ГЛАВА 47
Лучшая медсестра
Серена
Тяжелый запах антисептика витает в воздухе, когда я пересекаю тихий коридор больницы, жужжание галогенных ламп над головой — единственный звук, кроме моего неуклонно учащающегося сердцебиения. Идея сбежать в Рим, не повидавшись сначала с Алессандро, неприемлема. Я знаю, что Антонио никогда бы этого не одобрил, именно поэтому я не спрашивала.
Я натягиваю кепку, купленную у уличного торговца, поглубже на глаза, отчаянно надеясь, что меня не узнают. С моими светлыми локонами, заправленными под шляпу, и в толстовке Антонио, я совсем не похожа на прежнюю Серену Валентино.
Не то чтобы я уже точно знала, кто это.
Я всегда была безрассудной и имела дерьмовый вкус на мужчин, но история с Антонио полностью перевернула мой мир с ног на голову. Я трахалась со многими парнями, но никогда такого не было. Удивительный секс — это одно, но то, что сбивает меня с толку, — это неожиданные чувства, которые я улавливаю. И я не думаю, что я единственная. Я уже почувствовала перемену между нами.
Вид охранника в форме, сидящего перед входом в комнату впереди, вырывает меня из сумятицы мыслей. Я останавливаюсь, бормоча проклятия. Конечно, там должен быть охранник. Неужели я действительно думала, что смогу просто войти? Даже если дядя Марко еще не прибыл, он, вероятно, нанял каких-нибудь местных парней присмотреть за Але, пока тот не приземлится.
Расправив плечи, я неторопливо подхожу к охраннику и одариваю его улыбкой. — Ты знаешь, кто я?
Глаза молодого парня расширяются, он роняет телефон на пол. Прежде чем он успевает дотянуться до него, я нажимаю ногой на экран. Недостаточно сильно, чтобы разбить стекло, но достаточно твердо, чтобы он понял, что я не шучу.
— Я кузина Алессандро, но никто не должен знать, что я здесь. Ты понимаешь? — Я опускаю руку к пистолету на бедре, спрятанному под огромной толстовкой. Хорошо, что мы не в США, там я ни за что не смогла бы войти в больницу вооруженной.
— Да, signorina Валентино. Я знаю, кто ты.
— Мне просто нужно побыть с ним несколько минут, а потом ты сможешь позвонить кому захочешь.
— Впусти ее. — Грубый голос эхом разносится по комнате, и мое сердце подпрыгивает к горлу.
— Але! — Я проскакиваю мимо охранника и врываюсь внутрь, не сводя глаз со знакомой фигуры моего кузена, распростертого поперек больничной койки. О, Dio. Я выпячиваю верхнюю губу, рассматривая его, вся левая сторона его туловища покрыта бинтами, которые доходят до линии роста волос. Он никогда не простит мне, что его идеальное лицо, должно быть, испорчено.
Я сопротивляюсь желанию обнять его, просто чтобы убедиться, что с ним все в порядке.
— Нет умного замечания, Сир? — он шепчет, и его голос совсем не похож на свойственный ему дерзкий тембр. — Я, должно быть, действительно дерьмово выгляжу.
— Нет, ты хорошо выглядишь, Але, действительно хорошо для того, кого только что взорвали.
Намек на улыбку приподнимает уголок его губ, прежде чем он морщится.
— Черт возьми, прости меня.
— Не стоит. Мне бы не помешало немного юмора в моей жизни.
Я ложусь на кровать рядом с ним, осторожно, чтобы не потревожить матрас и не запутать провода и трубки, выходящие из него. — Не за комментарии, bastardo. Мне так жаль, что из-за меня ты попал в эту переделку.
— Это не твоя вина. Я вызвался участвовать в спасательной операции.
— Зачем тебе делать что-то настолько глупое?
— Не знаю, Сир, может быть, я скучал по твоему лицу.
Я хихикаю, нащупываю его руку под бинтами и сжимаю. — Я тоже по тебе скучала. Я скучаю по всем вам.
— Тогда хорошо, что ты поедешь со мной домой, как только доктор разрешит мне лететь.
Я киваю, но мое лицо, должно быть, что-то выдает, потому что его темные брови хмурятся.
— Ты ведь поедешь с нами домой, правда?
— Ага. Главное, чтобы Papà сдержал свое слово.
— Какое именно?
Я выдыхаю, ерзая на маленькой кровати. — Тебе лучше этого не знать.
— Послушай, ты уже втянула меня в это дерьмо, так что я заслуживаю услышать всю историю. Я предполагаю, это как-то связано с тем, что ты целуешься с придурком, который тебя похитил?
— Это сложно...
Раздается печальный смешок, и снова он морщится. — С тобой так всегда, Серена.
— Я взяла с Papà обещание не убивать Феррара, но я боюсь, что он не сдержит свою клятву.
— Конечно, он этого не сделает. Этот человек украл тебя у нас, держал в заложниках, а затем пытался использовать как рычаг давления на Данте. Ты ведь встречалась со своим отцом, верно?
