— Я получил его из рук самой королевы с приказанием передать только в ваши собственные руки и обещал ей, что скорее умру, чем отдам это письмо кому-нибудь другому, кроме вас, ваша светлость.

— И вы дорого заплатили за свое обещание, виконт!

— Это была моя обязанность.

— У вас была сегодняшней ночью какая-то ссора, и вас теперь обвиняют в убийстве.

— Не угодно ли вашей светлости выслушать меня? — спросил д'Альби.

— Говорите, говорите! Вы мне очень нравитесь!

— Четыре дня тому назад я удостоился полного доверия ее величества королевы, она собственноручно отдала мне это письмо, и я почти тотчас же выехав из Парижа, безостановочно доскакал до морского берега. Я знал, насколько важно это письмо и какие могли быть последствия, если бы оно попало в чужие руки.

— Я слышал, что королева окружена шпионами.

— Да, именно шпионами королевы-матери. Они тотчас же узнали, что я нахожусь на пути в Лондон, и послали за мною трех наемных разбойников, вооруженных с головы до ног, которым было приказано схватить меня живым или мертвым и отнять у меня письмо.

— Как вы узнали об этом?

— Гм… В сущности, это моя тайна, ваша светлость, но я все-таки расскажу ее вам. Среди мушкетеров у меня есть три друга. Мы поклялись делить и горе, и радость и всегда стоять друг за друга, как за самого себя.

— Это отлично! Это мне нравится! А как зовут ваших друзей?

— Генрих де Сент-Аманд, прозванный Милоном д'Арасским, маркиз де Монфор и граф Фернезе, прозванный Каноником.

— Все это знатные, благозвучные имена! Значит, вас навсегда связывает святая дружба?

— Да, ваша светлость. Мы так дружны между собою, что если кто-нибудь обидит одного из нас, мы все четверо считаем себя обиженными.

— Ваши друзья с вами в Лондоне? Они проводили вас сюда?

— Нет, только до морского берега, ваша светлость.

— Но от кого же вы узнали, что за вами гонятся? — От моих друзей, которые совершенно случайно узнали о погоне.

— И они поехали за вами, когда узнали, что вы в опасности? — расспрашивал Бекингэм.

— Через час после того, ваша светлость.

— Где же они вас нагнали?

— В Диэппе, в то время, когда я собирался взойти на корабль.

— Но как же они узнали, к которому из портов вы поехали?

— Уж это просто по какому-то вдохновению, ваша светлость, а может быть, и рассчитали, что Диэпп был самым для меня удобным.

— Встретили они или разыскали ваших преследователей?

— У этих негодяев были отличные лошади, и они приехали в Диэпп одновременно со мной.

— Так что вы съехались все вместе.

— Я ужасно удивился, когда увидел на пристани мушкетеров! О том, что за мною гнались разбойники, я еще ничего не знал. Друзья мои нагнали их близ Диэппа и вступили с ними в схватку, но эти трусы способны убить человека только исподтишка! Они просто схитрили и сбежали от моих друзей.

— Ваших друзей было, вероятно, больше?

— Нисколько, ваша светлость. Их было трое против троих! Но негодяи знали, что такое королевские мушкетеры, и сообразили, что им лучше сбежать. Поскольку была ночь, то им это удалось. Друзья мои предупредили меня о них, но так как врага больше не появлялись, Сент-Аманд, Монфор и Фернезе вернулись в Париж, а я поехал сюда. Мне посчастливилось застать отходящий корабль, ветер дул попутный, мы простились…

— Но где же вы получили свою рану? Ведь у вас перевязана рука? — спросил Бекингэм, которому все больше нравился молодой мушкетер.

— Мошенников подкупила королева-мать, у них было много денег и они хорошо заплатили одному капитану, который не собирался отплывать, но вышел в море часом позже меня. Капитан им велел поднять паруса, и они неслись так быстро, что обогнали нас. Когда они проследовали мимо, я узнал их и понял, что мне предстоит. Мы высадились в Гастингсе. Я купил себе лошадь, сел на нее, поручил свою душу Пресвятой Деве и поскакал в Лондон.

— А ваши враги?

