Восторженные крики одобрения были наградой за страшную погоню. Но взоры королевы не следили более за опасным зрелищем. Изабелла давно уже смотрела только на незнакомую донну в черном платье, которая появилась в боковой ложе, и на ее спутника. Изабелла заметила, что прекрасная бледная незнакомка испустила крик, когда взглянула на королевскую ложу, и ее мучило любопытство узнать, кто была печальная донна, украшенная такими дорогими бриллиантами.

— Господин герцог, — обратилась она к Серрано, который все время внимательно следил за зрелищем и не замечал восторженных криков и движений толпы, — господин герцог, не знаете ли вы, кто такая эта прекрасная донна напротив нас, вся в черном, рядом с доном, который, очевидно, принадлежит к высшей аристократии. Неужели вы ее не замечаете? Она дивной красоты и теперь смотрит сюда на нас.

Герцог де ла Торре окинул взором все ложи, чтобы удовлетворить любопытство королевы.

Вдруг его взгляд упал на бледную донну в черном платье, призывавшую его к себе глазами. Серрано вздрогнул.

— Энрика! — прошептал он.

Это слово он сказал вполголоса, невольно, но удивленная королева расслышала его.

— Как, господин герцог, вы знаете эту донну?

Серрано чувствовал, что он готов был упасть. Он ухватился за спинку стула, которая отделяла его от королевы, наблюдавшей за ним нетерпеливым, блестящим взором.

— Вы бледнеете? Что могло так сильно потрясти вас? Вы знаете эту донну, а я горю нетерпением услыхать, кто она?

— Да, действительно, я знал эту донну, — сказал Серрано, не находивший слов от сильного волнения, — в прежнее время.

— Однако, несмотря на прежнее время, эта донна, кажется, чрезвычайно взволновала вас. Вы дрожите, да и незнакомка, которую вы назвали Энрикой, не совсем спокойна. Посмотрите, с какой тревогой и мольбой она взглянула сюда.

Королева говорила шепотом, чтобы никто из присутствующих не расслышал. Оркестр возвестил вступление матадоров, после того как бандерильеро оставили быка одного, метавшегося в бешенстве во все стороны по арене.

Дверь отворилась. Пухета, любимец народа, появился при громе неумолкаемых, восторженных криков. Он был величествен, когда гордо поклонившись, держал в правой руке сверкающий меч, а в левой красный плащ. Твердым шагом приблизился он на середину арены и не удостоил взглядом разъяренного быка. Это хладнокровие на виду самой смертельной, страшной опасности, это спокойствие на обагренной кровью почве арены, где метался взад и вперед раздраженный до неистовства бык, производило сильное впечатление на испанцев. Крики «виват!» не умолкали. Матадор наслаждался безграничной любовью народа, с улыбкой кланяясь во все стороны обширного амфитеатра.

Королева все еще не спускала глаз с той ложи, где Энрика сидела подле Аццо.

Наконец-то Энрика, находившаяся почти в плену у сына цыганского князя, нашла своего Франциско, которого искала с такой смертельной тревогой. Он стоял напротив, в ложе королевы. Изабелла говорила с ним о ней, но Энрика этого не заметила. У нее была только одна мысль, одно желание: встретить своего друга, увидеться с ним опять.

Франциско, по всей вероятности, также узнал ее, поэтому она послушалась совета Аццо обождать, чтобы он пришел к ней по окончании боя быков.

Герцог Рианцарес, усердный поклонник боя быков, спустился в конюшни арены, чтобы побеседовать с пикадорами и посмотреть их превосходных лошадей.

Серрано все еще стоял за креслом королевы, которую сильно мучило нетерпение узнать, кто была незнакомка и какое отношение имела она к ее горячо любимому другу. Она хотела это знать во что бы то ни стало.

Франциско Серрано смотрел в ложу Энрики и встретил ее прелестный взгляд, полный неодолимого стремления к нему, безмолвно приветствовавший его. Он снова увидел ее прекрасные, когда-то обожаемые черты, на которых ясно была написана ее беспредельная любовь к нему. Франциско почувствовал тяжкий упрек своей совести: он должен был увидать Энрику и своего ребенка, даже если бы это стоило ему жизни.

Но Изабелла и ее любовь к нему?

