Суматоха имела свои преимущества, по крайней мере, для дона Мигеля. Вероятно, ему удастся укрыться в какой-нибудь нише и, оставаясь незамеченным, поправить настроение бокалом вина. На замечание дона Филиппе о достоинствах присутствующих дам, он отвечал что-то неопределенное и взглядом отыскивал место для уединения.

И тут услышал, как его окликнули.

Красный Медведь повелительно махнул рукой и двинулся от входа со стороны набережной — там только что ступил на сходни посол Конфедерации — к противоположной двери. Такое требование нельзя игнорировать. Дон Мигель пристроился в кильватер Красного Медведя, а дон Филиппе, которого тоже позвали, присоединился.

— Думаю, нас это развлечет, — предположил Филиппе. — Интересно, кто там появился?

Дворецкий, стоящий около двери, имел звучный голос, но из-за шума нельзя было разобрать имен, которые он выкрикивал. Под широкой дверной аркой стояли пожилой мужчина и две юные девушки.

Красный Медведь обернулся и жестом подозвал обоих молодых людей. Они приблизились и поклонились.

— Ваша милость! — казалось, эта официальность чрезвычайно нравилась Красному Медведю. — Для меня большое удовольствие представить вам дона Филиппе Бассо, сотрудника Службы Времени, и дона Мигеля Наварро, сотрудника и рыцаря ордена Косы и Песочных часов. Дон Мигель, дон Филиппе… его милость герцог Сканья, посол Соединенного королевства Швеции и Норвегии… Леди Ингеборг, леди Кристина.

Ага, видимо дочери посла. Дон Мигель, поклонившись, посмотрел на них повнимательней. Сестры были похожи друг на друга и на герцога тоже — обе высокие, стройные, со светлыми волосами. Глаза — голубые озера, кожа — как молоко. Вечерние платья — без украшений и вышивок — чарующе прекрасны.

— Это честь для меня! — с энтузиазмом воскликнул дон Филиппе, и дон Мигель более или менее убедительно повторил его слова.

— Дон Мигель, дон Филиппе, — заявил Красный Медведь, — я поручаю вам сопровождать этих юных дам и убежден, что вы будете рады поручению.

Дон Филиппе снова поклонился, на этот раз раскованно, и широко улыбнулся. Глаза леди Ингеборг заблестели; по мнению дона Мигеля, она была примерно на год моложе сестры.

Наварро обронил несколько банальных фраз и почувствовал себя неуклюжим мужланом. Леди Кристина была необыкновенно хороша, хотя общество эмансипированной девушки — не совсем то, чего он желал в этот вечер. Он никогда не был в Швеции и Норвегии; эти государства провозгласили свою независимость и не заключали союзов ни с Империей, ни с Конфедерацией. У Соединенного королевства была своя общественная система, женщины у них имели право участвовать в выборах членов тинга. Его друзья, флиртовавшие с девушками из северного государства, рассказывали, что дамы ожидают — и даже требуют! — чтобы с ними обращались на равных, как дома.

А он после злоключений с маркизой и слышать не мог о равенстве полов.

Хотя, возможно, дочери герцога строже соблюдают этикет? Да нет, вряд ли. Немыслимо, но девушки с таким социальным положением явились на большой прием даже без дуэний. Эта эмансипация до добра не доведет…

А это еще что такое?

— Уверен, что за вами хорошо присмотрят, мои милые, — сказал герцог на великолепном испанском. — Идите и веселитесь. Я же намерен кое с кем пообщаться и уже вижу людей, с которыми просто обязан переговорить. Так что ступайте и обо мне не беспокойтесь.

Он подхватил под руку Красного Медведя и растворился в толпе.

Первые шаги с партнершей дон Мигель сделал автоматически. Несколько глотков вина… Несколько замечаний о мягкой зиме… Несколько слов о недавнем сражении… На этом фантазия Наварро иссякла. Мысли его вернулись к израненным ладоням и жесткой скамье. Дон Филиппе и леди Ингеборг оживленно беседовали у толстой колонны, к которой они приткнулись вчетвером, а дон Мигель невежливо молчал, не находя тем для разговора, и чувствовал себя полным болваном.

Леди Кристина тронула новенькую звезду на его груди.

