В отряде Немченко действовал штаб во главе с лейтенантом Н. Ф. Полешко, командиром роты автоматчиков. При штабе все время находились связные от подразделений. А ночью связь чаще осуществлялась световыми сигналами. Стекла электрических фонариков прикрывались щитками с узкими щелями, мигание этих лучиков издали не было видно и потому не демаскировало десантников. Впрочем, и к фонарикам прибегали редко: каждый знал, что и как делать. Несколько часов - срок, конечно, небольшой для подготовки десанта, но Немченко сумел проинструктировать людей, прежде всего командиров, а также проследил, чтобы они запаслись всем, что понадобится в бою.

Кириллов, отведя корабли от берега, ждал от десанта вызова огня по Мелекино. Но Немченко заявил: "Не надо!" Он и матросам приказал: "Действовать тихо!"

С околицы Мелекино ударила трехорудийная батарея. Стреляла она по тому же пляжу, что и батарея с косы. Значит, гарнизоны имели связь между собой. Немченко послал разведчиков, те нашли и перерезали провода. Батарея замолчала.

283 десантника без единого выстрела ворвались в село. Бесшумно сняли часовых и орудийную прислугу, а потом тем же способом - ножом и прикладом прикончили всех, кто не капитулировал. Несколько солдат сдались в плен с величайшей охотой, назвались антифашистами, с готовностью рассказали о расположении и численности гитлеровских частей на берегу, вызвались быть проводниками. Они предложили взять с собой орудия только что стрелявшей батареи. Но заводить тягачи, подцеплять к ним пушки было некогда. Привели их в негодность.

Немченко послал два взвода захватить Песчаное, что в пяти километрах от Мелекино. Двое пленных пошли с ними, скрытно вывели к позициям двух развернутых батарей. Моряки опять без единого выстрела овладели батареями. Без шума было взято и само село. До утра десантники ждали здесь корабли с пополнением, но те, к великому огорчению, так и не пришли.

Нет, мы не забыли о своем обещании. Послали четыре бронекатера с сотней морских пехотинцев. Но на подходе к Песчаному они были освещены прожекторами и обстреляны артиллерией из Мариупольского порта. А на рейде Песчаного маячили немецкие канонерские лодки. Командующий флотилией не стал рисковать и приказал кораблям возвращаться.

Немченко, выслушав донесение связного о том, что Песчаное в руках десантников, сообщил об этом нам, построил отряд в походную колонну и повел его туда. Уже светало. Капитан-лейтенант с пригорка оглядел местность, ровную, как скатерть, и увидел... гитлеровцев. По-видимому, это был противодесантный батальон с косы Белосарайской. Развернувшись широкой подковой, двигались пехота, орудия на прицепе тягачей, конные упряжки с тяжелыми минометами.

Идти в Песчаное теперь не имело смысла. Немченко знал, что севернее пролегает неширокая лощина - Самарина балка, и решил использовать ее как оборонительный рубеж. Поспешили туда. Удалось намного опередить гитлеровцев, которые продолжали двигаться в боевых порядках, связывающих маневр.

Десантники расположились в лощине. Подтянулись и два взвода из Песчаного. От врага отряд отделяло поле неубранной кукурузы, а за спиной заросшие бурьяном невысокие холмы.

Только залегли поудобнее - возгласы наблюдателей: "Танки!"

Два немецких танка выползли из-за холмов. Бронебойщики младшего лейтенанта А. А. Петрова открыли огонь. Один танк задымил и повернул назад. Попятился и второй. Автоматчики, следовавшие за ними, залегли под очередями пулеметов десантников. С той стороны кукурузного поля долетело несколько снарядов. Но обстрел продолжался недолго. Снова все стихло, только из кукурузы доносился шорох и треск - цепи гитлеровцев надвигались на моряков.

- Мы ломали голову; почему не стреляют? - вспоминает Немченко. - Хотят взять живыми? Пусть попробуют! Связываюсь со штабом флотилии, докладываю обстановку. Ответ: "Посылаем самолеты". Они показались очень быстро. Велю матросам обозначить передний край, те замахали бескозырками. "Илы" качнули крыльями и обрушили на гитлеровцев реактивные снаряды, очереди автоматических пушек.

Дополню от себя: вылетали летчики-штурмовики старший лейтенант И. А. Костенко, младшие лейтенанты В. Ф. Гузовский и Б. М. Киянец. За несколько заходов они крепко потрепали противника. Больше в прятки он не играл. Автоматы затрещали со всех сторон. Гитлеровцы, как обычно, прицеливанием себя не утруждали, палили, не жалея патронов.

Лейтенант Полешко подполз к Немченко. "Долго не продержимся, боеприпасов мало. Надо рвать кольцо. Атакуй в сторону Песчаного, а я вас прикрою". Полешко оставил с собой три станковых пулемета с расчетами. Матросы собрали им почти все пулеметные ленты и гранаты.

- Обнялись мы с Никифором, - говорит Немченко, - и я выстрелил красную ракету. Вперед!

Опрокинув вражеский заслон, десантники той же лощиной вышли к Песчаному, а оттуда в порт. А позади еще долго слышались яростный треск пулеметов и разрывы гранат.

Гитлеровцы не преследовали. Вероятно, считали, что вырвалась лишь горстка моряков, которая никуда не денется, а остальные продолжают сражаться в лощине.

В порту отряд вступил в ожесточенный бой с охранными подразделениями врага. Все решил неистовый порыв моряков. Очистили от противника причалы и весь портовый поселок. В разгар схваток Немченко пытался связаться с нами, но катер-ретранслятор был далеко и не уловил его сигналов. Связь восстановилась, когда в порт вошли наши корабли. Доставленные ими новые подразделения морской пехоты включились в уличные бои. Их поддерживали огнем корабельные артиллеристы.

Запрашиваю Немченко о потерях. Отвечает: "Тринадцать". Не верю, что так мало, переспрашиваю. Снова слышу: "Тринадцать. Но каких!"

Мы не знали тогда, что речь идет о его давнем и добром друге Полешко, о доблестных пулеметных расчетах, прикрывавших прорыв отряда.

Добрались до города лейтенант Ольшанский и его бойцы. Их осталось сорок человек. Моряки несли на импровизированных носилках парторга роты старшину 1-й статьи Юрия Ильича Богдана. Его подвиг вдохновлял десантников. У Богдана были перебиты ноги, но он разил врага из пулемета, пока остальные бойцы вырывались из окружения. Товарищи в последний момент сумели вынести Юрия из огня. Из бойцов Ольшанского запомнился мне и краснофлотец Алексей Мирошниченко. Мы с ним еще не раз встретимся. К концу войны, уже будучи старшиной 1-й статьи, помощником командира взвода разведки, он заслужит звание Героя Советского Союза.

Немченко направил взвод ПТР младшего лейтенанта Петрова навстречу сухопутным частям, считая, что они уже в городе. Снимая вражеские патрули, бронебойщики дошли до железнодорожной станции. Здесь с боем отбили состав товарных вагонов, заполненных молодыми горожанами, которых отправляли на фашистскую каторгу. Освобожденные юноши умоляли дать им оружие. "Забирайте его у гитлеровцев и воюйте", - сказал младший лейтенант. На улице десантники увидели автомашины с огнеметами, обливавшими дома струями горящей жидкости. Бронебойщики подбили их. Жаркие костры запылали посреди мостовой.

Ночью Немченко доложил в штаб флотилии, что на КП отряда прибыл офицер из 44-й армии. По его сообщению, вражеская оборона прорвана северо-западнее Мариуполя; передовые части вышли к окраине города, но дальше продвинуться не могут. Офицер просит моряков помочь.

- Помогите соседу! - приказал контр-адмирал.

На двух трофейных бронетранспортерах десантники помчались по знакомой дороге. Их радостно встретили армейцы, снабдили боеприпасами, и Немченко повел отряд в атаку на гитлеровцев, засевших в той самой Самариной балке, в которой всего несколько часов назад оборонялись моряки. В цепях, заходивших в тыл противнику, вместе с десантниками наступали бойцы стрелкового батальона. Враг был смят.

В балке среди множества вражеских трупов моряки нашли тела лейтенанта Полешко и его товарищей. Фашистские изуверы, не сломив героев в открытом бою, глумились над мертвыми. Полешко отрубили голову. Уже после войны на месте гибели тринадцати азовцев мариупольцы соорудят памятник. Но на его пьедестале высекут только имя Никифора Федоровича Полешко. Имена других двенадцати до сих пор неизвестны. Бывало так: людей отправляли в бой, не успев занести в списки. Досаднейший недосмотр, в котором повинны и мы, штабные работники...