- Отсюда невозможно бежать.

- Нет ничего невозможного в жизни, дружище, - не согласился Макензи.

- Надо просто хорошенько все обдумать.

- Я уже очень-очень много думать, - проговорил Кабра на ломаном

фебрийском. - И ничего не получаться. Отсюда никто, никогда не бежать.

- Значит, мы будем первые.

- Надежда - это плохая вещь. Ты надеяться-надеяться и ничего не

получаться.

- Ты что же предлагаешь нам, помереть как собаки?

- Я не знать, что такое собака, и не представлять его. Но бежать

отсюда невозможно! Один раз один существо пытаться сделать побег. Но его поймать и убить, поэтому ты забудь про бежать. Я не хотеть потерять тебя. - Кабра умолк и добавил после продолжительного молчания. - Если только не убить охрана. Генри вопросительно посмотрел на него. "Восстание!" - пришла к нему мысль.

- Прекрасная идея! - воскликнул человек так громко, что стражник метнул

в него враждебный взгляд. Макензи опустил голову и усерднее принялся работать зубресом[95] на скалистой поверхности.

- Вот только сделать это будет очень сложно, - понизив голос,

продолжил разговор инопланетный товарищ. - У них есть оружие, а у нас.

- . а у нас орудия труда, - докончил за него Генри.

- Это мало, очень мало.

- Но ведь рабов большинство.

- Мало кто идти на этот шаг. Никто не хотеть умирать напрасно,

никто не рисковать.

- Рисковать? Так ведь они и так умирают от болезней и непосильного

труда, тогда какая разница, как умереть?

- Так думать только ты - человек.

