Джули схватила змею за хвост. "Шон," -- сказала она, от ужаса переходя на высокие ноты. Хвост у змеи был мягким, и его мышцы продолжали работать в руках Джули. "Шон, да подними ты зад и помоги мне!"

Это был момент, который позже она расценила как переломный в ее отношениях с Шоном: тот вскочил на ноги и схватил фотоаппарат с раковины. "Один сек," -- сказал он и начал снимать. Один снимок оказался фатальным для того, что, как она полагала, было любовью к Шону: фотография ее рук и кистей (ногти длинные, острые и накрашенные) в то мгновение, когда она держала хвост анаконды, растянувшийся на четыре фута от унитаза; ее халат с готовностью распахнулся, и сбоку кадра запечатлелась стройная нога. По тому, что оказалось на фотографии, можно было подумать, что она голая.

Джули сказала: "Положи камеру и дай мне руку, идиот."

"Да. Есть. Хорошо. То, что нужно." Он убрал фотоаппарат, и они вместе вытянули болтающуюся рептилию на мокрый пол. Змея была по крайней мере длиной футов пятнадцать.

"Убей ее, -- сказал Шон. -- Отруби ей голову."

На полу в туалете змея извивалась и шипела. Шон выхватил топор. "Если ты не хочешь, то я отрублю." Он ударил топором по змее в нескольких местах, oставляя на ее теле глубoкие раны. Но целился плoхo, пo хoду отхватил кусочек мойки под раковиной и порубил линолеум и ковер. Змея медленно сворачивалась в петлю, шипя в агонии и размазывая по полу кровь.

Джули сказала: "Стой. Подожди секунду."

Шон, тяжело дыша, оперся на топор, как на трость. "Ради Бoга. А я думал, ты хочешь убить ее."

"Может быть нам позвонить в зоопарк или ветеринару, кому-нибудь такому?"

"Джули, она ведь уже не сможет жить. Видишь, у нее спина сломана."

"Ну тогда тащи ее на улицу, пока ты не разнес мой туалет в щепки. Посмотри, кровь везде. И как я буду это отмывать?"

Шон подцепил змею мотыгой и поволок на задний двор. Ее внутренности ввываливались из открытой раны в боку. Он бросил ее в грязь за кучей дров и побежал за фотоаппаратом. Джули сидела на корточках в туалете и вытирала пол полотенцем.

"Ты убил ее?"

"Я забыл топор."

Шон схватил топор и фотоаппарат и понесся по дому обратно.

Огибая подставку для рубки мяса на кухне, он подскользнулся в лужице крови и сбросил на пол свою тарелку с разбухшими хлопьями. Снизив скорость, потрусил во двор. Адам, соседский далматинец, пролез через дыру в заборе, и теперь, повизгивая и виляя хвостом, обнюхивал раны змеи и ее шипящую пасть. Шон сфокусировал, установил выдержку и начал снимать.

Задняя дверь отворилась и ударилась о стену дома, и Джули спрыгнула с лестницы. Халат на голом теле был распахнут, сзади на шнурке, служившем поясом, болталась тряпка, забрызганная кровью. "Пошел вон!" -- закричала она на Адама. "Кыш, пшёл." Она схватила топор, который Шон прислонил к куче дров, и прогнала собаку -- та, взвизгнув и поджав хвост, убежала в проулок. Джули вернулась к рептилии, взмахнула топором и опустила его на змею. Отхватив змее голову, лезвие глубоко ушло в землю. Голова слепо щелкнула челюстями.

Джули повернулась к Шону, тяжело дыша. Он усмехнулся и заменил крышечку на линзе.

"Это было блистательно," -- сказал он, снимая волос с языка.

Джули гонялась за ним с топором, дважды обогнув дом, перепрыгивая через петунии на клумбах, пока ему не удалось убедить ее, что он пошутил.