— Я каждую минуту был готов к тому, что они нападут на меня, и все время держал пистолеты наготове. Не знаю почему, только до Гринвича я доехал совершенно спокойно. Но отсюда они стали преследовать меня, что называется по пятам. Иногда я останавливался, чтобы они догнали меня, но они тоже останавливались. Я ужасно спешил! Когда мы въехали в Лондон, мне показалось, что они потеряли меня из виду. Я отправился в трактир «Дуглас», разузнал, где вы живете, снова вскочил на лошадь и направился к вашему дворцу. И вдруг, на подъезде к нему моя лошадь свалилась с ног!

— Я должен устроить так, чтобы вы не почувствовали этой потери, — сказал Бекингэм. Он подошел к столу, взял кошелек с золотом и протянул его виконту. Тот быстро отвел руку дающего.

— Золото тут ни при чем, ваша светлость! Я выполнял поручение моей королевы! А если уж вы хотите оказать мне милость, то дайте мне на обратный путь одну из ваших лошадей.

— Пожалуйста! Выберите сами лучшую лошадь из моей конюшни!

— Лучшую! Мне ее просто жаль, ваша светлость. Мы, мушкетеры, когда торопимся, не умеем беречь лошадей. Дайте мне выносливое и быстрое животное, а не лучшего вашего коня. Ну, а теперь я закончу свой рассказ. Когда мне сказали здесь, что я не смогу вас увидеть раньше сегодняшнего дня, я поехал в трактир «Дуглас», не зная, что мошенники уже стерегут меня там.

— Следовательно, несмотря на вашу осторожность, они чуть не овладели письмом!

— Точно так, ваша светлость. Они чуть не украли его у меня, когда я заснул в трактире. Однако, к моему и вашему счастью, я проснулся вовремя! Хоть разбойник и кольнул меня своим кинжалом, я не стал с ним церемониться и всадил ему шпагу в горло. Но он успел закричать. Прибежал хозяин, посетители, собрался народ. Приятели вора сумела всех настроить против меня, а потом мне пришлось познакомиться с вашей государственной тюрьмой.

— А ваши враги?

— Один поплатился за свои проделки жизнью, а другие два ушли целы и невредимы.

— Но ведь они непременно отомстят вам! Они станут подстерегать вас на обратном пути!

— Пускай себе стерегут, я свое дело сделал — письмо королевы доставлено вашей светлости.

— Однако вы действительно достойный доверия посол, клянусь частью! — воскликнул Бекингэм. — И знаете, не окажи вы и мне невознаградимую услугу, я просто стал бы завидовать королеве французской, что у нее есть такие слуги. Дать вам орден я не могу, это объяснило бы всем, где вы были во время вашего отпуска. Но требуйте от меня всего, чего хотите! К чему такая гордость с вашей стороны?

Поверьте, что я искренне хотел бы доказать вам свою признательность, виконт!

— Я уже достаточно вознагражден сознанием того, что исполнил повеление своей прекрасной королевы и доставил ее письмо по назначению.

— Признаюсь, я завидую зам, виконт. Вы возвратитесь к этой благороднейшей из королев, увидите ее, услышите от нее ласковые слова благодарности! За это можно отказаться от всякой другой награды, ибо что может сравниться с этим счастьем! И все-таки не откажите в моей просьбе принять от меня этот кинжал, — сказал Бекингэм, выбирая из роскошной коллекции оружия осыпанный драгоценными камнями кинжал и подавая его мушкетеру. — Носите его на память об этой минуте. Пусть это оружие защищает вашу честь, виконт. Я знаю, что отдаю его в благородные и верные руки.

— Благодарю вас, ваша светлость. От оружия я не откажусь и постараюсь не опозорить его! — ответил д'Альби.

— Когда вы думаете возвратиться в Париж, виконт?

— Как только ваша светлость предоставит мне обещанную лошадь.

— А когда вы попадете в Лувр?

— Через три-четыре дня, ваша светлость. Я сказал бы просто через три дня, но вы сами знаете, что море — не земля, оно капризно, на него полагаться нельзя.

— Хорошо. А не возьмете ли вы с собою ответ на письмо, которое доставили ко мне?

— С большим удовольствием. Если вам угодно будет доверить его мне.

— Но имейте в виду, что этот ответ настолько же важен, как и само письмо.

— Будьте уверены, ваша светлость, он будет доставлен в Париж так же верно, как и письмо. Разве только, что я сам погибну.