- А ты? Ты пойдешь на это? Кабра не ответил на этот вопрос, да и на другие тоже. Остаток дня он провел, молчаливо выполняя свои обязанности. Генри не мог понять его реакции и причин, побуждающих того к молчанию, но знал точно, что товарищ по несчастью обдумывал его предложение. Долгий и каторжный день пришел к концу. Невольников, выстроив в ряд цепочкой, повели к транспортеру. Подъемную кабину заполнили рабами и доставили их на поверхность. Длинная вереница выстроилась для получения ежедневного пайка. Пищу здесь давали лишь по вечерам, да и то скудную и омерзительную. Однако выбирать не приходилось: либо невольник приспосабливался к местным условиям, либо умирал в первые же дни, проведенные в рабстве. На ночлег шахтеров устраивали в небольшой душной пещере. К счастью, на рудниках было преимущественно тепло, даже жарко, и рабы не мучались от холода, но и жара приносила многочисленные болезни. И самой страшной среди них был крибис. Заразившегося крибисом ожидала неминуемая смерть. Сами надсмотрщики, коренное население Терронга, никогда не страдали этой болезнью. Их организм был нечувствителен к этому инфекционно-вирусному микроорганизму. Однако на пришельцев-ра-бов крибис оказывал губительное воздействие. Пандемия преобладала только среди работников горных рудников. Микроорганизмы обитали в глубинных шахтах и проникали через дыхательные пути. Болезнь сопровождалась тяжелым лихорадочным состоянием и частой потерей сознания. По прошествии нескольких дней после заражения инфицированный погибал. Безусловно, в случае надобности, надзиратели могли бы устранить распространение этого смертельного вируса, предложив невольникам определенные приспособления для защиты от пыли крибиса, руды, от названия которой и происходило наименование этого вируса. Однако рабовладельцев ничуть не тревожило здоровье шахтеров, отчего жертвы во время вспышек были многочисленными. После разговора Генри со своим инопланетным товарищем о восстании на Терронге прошел месяц. Все это время человек пытался заверить эдмунца в правильности и необходимости этого шага. Но Кабра ничего и слышать не хотел. Он был достаточно крепок сложением, но слабоволен и немного труслив. Отчего-то этому юному эдмунцу казалось, что терронгцы скоро сжалятся и сами отпустят их на волю. Но его надежды были слишком фантастическими. Можно было думать о чем угодно, выдумать сотни версий спасения от рабства, но уж точно не соглашаться с предположением Кабры. Несчастный так и не дождался этого дня. Он заразился крибисом и умер у Генри на глазах. Макензи лишился друга и общения. Повторно заводить с кем-либо дружбу он не пожелал. Начать все с азов, учить кого-то языку, и потом вероятнее всего потерять его, было слишком суровым испытанием. Смерть Кабры принесла человеку боль, и он решил, что в друзьях больше не нуждается. Дни сменяли ночи, уступали место месяцам, и так в адских трудах прошли еще полтора года. Страшный враг заключенного - время, и оно было безжалостным ко всем рабам Терронга. Одни умирали с желанием жить, другие молили о смерти, а получали в дар лишь новый день, полный страданий и мук. Со временем ряды шахтеров пополнили новые невольники. Большинство из них, не выдержав тяжких нагрузок, умирали в первую же неделю, другие погибали от различных заразных болезней, а остальным было суждено мучительно доживать свои дни под гнетом. Макензи после смерти эдмунца больше ни с кем не вел разговоров. Он все также питал надежду на спасение, хотя светлой лазейки в этом темном лабиринте рабства не мог найти. Лишь мысль о спасении не давала ему упасть духом и погибнуть от тягостной жизни. Время и муки заново закалили его сердце. Он стал беспощадным и безжалостным к окружающим его существам, и не только к надзирателям, но и таким же рабам, как и сам. Он готов был пойти на любой шаг, совершить самый немыслимый и жестокий поступок, чтобы выжить и обрести свободу. С каждым днем возрастал в нем дикий страх возможности пожизненного заключения. Генри всячески пытался отогнать от себя эту мысль, чтобы не угодить в пропасть безнадежности. Цеплялся за ветхую соломинку надежды, которую пытался сломить жестокий фатум. Было еще нечто, что привязывало его к жизни, - это был сад воспоминаний, куда он попадал во время сна. О, эти сны! Они порой творят чудеса, питают душу и способны вдохнуть в человека жизнь. Сон - сокровище бедняков, и сладостный бальзам для душ обездоленных и отвергнутых. Он вознаграждает нас за терпение к дневному бодрствованию и учит правилам жизни. Для рабов же сон - это собственность, которую никто не может отнять, рай, в который можешь попасть, не отвечая за свои грехи, где заботы тонут в бесконечности, а время теряет свое назначение и смысл. Именно в эту обитель бездумия, где личным достоянием было все без исключения, и стремился попасть Макензи после изнурительного рабочего дня. Многие месяцы он видел один и тот же сон про то, как он сидел на берегу реки Пеффери в поместье Кинеллан, следил за рокочущей прозрачной водой и слушал пение птиц. На горизонте закатное карминовое солнце окрашивало все в пурпурные тона. Весенняя природа, окружавшая его, приносила душе покой, умиротворение и наслаждение. Временами в этом сновидении появлялись его приемные родители и юная, прекрасная фея, которую он полюбил на берегу той самой реки. Гвендолин усаживалась рядом и с блеском в глазах молча глядела на него. Она была столь обворожительна и великолепна, что у Генри захватывало дух от ее ослепительной красоты. Сны, в которых являлась к нему любимая, были наиболее дороги ему. Годы, прошедшие в неволе, усмирили его злобу по отношению к Белфорд. Он жаждал, ждал, грезил о том дне, когда встретится с ней вновь, и никак не предполагал, что свидеться им больше не суждено.