Герцог де ла Торре в первый раз почувствовал нравственную тяжесть, которую наложило на него его величие. Герцог де ла Торре, стоявший, благодаря милостям королевы, выше всех своих современников, почувствовал, как он был беден, несмотря на весь свой блеск, потому что должен был затаить самые задушевные чувства своего сердца и изменить Энрике, чтобы не навлечь на себя гнева королевы.

Матадор Пухета вышел на арену. Бык, ослепленный бешенством и болью, бросался то туда, то сюда, взрывал рогами песок и приходил все более и более в ярость от красных флагов, которые развевались у него над глазами. Вдруг он выпрямился, заметив матадора с красным плащом, в руках, и побежал к нему. Матадор махнул плащом взбешенный бык еще быстрее помчался навстречу опытному и неустрашимому бойцу. Пухета спокойно ждал его, хладнокровно подставил ему свой меч — животное в ярости бросилось прямо на острие и тут же упало, смертельно раненное. Матадор совершил свой великий подвиг, толпа отблагодарила его рукоплесканиями и начала ожидать второй части зрелища, более комичной, а именно боя с Эмбаладо, быком, у которого к рогам были привешены шарики. В этом бою мог участвовать каждый, кто не боялся получить толчок.

Этот второй бык был предоставлен простонародью. Королева поднялась с места. Она внимательно следила за Серрано, не упуская ни одного его взгляда. Изабелле пришло в голову, что эта незнакомая прекрасная донна, которую Франциско невольно назвал Энрикой, была дорога ему, и эта мысль не давала ей покоя. Маркиза де Бевилль подошла к ней, чтобы подать ей мантилью и помочь одеться.

— Маркиза, — прошептала Изабелла значительно и поспешно, — не можете ли вы доверить кому-нибудь одно важное поручение?

— Да, ваше величество, дону Олоцаге, — отвечала Паула вполголоса.

— Ну, так попросите его, если вы вполне на него надеетесь, пойти за незнакомой донной, которая сидит в ложе напротив нас, и разузнать, кто она такая и кто ее спутник. Для меня это сведение в высшей степени важно, маркиза.

— Я бегу исполнить приказание вашего величества, — прошептала Паула, надевая мантилью на чрезвычайно взволнованную Изабеллу.

Мария Кристина также встала с места, и супруг ее должен был следовать за ней, хотя, по-видимому, он охотно остался бы и на вторую часть зрелища.

— Проводите, пожалуйста, мою мать до экипажа, — обратилась Изабелла к своему супругу, — так как господин герцог Рианцарес совершенно забывает нас! Я же попрошу руку господина герцога де ла Тор-ре! — прибавила она, обращаясь к Серрано, который никак не ожидал этой задержки, но не показал виду ни малейшим движением лица, что порывался к Энрике.

Король взял под руку Марию Кристину, Изабелла с торжествующей улыбкой положила свою руку на руку герцога де ла Торре. У подъезда Франциско еще нашел время подозвать Прима.

— Ради всех святых, — шепнул он ему, — узнай, где живет Энрика с незнакомым доном. Она вон там в ложе, сию минуту встает с места, чтобы догнать меня.

— Донна в черном платье?

— Это Энрика! Иди за ней вслед, я должен знать, где она живет, где я могу ее найти!

— Господин герцог, вы сегодня чрезвычайно невнимательный кавалер, — сказала королева с едким выражением, — уж не донна ли в черном платье произвела эту перемену?

В то время как маркиза поспешно показывала дону Олоцаге удалявшуюся Энрику и просила его во что бы то ни стало проследить за этой донной, генерал Прим с другой стороны уже пробрался сквозь толпу за двумя незнакомцами.

Герцог Рианцарес ожидал Марию Кристину у подъезда колизея. Серрано, увидев, что король подходил к своей супруге, надеялся быть свободным. Он хотел проводить Изабеллу и маленького Франциско де Ассизи до экипажа и тогда поспешить за своим другом Примом, чтобы, наконец, увидеть Энрику и своего ребенка. Экипаж подъехал, Изабелла вошла в него, король за ней, Серрано поклонился.

— Мы приглашаем господина герцога отправиться с нами, — сказала королева так настойчиво, что отказаться было нельзя.