— Хорошо, — сказал Шют и вспомнил о Лао Ионе. — Кстати, тем временем, наверное, вернется наш лаосский лейтенант, этот Сухат. Как только он появится, доложите мне по радио.

То, что он с собой принесет, может пригодиться в любом случае.

В дверях землянки показался Гендерсон.

— Все готово, шеф. Можем лететь.

— Садитесь, — сказал Шюту комендант Конхьена. Он пододвинул Шюту ящик из-под патронов и обернулся к вестовому.

Кофе был готов. Пока оба полковника потягивали ароматный напиток, снова начала бить артиллерия. На сей раз это был всего лишь беглый огонь: противник как бы ощупывал холм.

— Они нас постепенно изматывают, — угрюмо сказал Кук. — День за днем одно и то же. Они видят каждое наше движение, ведут беспокоящий огонь. Пристреливаются.

Шют покачал головой.

— Не понимаю, — сказал он, — как дело могло зайти так далеко. У нас лучшая артиллерия, полное превосходство в авиации. Разве нельзя добраться до их огневых позиций?

— Едва ли это возможно, — возразил Кук. — Они ведь тоже окопались. У каждого из их минометов минимум десяток позиций, и после каждого залпа они их меняют. Легкое оружие, большая подвижность, маневренность — вот в чем их сила.

— А напалм?

— Мы сбросили на окружающие холмы тонны этого дьявольского желе. Некоторое время было тихо, затем они снова появились.

— Не хотите ли вы этим сказать, что напалм на них не действует?

Кук пожал плечами.

— Не знаю. Во всяком случае он их не уничтожил. Мы вообще ничего не можем с ними поделать. Торчим в своих блиндажах и ждем, когда они начнут наступать. А когда они начнут, то мы еще часок постреляем, а потом главной нашей заботой станет, как бы нам поскорее до вертолетов добраться.

Нет, мы больше не охотники, мы зайцы, которые сидят в ловушке и ждут,| когда покажется охотник.

Шют пил кофе и молча смотрел перед собой. Земля содрогалась от близких разрывов.

— Мы должны наступать, — мрачно произнес Шют. — Если мы не будем наступать, они нас уничтожат. Почему мы не наступаем?

— Потому что они тотчас же исчезнут, — ответил Кук. — Дорогой мой Шют, мысли у вас правильные, но далеко не оригинальные. Все это мы пытались делать уже десятки раз.

Если мы сейчас перейдем в наступление, то встретим перед собой пустоту. Они выждут, пока мы закрепимся. Тогда они снова появятся и нанесут удар. Если мы отойдем, они последуют за нами. Такова их тактика. Против нее мы бессильны.

Мы ведем бессмысленную войну с бессмысленной стратегией и тактикой, дорогой мой Шют. Вот вывод, к которому я пришел. При всем при том мне не хватает ни боеприпасов, ни продовольствия. Возможно, и людей. Но если бы я даже имел еще два полка, это ничего бы не изменило. Возросли бы только цифры наших потерь, ибо чем больше будет у нас здесь людей, тем больше их будет погибать. Такова арифметика. Еще пару месяцев назад я бы в это не поверил. Посмотрите на Кхесань, на Лангвей, на что угодно. В этой стране невозможно занять какой-нибудь пункт и прочно удержать его. В этом смысле Конхьен мало чем отличается от Сайгона. Когда они разделаются с нашими базами, то примутся за города.

Шют все так же мрачно смотрел перед собой. Он хотел было резко возразить, но промолчал. Шют давно знал Кука, и если уж нужно было считаться с чьим-либо мнением, так это прежде всего с мнением этого опытного полковника морской пехоты. Кроме того, Кук был далеко не единственным, кто так думал, — это Шют хорошо знал. "Если уж, — думал Шют, — проваливается одна за другой хорошо продуманные операции и если в тактических неудачах вина лежит не на командовании, то возникает ошеломляющий вопрос, не следует ли искать причины неудач в политической и стратегической концепциях войны". Шют заставил себя не продолжать свою мысль. Он боялся прийти к выводу, который явился бы логическим ответом на его же собственный вопрос. "Нет, нет! У нас есть силы и средства, чтобы изменить ход событий. И мы это сделаем".

— Была ли почта из Сайгона? — спросил он Кука.

Кук кивнул:

— Получены инструкции.