* * *

Со времени попадания Макензи в рабство минуло два года восемь месяцев, и неизвестно, как сложилась бы судьба разведчика, если бы в один из обыденных дней не произошел случай, который радикально изменил его жизнь в неволе. В тот день поступили новые невольники, среди которых был дикий и буйный ракообразный пришелец. Он не мог примириться со своим пленением и во время работ напал на одного из стражников. Навалившись всем телом на терронгца, он яростно начал размахивать и колотить своими клещами противника. Надзиратель, не ожидавший нападения, рухнул на землю и растерялся. Он бы погиб, если к нему на выручку не пришел бы один из невольников. Им оказался Генри Макензи. Подобрав оружие, потерянное стражником, он выстрелил в бунтаря, и тот повалился, сраженный смертоносным выстрелом. Генри демонстративно положил оружие и, подняв руки вверх, отошел от терронгца. Тот поднялся на ноги, схватил оружие и враждебно огляделся по сторонам. Не заметив вокруг никакой опасности, волосатый охранник усмирил свой гнев и взглянул на спасителя удивленными глазами. Ему был непонятен порыв человека. Столько раз он самолично наказывал этого невольника за медлительность и болтливость. Любой другой на его месте не задумываясь прикончил бы мучителя, однако он не совершил этого. Поступок раба оставался громиле неясным. Стражник кивнул землянину, велев тому вернуться к работе, и тот повиновался. Деяние, казавшееся странным инопланетному существу, было давно просчитанным шагом со стороны землянина. Ему нужно было как-то расположить к себе охранника, завоевать его признательность и войти в доверие. Нападение новоприбывшего раба дало такую прекрасную возможность. Таким образом, первый шаг к осуществлению его планов был сделан. Но Макензи в расчетах не учел одного - реакции заключенных. У погибшего, вернее, убитого ракообразного существа, было четверо товарищей. Узнав личность убийцы, они решили прикончить того. В тот же вечер в пещере, служившей ночлегом, противники окружили Макензи и без лишних объяснений напали на него. Остальные заключенные не стали вмешиваться в эту передрягу. Отступив от них, невольники рассеялись по углам пещеры, расчистив арену для борьбы. Если быть точным, о честной борьбе речь не шла. Все скорее выглядело как покушение. Четверо громадных верзил, с яростью напав на безоружного человека, пустили в ход свои острые клещи. Отважный землянин не желал стать жертвой нечестного боя. Он отбивался кулаками, ногами, закидывал неприятелей камнями, но проку от этого было мало. Свирепых нападающих не могло остановить столь ничтожное сопротивление. Их было больше, они были сильнее, и никакая человеческая сноровка не могла противостоять такому натиску. Один из атакующих ловко замахнулся клещевидной конечностью и, ударив человека по голове, повалил того на землю. Остальные, тотчас окружив землянина, не дали ему подняться на ноги. Своими острыми, как лезвие ножа, клещами они нанесли поверженному глубокие раны. Из многочисленных порезов хлынула алая кровь и обрызгала все кругом. Возможно, эти злобные существа и убили бы Макензи, если бы не охрана, открывшая по агрессорам огонь. Что произошло дальше, Генри не увидел, так как лишился чувств. Когда он очнулся, то обнаружил себя в темном помещении с тусклым красным освещением. Он лежал на чем-то мягком и ровном. Нечто теплое и воздушное обволакивало его тело. Кожа его зудела, и в суставах ломило от боли. В помещении было душно, воздух был пропитан резким и незнакомым запахом каких-то снадобий. Немного придя в себя, Макензи попытался подняться и присесть, но не смог пересилить слабости организма. Приложил руку к ноющей от боли груди и удивился, не обнаружив казематного датчика, окольцовывавшего грудину и шею. Странным ему показалось и то, что он пребывал в одиночестве в этом несуразном по форме помещении. Где он находился и как туда попал, Генри не знал. По его предположению место это больше всего походило на медпункт. Но ради чего терронгцы стали бы лечить его? Сотни тысяч рабов умирали от недугов у надзирателей на глазах, и никого из них рабовладельцы не лечили. Тогда отчего же Макензи удостоился этой чести? Почему его не оставили умирать в пещере, а начали лечить? На этот терзающий разум землянина вопрос ответило появление в комнате одного из стражников. Человек узнал его. Это был тот самый охранник, которого он спас. Теперь ситуация для него прояснилась. Лечение было чем-то вроде благодарности за оказанную помощь - услуга за услугу. Грубый десятифутовый верзила подступил к лежанке и положил громадную волосатую лапищу на грудь больного. Несколько минут он стоял неподвижно. Генри лежал с прикрытыми глазами, не желая выдавать своего пробуждения. Но скрыть это от проницательного терронгца не удалось. Его лапа, несмотря на волосяное покрытие, почувствовала учащенный ритм человеческого сердца. Землянин незаметно приоткрыл веки, украдкой взглянул на громилу и поразился выражению его лица. Обычно суровое и жестокое лицо потеряло свою прежнюю мимику и стало чувствительным и спокойным, вызывало жалость, а не отвращение. Большие и темные глаза не горели больше огнем ненависти и презрения, они источали необычайную проницательность и любопытство. Заметив пробуждение человека, исполин довольно улыбнулся. Генри показалось странным, что этот надзиратель проявил такую заботу по отношению к нему. И это открытие больше испугало землянина, нежели обрадовало. Он подозревал, что помощь эта -нечто вроде платы за спасение жизни терронгца. И он также знал, что по выздоровлении ему опять придется вернуться на работу в глубинную шахту. Эта мысль лишила невольника всякого желания жить.