Немало времени ушло у меня на то, чтобы научиться смотреть на окружавших меня обычных людей не как на пигмеев. Общаясь с себе подобными, я ещё долго по привычке задирал голову и орал во всю глотку, из чего некоторые сделали превратный вывод, что, побывав в необыкновенных путешествиях, я стал слишком высокого мнения о себе. Встреча с моей женой тоже была чревата неожиданными проблемами, ибо я даже в своём желании долго не решался к ней прикоснуться, поскольку привык к размерам, несопоставимым с предоставляемыми мне ею. Теперь, чтобы достойным образом исполнять супружеский долг, я, закрывая глаза, вынужден был рисовать в воображении своих любимых гиганток.

От моей коллекции редкостей, привезённых из Бробдингнега, вскоре ничего не осталось, кроме золотого кольца с мизинца королевы. Поначалу моя жена решила, что это подарок ей, в чем я не стал её разубеждать, и пыталась, к зависти соседок, носить его на шее как ожерелье, но вскоре ей пришлось отказаться от этого украшения, так как от тяжести кольца у неё заболела спина, а кожа на плечах покраснела и пошла синяками. Втайне я облегчённо вздохнул, так как кольцо было чуть ли не единственным, что напоминало мне о королеве. Впрочем, я лукавлю. Было и ещё кое-что - слова, сказанные мне на одном из моих последних ночных свиданий Её Величеством. Королева тогда, в минуты высшей нежности, призналась мне, что ждёт ребёнка, и единственное, что её беспокоит, - это его размеры. «Какая же странная судьба, - подумал я тогда, - в своё время я бежал из Лилипутии, опасаясь монаршего гнева, поскольку имел все основания полагать, что ребёнок, которого носит императрица, зачат не без моего участия. И вот, история повторялась…» Я, как мог, успокоил королеву, заверив, что если малыш будет таким, как моя оставленная в Англии дочь, то его появления никто не заметит, а ежели младенец уродится великаном, то отцовство можно будет легко приписать королю, который, как я знал, время от времени все же отправлял свои супружеские обязанности. Говоря все это Её Величеству, я, помню, испытывал великую грусть, поскольку понимал, что ребёнка, каким бы он ни был, мне не отдадут. Мне грустно и теперь. Иногда я задаю себе праздный вопрос - не стал ли я в стране великанов родоначальником новой расы? Увы, я этого никогда не узнаю.

^[1] По-видимому, Свифт, как и библейский персонаж Онан до него, не знал, что техника прерванного полового акта не является стопроцентно контрацептивной. Беременность может наступить и без полноценной эякуляции, если в секрете, выделяемом при возбуждении Куперовыми железами, содержатся сперматозоиды… - Прим. ред.

^[2] Трясти -«shake»,копьё- «spear»(англ.). - Прим. перев.

^[3] Здесь и далее Свифт нарушает хронологические рамки первоначального повествования, видимо, руководствуясь намерением актуализировать и «осовременить» сюжет. В опубликованной версии Гулливер попадёт в Бробдингнег в 1703 г., а ЛюдовикXVбыл королём Франции с 1715 по 1774 гг. - Прим. перев.

^[4] Одеколоном (фр.) - букв, «вода из Кёльна». - Прим. перев.

^[5] Моя вина (лат.). - Прим. перев.