Закатив глаза, я хмыкнула. — Я вижу, Белла рассказала тебе обо всем. — Предательница.
— Я бы не вызвался добровольно, не будучи посвященным во всю историю.
— Вполне справедливо.
— Пожалуйста, не говори мне, что ты влюбилась в этого парня?
— Нет, конечно, нет, — выпаливаю я, по-видимому, слишком быстро, потому что брови Але недоверчиво выгибаются.
— Срань господня, Я прав! — Его ноздри раздуваются, когда он смотрит на меня, прежде чем его губы кривятся в отвращении. — О, черт возьми, Серена, ты трахаешься с ним, не так ли? Я практически чувствую его запах на всем твоем теле.
— Я рада, что взрыв ничего не сделал с твоим обонянием, — огрызаюсь я, скрещивая ноги, затем скрещиваю руки на груди. У этого человека всегда был странный дар улавливать запахи.
— О, merda, это больше, чем просто гребаный секс, не так ли? — Его обеспокоенный взгляд скользит по мне, и раздражение немного спадает.
— Я не знаю... — Бормочу я. — Все, что я знаю, это то, что я не хочу его смерти.
— Он не причинил тебе вреда?
Я качаю головой. — Он спасал меня — несколько раз.
Але тихо присвистывает, прежде чем откинуть голову на подушку. Я вижу усталость, написанную на его лице, и чувствую себя полной сукой, которая все время твердит о своих проблемах, в то время как ему повезло, что он остался жив.
— Все это не имеет значения. — Я снова сжимаю его руку. — Я просто рада, что с тобой все в порядке и что все это скоро закончится.
Он кивает. — Мои родители должны быть здесь с минуты на минуту. Самолет приземлился как раз перед твоим приездом. Если ты не хочешь, чтобы мой отец приковал тебя наручниками к стулу, чтобы гарантировать твой отъезд через несколько дней, я бы убрался отсюда как можно скорее.
— Спасибо, что предупредил.
— Не заставляй меня сожалеть об этом, Сир. Разберись со своими проблемами с этим парнем и тащи свою задницу домой. Судя по тому, что говорят врачи, у тебя будет максимум два-три дня. И ты знаешь, мне не терпится убраться отсюда как можно скорее.
Я вскакиваю, иррациональный страх перед тем, что мои дядя и тетя приедут раньше, чем я успею сбежать, внезапно овладевает мной. — Клянусь, я буду здесь. — Я беру с прикроватной тумбочки листок бумаги и записываю свой номер. — Просто позвони мне, когда придет время, и, пожалуйста, ни с кем не делись этим номером. Если мой отец спросит, скажи ему, что ты меня не видел, хорошо?
— Это серьезная просьба, Сир.
— Я знаю.
— Данте убьет меня, если узнает...
— Он этого не сделает. — Я киваю головой в сторону охранника у двери. — Просто дай ему немного наличных, чтобы он сохранил мой секрет. Я бы с удовольствием, но у меня мало средств.
Алессандро закатывает глаза, прежде чем указывает на прозрачный пластиковый пакет на стуле в другом конце комнаты. — Мой бумажник там. Бери все, что тебе нужно.
— Серьезно?
— Да, серьезно. Я не могу допустить, чтобы ты бегала с каким-то мафиози без наличных для быстрого бегства. — Его взгляд опускается на пистолет у меня на поясе. — Я предполагаю, что он доверяет тебе, раз разрешает носить пистолет. Парень, должно быть, так же без ума от тебя, как и ты от него. — Он ухмыляется и, черт возьми, приятно это видеть. — Может быть, это особенность генов Феррара.
Теперь улыбаюсь я. Возможно, он прав. Я не могу не думать о Рафе и Белле и о том, как они счастливы вместе. Мужчина боготворит землю, по которой она ходит.
Роясь в сумке с вещами моего двоюродного брата, мои мысли внезапно принимают темный оборот, грудь сжимается. Что, если бы он не выжил? Что, если бы это было все, что осталось от Алессандро? Я тяжело сглатываю, подавляя страх. Dio, я бы никогда себе этого не простила. — Я так рада, что ты жив.
— Да, я тоже.
— И я действительно сожалею обо всем.
— Не извиняйся, просто не облажайся снова, ладно?
Я киваю, засовывая несколько стодолларовых купюр в карман. — И когда мы все вернемся на Манхэттен, клянусь, я буду лучшей сиделкой.
— Не лги мне, черт возьми, Серена. — Он хихикает, в его темных глазах пляшет веселье. — Ты была бы совершенно ужасной медсестрой.
— Ты слишком хорошо меня знаешь. — Я сокращаю расстояние между нами и нежно обхватываю руками его голову, наименее травмированную часть тела, и сжимаю. — Люблю тебя, засранец.
— И Я тебя, Сир. — Он ловит мой пристальный взгляд, когда я поворачиваюсь, чтобы выйти. — И если ты не появишься, когда я позову, я лично буду выслеживать Антонио Феррара, пока не найду тебя.
Повернув голову к своему плечу, я улыбаюсь ему. — Спасибо, кузен.