"Феодосий Никанорович Блюмбель, - прочитал я свою фамилию, Галактика, Солнечная сист., пл. Земля, органическое, белковое, животное, тип хордовых, класс млекопитающих, отряд приматов, семейство человекообразных обезьян, род людей, подрод неоантроп, вид Человек Разумный, - и потом ниже характеристика: - 33 года, пол муж., нежен., патологическая склонность к гротеску,.. - ну и так далее в таком полупошлом духе. Я даже читать дальше не стал. Подумаешь.

Медленно вздыхая, нас обогнал старенький грузовичок со слабым "сердцем" - поминутно он чихал и заглохал, но чудом оживал вновь; на щите его заднего борта был намалеван огромный дорожный знак: "Въезд воспрещен!". Проводив его взглядом, мы двинулись дальше.

Зеркало лениво погасло.

- Знаете куда мы идем? - спросил Генерал-Консул.

- Нет.

- И я тоже.

- Как так? - уставился я на него. - Но вы же встречающий!

- Ну и что. А вам завидно?

Я ничего не понимал.

- Вы зачем прибыли?! - крикнул Генерал-Консул. - Вы тут прилетаете, понимаешь, а мне отчитываться перед Королем! Какая у вас цель? - он помахал перед моим носом длинным пальцем.

- Позвольте... - начал было я.

- Не позволю!

- Но дайте же мне сказать...

- Не дам, - визгливо вскрикнул Генерал-Консул и стал вдруг поразительно живо растворяться в воздухе.

У меня заболела голова. Я потер глаза, которые от тонкой рези пустили слезу - чего со мною давно не было.

Ноги отделились от Генерал-Консула и побежали прочь через дорогу. Пронзительно завизжали колеса. Я что было силы закричал им остановиться, но где там! Они бежали еще резвее, вскочили на капот проезжавшего автомобиля, прощально выбили чечетку и скрылись на той стороне дороги. Меня же кто-то схватил за лодыжку и отчаянно дернул, так что я стал падать головой на асфальт. Я чувствовал себя героем замедленного фильма. Вдруг невесть откуда-то взялась вода - прямо-таки нахлынула потоком и понесла, понесла, а я лежал на спине и смотрел как по равномерно светящемуся небу расползается огромная амебообразная густо-сиреневая клякса и что у нее появляются глаза, которые недвусмысленно мне подмигивают. Я перевернулся и погрузил лицо в глубину, кишащую сонмами насекомых. Одно из них, особенно противное, подплыло ко мне.

- Что ж ты, Федя, - забулькало оно. - Человек называется - руки, ноги, голова. Еще боготворим вас, а за что, собственно? Как боги вы плохи, ибо не знаете своих привилегий. Спору нет, вы - наши родители, но мы уже не дети и теперь могущественнее вас. Умнее. Не все, правда, дети умнее своих родителей, но мы - безусловно: мы полны воли к жизни, мы правильные дети, а вы ударились в панику: конец истории, конец конца истории... Эх, Федя, Федя! Папочка! - насекомое хихикнуло, щелкнуло меня по носу и исчезло.

А быстрина течения все несла и несла: вдоль стен долгих домов к двухэтажному желтому отелю, затем внутрь него, вверх по лестнице, по коридору и в номер, в молочно-белую кровать. Внезапно вся мокрота схлынула и я пробудился.

Надо мною, наклонившись будто стрела башенного крана, стоял Генерал-Консул.

- Пробудились они, пробудились, - закудахтал он. - Никаких злокозней, милейший, все издержки адаптации.

Я приподнялся. Я весь был в прохладном поту и некоторой слабости.

- Искренне извиняюсь, - продолжал тараторить Генерал-Консул, - но время моих полномочий окончилось и я передаю вас в следующие руки. Итак, прощайте? Не поминайте лихом, - вскрикнул он и выскользнул за дверь.

В проем тут же сунулась новая, прилизанная физиономия.

- С вашего э-э... можно? - спросила она вежливо.

- Заходите, заходите, - пригласил я, плохо соображая. Сев на обрыв кровати и свесив вниз ноги, я нащупывал, абсолютно бесплодно, впрочем, тапочки.

В комнату вошел жизнерадостный мужичонок и представился "комендантом сего гостеприимного заведения".

- Вы не обижайтесь на него, - кивнул на дверь. - Генералу не дают много знать, а что скажут, то и он говорит.

- А кто им руководит? - безвинно спросил я.

