. И крестьяне Березовой Рощи обязательно внесут свой вклад.
- Смерть убийцам! - раздавались голоса.
- Друзья мои, поклянемся, что будем продолжать его дело, - сказал секретарь местечковой комсомольской ячейки.
- Клянемся! - ответили люди.
Над гробом покойника звучали взволнованные, полные печали слова.
Соседи слышали, как во дворе у Евсея выл, не утихая, пес.
- Лыска, чтоб ты сдох, пошел в будку! На, поешь! - уговаривала хозяйка.
А Лыска не брал ни пить, ни есть и, стоя у пустого хлевушка, задирал голову, выл хрипло и тревожно.
- Покойника чует, - шептались женщины.
- А что ты думаешь?
Едва приоткрылись дощатые двери хлевушка, Лыска кубарем влетел туда и через мгновение выбежал, держа в зубах присыпанную сеном кожанку. На тужурке спереди и сзади, где облезла от времени черная краска, хорошо были видны красно-коричневые подтеки.
- Петра... Его... - испуганно выдохнули дети, прилипшие к забору.
Евсея нашли в бане Халимона. А под сеном в его сарае без долгих поисков отыскали обрез.
- Твой? - в упор спросил Василий.
- Не-а, - замотал головой Евсей. - У Лаврена еще такой есть... У него много чего есть, у Лаврена... И для тебя пуля... И еще для таких гадов, как ты...
Лаврена нигде на нашли. За два дня до убийства Петра он поехал, не сказав куда. Халимониха голосила и рвала на себе волосы, кляла милиционеров, которые в чем-то подозревают ее сына. А жена Лаврена, успокаивая испуганных детей, сказала с отчаянной смелостью:
- Он в город укатил. У вокзала, на Трубной улице, живет его любовница. Там и ищите...
- Девушка, я буду диктовать, а ты записывай, - попросил милиционер Василинку, не отходившую от него в усадьбе Халимона. - Понимаешь, товарищ мой... не совсем здоров.
Гордая таким доверием, Василинка старательно вытерла лапти о еловые лапки, села на крыльцо и ровными круглыми буквами вывела: "Протокол обыска".
- Эй, понятые, сюда! - позвал милиционер, устанавливая на телеге тяжелый, не поднять, ящик, обнаруженный в клети за кадушкой с салом. Понятые, дядя Семен и отчим, подошли поближе.
- Ого, сколько пуль и патронов запас! - ойкнули крестьяне.
- Где-то и моя тут лежит пуля! - невесело улыбнулся Василий, перебирая блестящие от смазки патроны...
ТЫ ОЧЕНЬ ЛЮБИШЬ ЕГО?
Каждое утро Аркадий шел мимо Анетиной хаты, где еще жила семья Василинки, - он снова работал в лесничестве. Тайком от матери Василинка поглядывала в окно, а сама хлопотала, наводила порядок, подметала пол. Ждала. Сама себе гадала: "Зайдет - не зайдет?" Понимала - негоже парню часто бывать у них, что подумают люди! По деревне и так уже шли пересуды. Но маковым цветом расцветала всякий раз, когда замечала, что Аркадий свернул к их порогу.