Он поднялся, достал конверт и протянул его Шюту. Шют сломал печать, в то время как Кук, не проявивший к бумаге ни малейшего интереса, доливал в чашки кофе.

Шют читал инструкцию из Сайгона. В ней содержался категорический приказ сжечь документ сразу же по прочтении, причем начальник Шюта генерал Дэвидсон самолично от руки приписал, чтобы эта мера предосторожности была на сей раз соблюдена особенно строго. Шют развернул приложенную к инструкции карту. На ней был нанесен район Кхесани вверх до Конхьена и часть территории Лаоса дальше того места, где находился отряд Шюта. Решение командования было ясно.

Крепость Кхесань в ближайшее время будет оставлена. Отход от Кхесани означает одновременно и отказ от плана выхода к границам Таиланда по шоссе номер 9. Спецподразделение, базирующееся в Шангри-Ла, надлежит вывезти по воздуху в Сайгон. Там оно будет готовиться к выполнению новых заданий. Но прежде чем окончательно уйти, отряду Шюта предстоит обеспечить эвакуацию Кхесани. Подразделение займет заранее подготовленные позиции северо-западнее этой крепости, между высотами 861 и 689, где расположены подходы к лагерю морской пехоты, и будет эти подходы удерживать до тех пор, пока из лагеря не уйдет последний морской пехотинец.

Командовать этой операцией поручается лейтенанту Уарду.

Полковнику Шюту приказано немедленно возвратиться в Сайгон.

— Да, Кхесань мы оставим, — произнес Шют. Он сложил инструкцию и убрал карту. — Все. Наш северный фронт рушится. Крепость Кхесань перестанет существовать, и Вьетконг сможет делать, что ему вздумается: Лаос лаосцам, Вьетнам — вьетнамцам, а зачем, собственно, мы сюда пришли?

— Не задавайте мне таких вопросов, Шют. Я офицер армии Соединенных Штатов и должен идти туда, куда мне приказано, и я не спрашиваю, зачем это нужно.

Кук достал из ящика бутылку виски и два стакана, налил их до краев и протянул один Шюту:

— Выпьем на прощание.

Шют одним духом осушил стакан. Затем он определил по карте расстояние от Шангри-Ла до новых позиций северозападнее Кхесани. Вертолеты, которые будут вывозить отряд, покроют его примерно за полчаса. Командиром назначен Уард. Ему, Шюту, остается только передать Уарду приказ, и можно будет идти к летному полю. Ближайшая же машина доставит его в Сайгон. Это все еще самый спокойный город во Вьетнаме, даже если там иногда и рвутся мины. Сайгон велик. В городе построены гигантские убежища, в которых «агентство» может разместить всех своих людей. И в Сайгоне нет беспрерывной стрельбы. Пока еще нет.

"Вероятно, мне предоставят длительный отпуск. Поеду в Гонолулу, а потом в Гонконг ненадолго, немного развлекусь.

А когда отпуск кончится, то, видимо, снова — в Лаос. «Агентство» во Вьентьяне все еще, пожалуй, заправляет большими делами. Воздушный мост Таиланд — Вьентьян действует. По нему продолжает поступать в больших количествах оружие и военная техника". Шют это знал. А в горах на севере генерал Ван Пао и его люди из племени мео ведут войну с Патет Лао.

Войну, которую ловко направляет и разжигает «агентство».

Ну, хорошо, пусть Вьентьян. Там тоже можно жить. У него там есть связи. Но сначала надо еще покончить с одним делом в Шангри-Ла. Этот Сухат ушел в Сепон. Он вернется с документами Патет Лао, не исключено, что среди них может оказаться ценная информация.

— Мне надо поговорить с Шангри-Ла, — сказал Шют, обращаясь к полковнику Куку.

Тот кивнул, и радист установил связь.

— Уард! — позвал в микрофон Шют.

Лейтенант немедленно отозвался.

— Есть что-нибудь новое? %

— Нет, сэр.

— Сухат не вернулся?

— Нет, сэр.

— О'кей. Завтра я буду у вас. Все.

— Вы хотите вернуться обратно? — вполголоса спросил Кук.

— Я должен, — ответил Шют. — Собственно, я мог бы передать командование Уарду и сейчас, но я кое-кого жду. Не могу возвратиться в Сайгон, не повидав одного человека.

Куку было безразлично, последует ли Шют приказу Дэвидсона и немедленно вылетит в Сайгон или же снова отправится в Шангри-Ла.