ГЛАВА 37

Боишься правды

Антонио

Надкусывая яблоко, я разрываю мягкую мякоть на мелкие кусочки, прежде чем запихнуть в горло. Я ни капельки не голоден, но Серена настояла, чтобы я поел. Затаенный гнев все еще пульсирует в моих венах, зная, что Серену чуть не схватили, пока я лежал здесь, как бесполезный stronzo. Dio, если бы с ней что-то случилось, когда она отправилась в город одна… Я стискиваю зубы, чтобы превозмочь боль в груди. И эта боль не от заживающей раны, нет, она гораздо глубже и в десять раз страшнее.

Я наблюдаю за ней с шезлонга, как она переворачивает пакет с покупками, и мой спортивный костюм вместе с пистолетом падает на пол. Я был прав, она забрала его. Умная девочка. — Я пока придержу его. — Она кладет пистолет на стойку, и в моем нынешнем состоянии я совершенно не решаюсь что-либо предпринять по этому поводу.

— Как будто я могу тебя остановить.

Серена одаривает меня улыбкой, прежде чем начать рыться в пакете с продуктами, вытаскивая спелые персики и упаковку клубники. Я мгновенно снова возбуждаюсь, когда сладкий аромат ягод заполняет мои ноздри, напоминая мне о ее соблазнительном вкусе. И поскольку у меня на бедрах только полотенце, это до боли очевидно. Желая опустить свой дурацкий член, я сосредотачиваюсь на каноэ, подвешенном к противоположной стене, на таблетках, разбросанных по шезлонгу, на чем угодно, только не на этих губах, смыкающихся вокруг спелого красного плода, и вырывающихся тихих стонах.

— Серена, — Наконец я шиплю, когда мой член утолщается до неудобной длины.

— Что? — Она поднимает на меня невинный взгляд голубых глаз, отправляя очередную клубничку в свой идеальный ротик. Этот ротик, который просто умоляет, чтобы его трахнули снова. Я крепко зажмуриваю глаза и отгоняю мучительные образы.

— Ты не можешь поесть в тишине? — Я рычу, перемещаясь так, чтобы палатка у меня на бедрах была не так заметна.

Злая усмешка кривит ее губы, когда она откусывает еще кусочек, на этот раз мучительно медленно, прежде чем провести языком по нижней губе. — О, тебя это беспокоит? — Она дразнит кончик ягоды языком, прежде чем разжать челюсти, и она исчезает в этом соблазнительном рту. Сейчас она дразнит меня, и я прекрасно это осознаю. Она все еще злится, что я не дал ей кончить раньше. Это было наименьшее наказание, которого она заслуживала после того, как рисковала своей жизнью, отправившись в город спасать меня.

— Да, — шиплю я.

Откладывая в сторону пакет с фруктами, она подползает на руках и коленях, озорные голубые глаза смотрят на меня снизу-вверх. На ней только новая блузка и крошечные трусики, которые она купила. Ее спина выгнута, и она придвигается ближе, задорно приподнимая попку. Dio, было бы так легко вернуться к тому, на чем мы остановились.

Серена, наконец, останавливается на волосок от меня и встает на колени, положив руки на каждую из моих ног. Сладкий клубничный сок все еще покрывает ее губы, блестя в тусклом освещении. Ее большие пальцы скользят по внутренней стороне моего бедра, когда ее взгляд задерживается на моей явной эрекции. — Ты же сказал, что мы можем закончить после того, как я скажу тебе...

— Нет, — вырываюсь я, мой грубый голос выдает меня.

— Серьезно? — Она склоняет голову набок.

— Считай это своим наказанием за непослушание.

Она отпускает мои колени, хлопая руками по своим обнаженным бедрам. — Как я могла тебя ослушаться? Ты никогда не говорил мне не покидать лодочный сарай.

— Я же сказал тебе оставить меня!

— И я ясно сказала тебе отвалить.

— Это было неправильное решение.

— Ты принял неверное решение, — огрызается она, и она не может быть более правдивой на этот счет.

— Ты права, так что уходи.

— Час назад ты обещал отвезти меня к моему кузену в Милан.

— Я передумал. Думаю, без меня тебе будет безопаснее. — Я с шипением выдыхаю и откидываюсь на спинку шезлонга. Она так вскружила мне голову, что я не знаю, что делать дальше. — Я не более чем обуза. И в любом случае, я не уверен, что буду достаточно здоров, чтобы отправиться в путь к завтрашнему дню.

Она снова смотрит на мой член, прищурив глаза. — Мне ты кажешься просто прекрасным.

— Это просто физическая реакция, которую я не могу контролировать. — Это неубедительное оправдание, и я не удивлен, что она видит его насквозь. Очевидно, что, если я буду достаточно здоров, чтобы трахнуть ее, я смогу затащить свою задницу на лодку и переправить нас через озеро. Оттуда было бы достаточно легко угнать машину и доехать до Милана за несколько часов.

Ее губы поджимаются, когда она продолжает рассматривать меня, в то время как я упрямо молчу. — И, кроме того, Елена сказала, что ты будешь в порядке через несколько дней.