— Наварро, — задумчиво сказала она. — А вы не тот ли дон Мигель Наварро, который раскрутил дело с ацтекской маской, способной изменить ход истории?

Она говорила по-испански не хуже отца.

— Да, я… — кивнул дон Мигель, слегка смущенный. — Но как, ради всего святого, вы узнали об этой истории? Ведь о ней не… не сообщали в прессе!

Леди Кристина звонко рассмеялась.

— Ох уж эта скромность испанского дворянина! Вам не кажется, что вы с этим в Империи несколько перехлестываете? Пусть даже о вас не писали газеты, но кто вы — догадаться нетрудно, ордена не раздаются просто так. А в посольствах любят посплетничать, особенно когда пахнет скандалом.

— Миледи, я уверен, что сплетни преувеличили мою роль в этом скандале! — криво улыбнулся дон Мигель.

Она пожала молочно-белыми плечами.

— Несомненно! Но если бы я попросила вас рассказать, как было на самом деле, вы бы наверняка принизили свою роль в полном убеждении, будто излагаете чистую правду.

Что ей нужно? Выпытать подробности, льстя без меры, как… как Каталина ди Хорке? Он собрался отговориться тем, что как сотрудник Службы Времени обязан хранить молчание, но вовремя спохватился, разобравшись, что дочь посла говорит искренне и вовсе не пытается что-то выведать.

— Ну, хорошо, — сказала она безо всякой обиды. — Если уж вы не собираетесь со мной беседовать, то могли бы, по крайней мере, пригласить на танец.

Он послушно повел ее в круг танцующих. Она оказалась очень хорошей партнершей, никаких мелких якобы стыдливых девичьих шажков под музыку, леди Кристина танцевала раскованно и грациозно. Это было непривычно, но свежо, и после первого тура он вошел во вкус.

Мимо них пронеслись Филиппе и Ингеборг; приятель подмигнул ему поверх белого плеча партнерши. Похоже, в принципе, сплетни о морали скандинавских девушек были недалеки от истины, даже если речь шла о дочерях посла.

Он замер посреди очередного па.

— Господи Боже, что слу… — начала леди Кристина, проследила за его взглядом и прикусила язык. — А, — сказала она вполголоса, — вы хотите смыться?

Он протянул руку, чтобы увести ее из центра зала, но она решительно увлекла его в одну из боковых галерей. И только когда они свернули за угол, он заметил свою оплошность и смущенно глянул на девушку.

— Э-э… мне страшно жаль! — воскликнул он.

— Почему?

— Ну, я так внезапно утащил вас… Это непростительная грубость! Вы, должно быть, сочли меня неотесанным чурбаном.

Снова раздался ее серебристый смех.

— Мой милый дон Мигель, посмотрим все-таки в корень! Разве это была не маркиза ди Хорке, которую вы увидели вступающей в зал?

Он кивнул.

— И… не знаю, сплетня ли это… говорят, что вы выставили ее дурой у всех на глазах. Это правда?

Он снова кивнул.

— И разве вас не потрясло, что она появилась на официальном приеме, на который, как вы ожидали, ей не получить приглашение и через тысячу лет?

— Да, миледи, — признался он. — Наверное, кто-то из друзей или родственников… э-э… сумел окольным путем достать ей приглашение, возможно, чтобы сгладить суровое порицание со стороны официальных кругов.

— Поэтому-то вы и поспешили убраться с ее дороги. Что ж, у меня никаких возражений. Немногое, что я о вас слышала, говорит, что вы довольно интересный человек; а из того, что знаю о Каталине ди Хорке, следует: лучше всего с ней не связываться. Давайте поищем местечко, где можно присесть и поболтать. Вы не против? И перестаньте называть меня «миледи», дома меня так не называет никто, кроме мужиков и торговцев. Зовите меня Кристина, — она открыла ближайшую дверь и заглянула внутрь. — Место хоть куда. И давайте достанем чего-нибудь выпить, чтобы оставаться в форме.

Дон Мигель растерянно оглянулся — по галерее как раз пробегала рабыня, она несла серебряный поднос с напитками. Он подозвал ее, гвинейка послушно вошла в комнату, сделала книксен и предложила вина.

Кристина взяла сразу шесть бокалов и, смущая гвинейку, расставила их на столике в ряд. Глядя вслед Уходящей рабыне, она сказала: