Боже, почему это так приятно? Почему он так хорош? Его властные руки на моем теле, его твердый член внутри меня, его неистовые поцелуи, завладевающие моим ртом, его смертоносное тело, прижатое к моему… Это как мой личный наркотик.

Когда Илай, наконец, выходит из меня и снова опускает на мокрый кафель, я едва могу удержаться на ногах. Мои и без того неустойчивые ноги подкашиваются, когда я выпрямляюсь, и мне приходится некоторое время опираться на стену, прежде чем я убеждаюсь, что не упаду.

Илай продолжает стоять прямо передо мной, обводя взглядом мое тело, словно оно – его собственность. Мои щеки уже раскраснелись от оргазма, поэтому я не думаю, что он замечает жар, который заливает их, когда он смотрит на меня вот так.

— О, принцесса, — начинает он, и ухмылка растягивает его губы. — Я снова запачкал тебя.

Я бросаю взгляд на сперму, стекающую у меня между ног.

Илай, пользуясь моей рассеянностью, хватает меня за бедра и притягивает к себе, ступая под воду. Она омывает нас, когда он останавливается под струей душа.

Смыв свою сперму с моей кожи, он выключает душ и выходит. Я сейчас настолько вымотана, что могу лишь стоять, опираясь одной рукой о стену. Вода стекает по моему телу и капает с волос.

Илай вытирается полотенцем, а затем надевает пару свежих боксеров. Затем он поворачивается ко мне и вскидывает темную бровь, когда видит, что я все еще стою в душе, голая и мокрая. Он закатывает глаза.

Бормоча что-то себе под нос, он срывает еще одно полотенце и возвращается ко мне. Его руки на удивление нежны, когда он вытирает меня. Повесив полотенце обратно, он достает футболку из одного из ящиков и бросает ее мне. Она попадает мне в грудь, и я едва успеваю поймать ее, прежде чем она успевает упасть на мокрый пол.

— Надевай, — приказывает он.

Поскольку мне больше нечего надеть, и я не хочу снова натягивать свою липкую, пропитанную алкоголем одежду, я делаю, как он говорит. Футболка так велика, что ниспадает до середины бедер. Она пахнет стиральным порошком и... им.

— Блять, принцесса, — бормочет Илай.

И тут я понимаю, что все еще стою в душе.

Илай возвращается ко мне и подхватывает на руки. Я слишком измучена, чтобы протестовать, пока он возвращается в спальню и укладывает меня на кровать.

Спать здесь, наверное, действительно плохая идея, но, черт возьми, я так чертовски устала, а эта кровать такая удобная. Устраиваясь поудобнее, я глубже зарываюсь в пушистую подушку. Раздается щелчок, и затем комната погружается в темноту.

Матрас прогибается слева от меня, когда Илай тоже забирается на кровать и ложится рядом со мной.

На несколько секунд воцаряется тишина. Мои глаза начинают слипаться, и сон начинает одолевать меня.

— Что случилось сегодня вечером? — Спрашивает Илай, возвращая меня к реальности, прежде чем я успеваю провалиться в страну грез.

— Я уже рассказала тебе, что произошло, — отвечаю я, глядя в темный потолок. — Я ужинала со своей семьей. Потом напилась.

— Почему ты напилась?

— Об этом я тебе тоже рассказала.

— Ты рассказала мне половину. Почему твоя мать сказала, что у тебя не все в порядке с головой?

— Потому что это правда.

Каркас кровати стонет, когда Илай резко переворачивается на бок и обхватывает рукой мою челюсть. По спине пробегает электрический разряд от огня, который я вижу в его глазах, когда он заставляет меня повернуть голову и встретиться с ним взглядом.

— Ответь на гребаный вопрос, Райна, — рычит он.

Я удивленно моргаю, глядя на него. Он редко называет меня Райной. Почти всегда – принцессой. Это свидетельствует о том, что по какой-то причине он считает ситуацию достаточно важной, раз использует мое настоящее имя.

Все остатки борьбы покидают меня, и я глубоко вздыхаю.

— Хорошо.

Он отпускает мою челюсть, но остается лежать на боку, не сводя с меня глаз. Я не могу справиться с напряжением в них, поэтому отворачиваюсь и снова смотрю в темный потолок.

— Мой отец был наемным убийцей, — начинаю я. Хотя мне приходится тщательно подбирать слова, поскольку я не могу случайно проговориться, что я сестра Коннора, я все равно чувствую облегчение, когда наконец произношу эти слова вслух. Поэтому я поворачиваю голову и снова встречаю его взгляд. — И обычно он брал меня с собой на задания. С тех пор как я была маленькой, он брал меня с собой, когда убивал людей.

Темные брови Илая слегка хмурятся.

— Почему?

— Потому что это было идеальное прикрытие. Никто никогда не заподозрит, что приятный мужчина, рядом с которым находится маленькая девочка, – убийца.

— Значит, ты росла... наблюдая, как твой отец убивает людей?

— Сколько себя помню. — Я пожимаю плечами. — Мой психотерапевт говорит, что это навсегда повлияло на мою карту любви⁸. Что бы это ни значило. По крайней мере, она так говорила до того, как папа убил и ее, потому что я сказала ей, что он был наемным убийцей.

Он удивленно поднимает брови.

Я снова пожимаю плечами.

— Вот почему у меня все в порядке с головой.

В его глазах вспыхивает гнев.

— У тебя все в порядке с головой.

— А вот и нет. Всю жизнь все вокруг твердили мне, что я сумасшедшая. И я уверена, что на это есть причина.

— Ты не сумасшедшая. Ты чокнутая.

Удивленный смех вырывается из моей груди. Приподняв брови, я изучаю его очень серьезное лицо.

— Что?

— Ты не сумасшедшая. Ты чокнутая, — повторяет он. — Есть разница.

— Разве?

— Да. Быть сумасшедшим означает, что ты псих, которого нужно посадить за решетку. Быть чокнутым просто означает, что ты не играешь по тем же правилам, что и все остальные.

Мой рот слегка приоткрывается, и я пристально смотрю на него.

— И мне бы хотелось, чтобы рядом со мной был кто-то чокнутый, а не просто нормальный и скучный человек. — Его темно-золотистые глаза прожигают мне душу. — Каждый, блять, день.

Тепло разливается по моей груди. Это похоже на крошечные вспышки искрящегося фейерверка. Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но, хоть убейте, не могу сообразить, что именно.

Словно внезапно осознав, что он только что сказал, Илай моргает, а затем пару раз быстро встряхивает головой.

— Нам нужно немного поспать.

— Я, эм... да.

Матрас подо мной сдвигается, когда он меняет позу и тянется ко мне.

Обхватив рукой мою грудь, он притягивает меня ближе, пока я не оказываюсь рядом с его теплым полуобнаженным телом. Удерживая меня одной рукой, он снова закидывает свою ногу на мою, полностью прижимая меня к своему телу.

Но когда я еще крепче прижимаюсь к нему, мне кажется, что на этот раз я не хочу убегать.