Тогда доктор, как некогда в студенческой баскетбольной команде, подпрыгнул и поймал башку монстра за волосню. И тут же своей тяжестью потянул ее вниз. Однако острый инструмент из нескольких когтей воткнулся ему в тыл ладони. Больной режет доктора — мелькнуло в мозгу и захлебнулось в потоках боли. Только не отпустить, не отпустить!

Козлов сквозь умопомрачение услышал, как Гур гулко бьет своей кастрюлей. Острый инструмент вышел из ладони и, наконец, утвердилась тишина. Доктор дождался, пока уймется боль, потом вспомнил о фонарике.

Гур был весь исполосованный, но живой, а в углу кабины валялся мутант, нокаутированный кастрюлей. Пальцы-ножницы до сих пор неприятно шевелились. Козлов поспешил неповрежденной рукой подобрать «Беретту», которая по счастью далеко не улетела.

— Что я говорил? Пригодилась кастрюлька, сварила кашу в голове,— нахваливал свою посудинку Гур.

— А я не нарадуюсь на мутационный процесс. До чего все тонко. Атомы железа вставлены в органические молекулы и высовывают рвущие головки, когда прокатываются стоячие волны. Получается из ногтей что-то вроде циркулярной пилы,— порассуждал, успокаиваясь, Козлов.

Его ладонь была проколота насквозь, но довольно аккуратно. Основные сосуды остались целы, хотя, конечно, кровь сочилась изрядно. Гур поводил своими набрякшими пальцами над израненной конечностью главврача. Кровь вначале брызнула сильнее и Козлов чуть не дал свежевылупившемуся врачевателю по мозгам, однако красненькие струйки быстро заткнулись.

— Колдуешь, что ли? — уточнил доктор.

— Колдун не понимает, что происходит. А я вам, товарищ больной доктор, сосуды сперва расширил, чтобы ранки прочистились и вирус не прицепился, и затем сузил, чтобы «краски сгустились»,— пояснил Гур. — У меня пальцы работают как микроволновые излучатели, поэтому они такие целительные.

У него самого кровь давно уже застыла тяжелыми темными потеками. Козлов наложил Гуру повязку, после чего сеанс взаимного врачевания закончился. Два целителя — университетский и народный — вылезли на крышу лифта, где монстр Длинный Коготь успел оторвать один контакт. Козлов приладил провод, сыпануло окалиной, но подъемник откликнулся на лечение и тронулся вверх.

Дверь, ведущая в компьютерный центр, беспомощно болталась на своих петлях. Внутри уже закончились некие жуткие процедуры. О них напоминал только небольшой беспорядок и невезучий труп дежурного программиста без каких-то особых повреждений.

— Вроде здоровенький, а не живет,— без особой печали заметил Гур.

Доктор приподнял веко мертвеца и принюхался.

— Знаменитый запах миндаля. Крохотная доза синильной кислоты, которой, впрочем, вполне хватило.

— Это плевок, обычный плевок. Поэтому не снимайте, доктор, очки-велосипед, не надо. Вам интересно, как такой яд хранился в организме плеваки? Я думаю, синилка образовалась из двух более безопасных струек уже на лету.

— Мне сейчас интересно, когда это произошло… — доктор потрогал лоб и запястье мертвеца. — Минут пять назад. Если программист раскололся и выдал пароль системы безопасности, то нашим монстрам коды-открывашки уже известны… И они уже успели добраться до выхода!

— Ничего он не выдал. — Гур поднял руку программиста за запястье. — Костяшки пальцев ободраны. Вон еще железяка какая-то валяется. Значит, этот крепкий мужчина пробовал подраться и наши «друзья» его просто прикончили. Но сожрать или даже пожевать не успели.

Козлов включил компьютерный терминал. Тот, просыпаясь, замигал, забубнил экранами. Пальцы доктора ввели пароль системы безопасности. Затем вставили в прорезь магнитный ключ.

— Не подсматривайте, Гур, из-за моего плеча. Я и так все объясню. Сейчас стираются старые коды-открывашки, потом включается генератор случайных чисел и какие-то цифровые последовательности намагничиваются на замки дверей, а также на мой ключ-вездеход.

Гур покачал головой, а потом вдруг встрепенулся. И, гладя воздух ладонями как танцор, прошелся туда-обратно по помещению. Застрял над одним из аккуратных квадратиков пластикового пола и, зацепив его ногтями, откинул в сторону.