Я не был уверен, что когда-нибудь снова буду в порядке. Но Серена была права, мы — нет, я — не могли оставаться здесь вечно. С приобретенным Сереной телефоном я мог бы легко позвонить Пьетро и попросить его приехать за нами, но я не могу рисковать ни малейшей вероятностью того, что она права, и за этим стоит кто-то в моей организации. Если эти люди нашли ее, потому что взломали мою кредитную карту, то за каждым моим шагом следят. Пока я не узнаю наверняка, кто этот человек, я не буду рисковать.

— Ну? Ты собираешься сдержать свое слово или нет? — Ее светлые брови хмурятся, и разочарование в этом взгляде сильнее, чем в том, которым мой отец приказал пристрелить меня.

— Да, — наконец бормочу я. — Возможно, у меня уже мало что есть, но, по крайней мере, мое слово все еще должно что-то значить.

— Хорошо. — Схватив меня за колени, она подтягивается, чтобы встать, практически тыча мне в лицо своим декольте. Теперь наказан я. И я это заслужил. — Я собираюсь попробовать позвонить Papà еще раз.

Эти слова не должны были ранить так сильно, как они ранят. Тем не менее, моя голова резко поворачивается, как будто она дала мне пощечину. Конечно, она хотела бы поговорить со своим отцом, заверить его, что с ней все в порядке. Я не осмеливаюсь думать о том, что Данте и Кинги сделают со мной, когда все это закончится, когда я благополучно доставлю Серену ее кузену.

Что я, конечно, и сделаю, несмотря на мои комментарии об обратном.

Я чертовски разорван. Часть меня желает, чтобы она просто ушла от меня, но другая половина не может вынести ее ухода.

Я наблюдаю за ней краем глаза, когда она разворачивает предоплаченный телефон и включает его. Необузданные эмоции ведут войну у меня внутри, когда она подносит телефон к уху и ждет. К этому времени Изабелла, должно быть, сообщила своему отцу и дяде о ситуации. Я практически вижу, как мое время на этой земле медленно сокращается.

Серене лучше сдержать свое слово и сделать так, чтобы моя смерть была быстрой. Без сомнения, Данте хотел бы растянуть это до мучительных сроков. И я даже не могу винить его. Если бы Серена была моей дочерью, я бы сделал то же самое.

— Papà? — Ее голос так полон надежды, что становится пронзительным. — Да, я в порядке.

Крики Данте звучат в телефоне неистовой симфонией, но я не могу разобрать точных слов. Он, наверное, проклинает меня и всех, кого я когда-либо встречал.

Серена направляется к двери, затем натягивает джинсы и машет рукой в мою сторону, как будто я могу ее остановить. Она знает, что я никогда не применил бы к ней свой пистолет, или, по крайней мере, я надеюсь, что она знает. Как только за ней захлопывается дверь, я растягиваюсь на шезлонге, ожидая своего приговора.

Я, должно быть, задремал, пока ее не было, потому что через несколько минут меня разбудил резкий стук двери о стену. Мои веки распахиваются, и я пытаюсь сесть, но вспышка боли заставляет меня лечь обратно, как жалкого идиота. Входит Серена, на ее лице проступает раздражение.

— Что случилось? — Бормочу я.

— Ничего, мой отец просто властный, чрезмерно заботливый, упрямый мудак.

Улыбка начинает формироваться, но я поджимаю губы, когда выражение ее лица становится убийственным. Она плюхается на шезлонг рядом со мной и разочарованно выдыхает.

— Что именно он сказал? — Я подстраховываюсь.

— В основном о том, что я не более чем наивный ребенок, неспособный принимать собственные решения или постоять за себя.

— Дай угадаю, он хотел приехать за тобой, а ты послала его на хуй.

— Именно так. — Проблеск веселья искрится в этих сверкающих сапфировых глазах. — Алессандро будет здесь послезавтра, ему нет необходимости начинать полномасштабную атаку...

— Для меня?

Она кивает.

— Серена, я не нуждаюсь в твоей защите...

— Дело не в тебе, — огрызается она. — Он даже не рассматривал возможность того, что этот парень, Сартори, мог его надуть. Великий Данте Валентино слишком неприкасаем для этого, и никто в здравом уме никогда не посмел бы связываться с его дочерью. Он убежден, что во всем виновата ты.

— Он не ошибается, — бормочу я, опустив глаза на небольшое расстояние между нами. Я даже не заметил, что ее ноги были зажаты между моими, а внешняя сторона ее бедер прижималась к внутренней стороне моих. — Ты хотя бы заверила его, что я доставлю тебя в Милан в целости и сохранности?

— Да, — огрызается она. — Он на это не купился. Он думает, что ты просто играешь со мной, а я слишком доверчива, чтобы понять это.

— Ты, доверчива? — Я с трудом сдерживаю смех.

— Я знаю, верно? — Она качает головой. — Я уже сказала ему, что ты был наполовину мертв, и у меня был твой пистолет.

Я бросаю взгляд на гладкое оружие, лежащее на стойке у двери. Я мог бы завладеть им, когда она ушла, но вместо этого я заснул как младенец. Очевидно, это я слишком доверчив.

— Так какое оправдание ты привела ему, что он решил остаться?

— Это не было оправданием, — выдавливает она сквозь зубы. — Але почти здесь, так что не было смысла Papà приходить или что-либо знать о причастности моего кузена. Кроме того, город все еще кишит головорезами из мафии, и я надеюсь, что еще один день поможет нам выиграть немного времени.