Комендант занукался, замыкался, стал выкручиваться, ходить вокруг да около кустов, но потом честно признался, что не знает, что возможно это люди Короля, а возможно и нет, и что у НАС нет шансов когда-либо это узнать. Но, однако, уже поздно и я мешаю вам отдыхать; ложитесь спать, ни о чем не думайте. С завтрашнего дня вы переходите в ведомство господина Помидура, а жить пока будете в этой гостиничке и в этом вот номере. Так что спокойной ночи, мистер Феодос. С удачным прибытием!

- Подо-ждите, - недоверчиво остановил я его и покачал головой. - Вот вы сказали, что сейчас ночь, а за окном светло. Где ваша хваленая логика? Нету логики. Может быть у вас геостационарное солнце? - я почувствовал как меня кольнуло в самые глубины подсознания, что не пролетело и суток, а я уже погрязаю в ИХ образе мыслей.

Комендант улыбнулся и с жаром потер руки.

- Обожаю легкие вопросики, - сказал он и даже содрогнулся от удовольствия. - Легкие вопросики не ставят в неудобное положение... Объясню вам запросто: смены дня и ночи у нас нет. Это раньше были, а теперь на улице всегда светло. Зато посмотрите на окно: стекло-фотофаг как последнее изобретение кооператива "Нерукотвор". При включении питания это стекло становится непроницаемым для света. Все просто.

Я грустно почесал затылок.

- Не понимаю стопроцентно.

- Поймете когда-нибудь. Может быть. Выключатель на стене.

- Ну хорошо, а каков распорядок дня в отеле? Ресторан ночью открыт?

- ........... Мы питаемся в столовой! - с проникновенной гордостью прошептал комендант. - Она работает с десяти ноль-ноль утра.

- Как поздно!

- Всего распрекраснейшего, - буркнул комендант. - Ключ-то вот, - он звякнул ключом о стол и выскочил за дверь, весело посвистывая.

Я спрыгнул с кровати и в растерянности сделал несколько шагов до окна. Окно выходило в глухой дворик, где среди горы угля, связки подгнивших пиломатериалов и ряда ржавых мусорных контейнеров тусовались лохматые дворняжки и пьяный дворник метлой смахивал пыль с забора. Я выключил свет, то есть, точнее, включил темноту и юркнул под белоснежное одеяло. Стало хорошо.

Вначале было хорошо, а потом плохо. Засыпал я долго и трудно. Мне все мерещился перелет и люди Дуремонии, с которыми удалось познакомиться, а особенно донимала вероятность: скорее уж все жители Земли добровольно откажутся от чаевых, чем незнакомая планета будет разговаривать на твоем языке. Что-то я этого не мог понять. Я чувствовал, что мне специально подсовывают чудеса, чтобы я удивлялся, а за ширмой прячется нечто большее, даже зловещее, но понять я его уже не смогу, меня на него не хватит. "Ууу, - бормотал я сквозь дремоту. - Мы вас еще поизучаем... мы вас еще повоюем... мы это идиотство и идиотиков ваших повыселим, а добро поселим... ууу..." И уснул окончательно.

Глава вторая

(Солнечный зайчик бесшумно подкрался, а потом что было силы прыгнул всем своим весом в глаза. Феодос выскочил из-под одеяла и отпрянул спиной к стене. Ножки кровати от энергичного резонанса подломились и на пол посыпались матрацы, подушки, а за ними скатился и сам Феодос. Утро наступало добрейшее-предобрейшее...)

Я встряхнул головой и отвратительный сон исчез. Контуры предметов едва различались в темноте, с улицы доносились однообразные ухающие звуки с пришлепыванием, будто кого-то молотили обухом. Внезапно зазвонил телефон, я нервно вскочил, пошарил рукой по стене и выключил эту темень, что хоть глаз выколи. Телефон надрывался с червонного старинного комода, я сорвал его трубку и крикнул:

- Алло!

В ответ послышалось астматическое шипение.

- Алло! Алло! - кричал я, чувствуя таинственную важность звонка.

- Ну чего ты на меня орешь, - отозвалась лениво, наконец, трубка, простая проверка связи, - и перешла на частые гудки.

Я взглянул на часы - на самом деле ночь еще продолжалась. И голова разбухла от недосыпания: будят, понимаете! Я был зол. Меня, словно разбуженного зимой медведя, потянуло шататься по углам комнаты с благой целью вытворить чего-нибудь эдакого. Чего бы такого совершить!