В прорехе обнаружилась чья-то образина. У Козлова ослабла челюсть. Владельцем открывшейся физиономии был алкоголик Муму. Вернее бывший алкаш, который в результате лечения вначале постройнел, а следом столь же стремительно раздобрел. Нынче он присосался к сетевому оптическому кабелю и, не иначе как запоминал всю информацию, которую выбрасывала машина. Светящиеся оранжевые рубчики на ладонях Муму похоже исполняли роль интерфейса, переводящего сигналы из технического в биологический вид.

И тут глотка экс-алкаша булькнула и выбросила натуральный шнур, который, завязавшись узлом на шее Гура, давай ее сдавливать. Тот принялся сипеть и выкатывать глаза. Когда доктор брал на мушку жирного пакостника, ладонь вдруг перестала слушаться, отяжелела, повела дуло вниз. Однако Козлов не обезумел, успел перехватить пистолет второй рукой и выстрел случился все-таки своевременно.

— Не очень-то торопились,— кашляющим голосом выразил неудовольствие Гур. На его шее вздувались синие полосы, видимо поработали стрекательные клетки. Пострадавший смочил свои повреждения слюной.

— Ладно, доктор, будем считать, что мы вдвоем опростоволосились. Правда, на прошлой неделе такое вот жало у жирных мужиков выглядело куда скромнее. Они им только в ухе могли поковырять. Но уже тогда я усек, что язык растет не по дням, а по часам, и токсичные железы все злее. Я думаю, и вы, доктор, не отказались бы от такой штуки во рту.

Козлов с отвращением сплюнул.

— Я рад, Гур, что вы даете комментарии. Но мы и сами разберемся. При вскрытии…

— Ну, как вам все-таки нравятся шишки на его лбу? Они дают понять, что наш жирный друг не только считывал сигналы компьютера, но может быть являлся узлом связи, и электромагнитным излучателем, действующим на нервные окончания.

Доктор машинально помассировал руку, которая столь недавно отказала ему.

— Просто она добрее, чем вы,— усмехнулся Гур. — Слишком легко вы вымарываете людей из списка живущих.

— Насчет людей вы преувеличиваете,— напористо произнес доктор Козлов. — И «пузыри», и попрыгунчики уже не относятся к виду homo sapiens. Кстати, окажись на моем месте невротик, горюющий по каждому раздавленному клопу, зараза бы уже ушла гулять по всему миру.

— Все звучало бы красиво, доктор, если бы не вы эту заразу выпустили в свет. — Гур оставил за собой последнее слово.

«Осталось четверо пациентов. Наверняка они попробуют выбраться через крышу. Но как? Разве что, вызвав вертолет пожарной службы или там милиции».

— Чуете, шеф? — поинтересовался Гур. — Кстати, можно я вас так буду называть?

— Чую, больной. А что именно?

— Газ, природный, тот, на котором делают яичницу. Наши «друзья» выпустили его где-то внизу. Повернули вентили недрогнувшей рукой. Значит, в ход пошла версия пожара. Сейчас газ рванет по всем нижним этажам и сердобольный пожарники пришлют винтокрылого друга — снимать уцелевших с крыши. Вы понимаете, кто будут эти уцелевшие? И у кого окажется яичница в одном популярном месте.

— Понимаю… Так что же мы торчим на месте, как памятники вождей?

Они преодолели один этаж, а потом Гур вдруг замер и повел носом:

— Не успеем, вот-вот разгуляется огонек.

На этот раз Козлов был на высоте — вышиб тренированной ногой дверь в кладовку, схватил парусину, сунул ее под кран. Гур тем временем вытащил из шкафа две кислородные подушки.

— А теперь, доктор, тикаем отсюда, здесь будет знойно.

Козлов и Гур рванули подальше от залежей кислорода, обмотались парусиной в три слоя — прокатившись по полу — и сунули в рот мундштуки подушек. Поможет ли нам эту суета, гадал по ходу дела доктор, или просто ярче гореть станем?

Вой пожарных сирен едва ли не опередил грохот взрывов, а следом нескромным басом наложился вой пламени. Через пять секунд до путников долетел огненный вихрь. Они были на приличном удалении от разомкнутого газопровода и горящий ветер уже не имел той плотности. Но Козлову все равно показалось, что прочность его тела на пределе — и в этот момент голос пламени заткнулся. Когда чьи-то руки потащили доктора, он принял свою собственную кожу за нечто чужое, давящее и приносящее боль — будто проглотила его змея и жжет своим пищеварительным соком.