Едва король умолк, поднялся некий горожанин и сказал так:

- Здравствуй и процветай, благородный король, да укрепится королевская власть высоким благородством твоим и нашими молитвами! Да ниспошлет тебе Господь долгую жизнь, да не попустит слечь в болезни и одарит победами над внутренними недругами и внешними врагами твоими! Водяные лилии увенчивают поверхность воды-да увенчается успехом всякое деяние твое! Полевые грызуны не способны выбраться из силков охотника - да одолеешь ты безмерной силой своэй любое препятствие! Нет числа волнам морским, бескраен ми

ровой океан, и не дано человеку увидеть край небес-да разрушит завистников твоих черная зависть! Благодарю тебя, повелитель, властвующий над нами волею Господа, Чье Слово-Закон, за обращение к народу своему в беде твоей. Каждый гомид был бы счастлив помочь тебе, о властелин, а я хочу лишь объявить перед собранием горожан, что собака твоя украдена-украдена одним из приближенных к трону придворных. И я уверен, что ради справедливости и успешных поисков прежде всего должен быть найден придворный, пео-вым оповестивший короля о пропаже. Пусть исполнит он свой долг и отыщет пропавшую собаку, ибо только тот, кто знает" когда она пропала, может найти место, где она была до исчезновения, а значит, и определить, куда она исчезла. Да продлится жизнь твоя бесконечно, о достославный король!

Не успел первый гомид замолчать, как его поддержал второй, сказав, что придворный, обнаруживший пропажу, должен быть допрошен с особым пристрастием; а пропажу обнаружил я.

Третьим заговорил мой задушевный друг, который открыл мне в свое время, что горожане .решили убить короля. Не таясь и без стыда говорил он-и откровенным бесстыдством звучали его слова.

- Приветствую вас, горожане,-сказал он,-приветствую и надеюсь, что бог не заставит нас чересчур часто обсуждать столь печальные события. Мы нередко повторяем присловьа:

"На закате завывает колдунья, на рассвете умирает ребенок-не ясно ли, кто его погубил?" Ужели не ясно вам, горожане, что Акара-огун украл королевскую собаку-дар Небесного Кузнеца Сокоти? Посмотрите на меня-я ближайший друг Акары-огуна и не скрываю этого. Зачем мне лгать? Акара-огун давно замышлял кражу и совершил ее два дня назад. Я отговаривал его, но не добился успеха, ибо он закоренелый преступник. У меня нет сомнений в том, что мы должны отплатить ему за его злодеяние сторицей, ибо он давний и опасный злодей; что же до меня, то я проклинаю нашу дружбу - отныне и навеки,-дабы не заразиться от него злодейством.

Сказав так, мой друг повернулся ко мне и воскликнул:

- Я вижу, ты не стыдишься смотреть мне в глаза - и, значит, бесстыдство воистину бывает беспредельным! Я заклинал тебя не сплетничать-ты принимался мерзко злословить. Я умолял тебя не завидовать--ты сгорал от неистовой зависти. Я предостерегал тебя от воровства-ты нагло украл дар-Небесного Кузнеца. Явившись сюда как безродный бродяга ты подольстился к нашему королю и начал изображать из себя .знатного гомида. Разве не знаешь ты, что, чем выше вознесешься в неправедности своей, тем ниже низвергнешься на глазах у людей? Разве не ведомо тебе, что длинна тропа воровства, да расплата всегда близка? Ты явился в чужой город-сунулся в воду, не ведая броду,-присвоил королевское

имущество, прельстившись наглым воровским присловьем:

"Что твое, то мое, а что мое, тебе дела нет", и надеешься выбраться сухим из воды, но сухим ты не останешься, ибо тебе предстоит потонуть в собственной крови, когда король отдаст тебя на растерзание подросткам.

Дрожа от негодования и ужаса, выслушал я .слова своего бывшего друга, а попытавшись ответить ему, лишь залился безмолвными слезами, ибо, хотя город тот был большой и многолюдный, только друг мой-один во всем городе-знал самые сокровенные помыслы мои, так что словам его поневоле приходилось верить, однако любое из них таило в себе ядовитую клевету.

Наконец я все же справился с горькой обидой и, заговорив, сказал так:

- Воистину перевелись на земле правдивые существа и не осталось под светлыми небесами друзей, которым стоило бы доверять. Воистину верно звучит речение: "Заведи себе сто друзей, дабы один из них пришел тебе на помощь в беде- но не удивляйся потом, что и он стал врагом"! Не ты ли, предатель, делил со мной горести трудностей, радости праздности и трапезы в празднества? Не тебя ли любил я превыше всех в этом городе? А .впрочем, винить мне надо лишь себя самого. Я искал несчастий, и они обрушились на меня; я шел навстречу измене, и Она не замедлила встретиться мне; я пригрел на груди змею, и она подло ужалила меня в извечной злобе своей. Дружба с предателем обернулась предательством, однако мотылек, воюющий со скалой, поплатится и пыльцой на крыльях, и головой, а злодей сгинет от своего же злодейства... и, прежде чем умереть, я отплачу тебе за все!

С этими словами выхватил я из-за пояса кинжал, и мой удар отправил предателя к предкам; отплатив ему, я быстро разделался со старейшинами гомидов, ибо ярость парализовала их и они не смогли противостоять моему натиску,- а пощадил я только короля.

Подростки следили за мной во все глаза, и, когда возмездие было завершено, я приказал им предать трупы земле,. однако она затвердела, словно каменная, ибо не желала принимать грешников; тогда я повелел подросткам бросить убитых в море, но волны выкинули их на берег; а когда трупы зашвырнули на деревья, те стряхнули их, как ядовитых гадов. И только цепи, спущенные с небес, выдержали тяжесть мертвых злоумышленников,-так они и висели между небом и землей, осыпаемые черной пылью суховеев, пока, исгнив, не развеялись прахом.

Между тем все это не на .щутку разохотило подростков к убийству, и только наступление ночи спасло меня от гибели, ибо темнота разогнала нас по домам.

На другое утро я пробудился довольно поздно: солнце уже блистало в небе, когда меня покинули сны. Встав с циновки, я накинул на плечи одеяло и вышел во двор, чтобы взглянуть яа утренний мир, а оглядевшись, заметал толпу подростков с дубинами, беспорядочной толпой шагавших к моему дому. Сначала я не понял, куда они спешат, а когда понял, время было уже безнадежно упущено. Не дав мне укрыться в доме, подростки сдернули с меня одеяло, связали мне руки за спиной, а потом с гиканьем ворвались в мой дом, собрали все ценное, что у меня было-и купленное на местном базаре, и полученное в подарок от короля, и приобретенное за время скитаний,-связали в узлы, погрузили узлы на головы детям и поволокли меня по улицам на Базарную площадь, безжалостно стегая в пути кнутами, так что кожа моя вскоре вспухла множеством кровавых рубцов.