«Ты ведь был здесь вчера?» - спрашивает она.

«Да! Я брал...» «Книгу Стивена Кинга. Может, вы оставили свою палку на третьем этаже в нашей секции ужасов?» Она пожимает плечами. «В этой части библиотеки не так много посетителей, потому что у большинства этих книг жуткие обложки». Эллиот может взять вас с собой, если вам нужна компания».

А, так его зовут Эллиот. По какой-то причине я отложил это на хранение.

Взгляд, которым Эллиот смотрит на женщину, просто злобный. Я говорю Клоун Пеннивайз и Ганнибал Лектер - это уровень чистого зла.

Мой бедный пенис, уже сбитый с толку присутствием Эллиота и женщины, решает, что не хочет принимать в этом никакого участия, и отступает так далеко что, клянусь, теперь он соседствует с моей селезенкой.

Удивительно, но женщина встречает смертельный взгляд Эллиота в упор, и это похоже на то, наблюдать за двумя стрелками в полдень, но вместо пистолетов они вооружены библиотечными карточками и штрафами за просроченные книги.

Я переношу вес с одной ноги на другую и думаю о том, чтобы нарушить тишину. Но что говорить в такой ситуации?

Эллиот отрывает взгляд от женщины, и на его лице мелькает смущение. Но оно исчезает так быстро, что я не уверен, показалось ли мне это.

«Хорошо. Следуй за мной».

Он идет к лифту, и я следую за ним по пятам, как как хороший мальчик.

Глава четыре ЭЛЛИОТ

«Кто была эта девушка?» спрашивает Жерард, когда мы заходим в лифт, и двери закрываются, задерживая нас внутри.

«Это... была Сара. Она работает здесь».

«Я понял. Она друг?»

Я решаю не отвечать на этот вопрос. Если бы он спросил меня вчера, я бы ответил бы «да». Но сейчас, потому что она вмешалась, когда не имела права волшебный восьмерной шар подсказывает, что нужно переспросить позже.

«Девушка?» пискнул Жерард, когда тишина стала слишком напряженной.

Я понимаю, что никто из нас не нажимал на кнопку третьего этажа, и не обращаю на него внимания, размышляя о том, смогу ли я дотянуться до кнопки, не столкнувшись с ним в процессе.

Лифт маленький, а Жерард, кажется, занимает каждый сантиметр. Тепло излучаемое его телом, и тонкий аромат его одеколона - мускусный с ледяной мятой - заставляет мою голову кружиться.

Я не слепой. Жерард очень красивый мужчина. Я видел, как девушки фанатеют от по нему, парни боготворят его, а учителя преклоняются перед ним, словно он второе пришествие Иисуса.

Но это не значит, что сегодня я хочу иметь с ним что-то общее. Я уже провел время с одним качком; мне не нужно делать это снова.

«Родственник?» спрашивает Жерард, когда я все еще не отвечаю ему.

Решив избавить его от страданий, я просто говорю: «Коллега».

Я не считаю озадаченное выражение на его лице восхитительным. Я серьезно.

«Я...» «Я знаю, кто ты».

«Точно. А ты...» «Эллиот. Библиотекарь».

«Верно. И как давно вы здесь работаете, Эллиот-библиотекарь?» Похоже, Жерард хочет завязать светскую беседу. Он не знает, что это одна из вещей, которые я ненавижу, наряду с качками, которые не Джексон.

Глядя на него сквозь ресницы, я шокирован тем, что он пытается установить со мной зрительный контакт со мной. Большинство спортсменов, которые едут со мной в лифте проводят время, разглядывая свое отражение в блестящих металлических дверях.

«Это будет мой третий год».

«Вау». Его глаза незаметно расширяются. «Значит, ты младшекурсник?» «Да».

«Мило. Я...» «Я знаю».

«Точно». Он нахмуривает брови, придумывая, о чем бы еще спросить. Я молюсь. чтобы он этого не сделал, но Бог меня не слышит. Ничего удивительного. «Какая твоя любимая часть работы?» «Когда тихо». В моем тоне чувствуется раздражение, и я надеюсь, что он понял намек и замолчит.

«А разве нет?» «Обычно да. Но в такой день, как сегодня...» «Что сегодня?» Мои брови зарываются в волосы, когда я откидываю голову назад, чтобы посмотреть на него. «Ты шутишь, да?» «Нет?» Он почесывает голову указательным пальцем, и снова я не назвал это восхитительным.

«Открытие сезона? Того, в котором ты играешь?» «О, точно!» Его щеки становятся рубиново-красными. «Это если я найду свою чертову клюшку».

Чёртову? Какой студент колледжа намеренно подвергает себя цензуре?

«И тут у меня возникает вопрос. Как можно потерять хоккейную клюшку? Разве эти штуки не большие и длинные?» Его щеки краснеют, и я не знаю, почему.

«Д-да. Хоккейные клюшки не маленькие. Но я склонен к забывчивости. Особенно если у меня на уме другие вещи».

«А вчера вечером ты был занят... чем?» «Честно? Я не могу вспомнить».

Лифт останавливается на третьем этаже, и звонок звенит громче, чем должен заставив меня вздрогнуть.

«Ты в порядке?» спрашивает Жерард, явно все еще наблюдая за мной.

«Кажется, у меня начинается мигрень».

«Ой. У меня такое уже было. Это отстой».

«Расскажи мне об этом».

Двери раздвигаются, и я выхожу, глубоко вдыхая, теперь, когда я не зажат в крошечной коробке с массивным хоккеистом.

Жерард встает рядом со мной и кладет руки на бедра. Это действие источает мужественность, и я отвожу взгляд, пока не выставил себя дураком и не начинаю пускать слюни.

У одних людей фетиш на ноги. У других - фетиш на мускулы. У меня, Эллиота Джером Монтгомери, фетиш на руки. А руки Жерарда размером с мою голову. Не могу сказать, когда я впервые понял, что мне нравятся руки.

Однажды я насмотрелся видео, где один парень обхватывал другого за талию, и я взорвался, как Везувий. Никто об этом не знает. Ни Сара. Ни Джексон. Даже мой школьный бывший.

«Хорошо. Веди, Эллиот». Он делает жест вперед правой рукой, и мне требуется вся моя сила воли, чтобы не схватить ее. Почувствовать ее.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, прежде чем двинуться вперед.

Планировка на каждом этаже намеренно запутанная. Она создана для того, чтобы вы потеряли себя в стопках - в прямом и переносном смысле. Учебные уголки, вырезанные в стенах, с письменными столами и лампами, словно что-то из академической сказки. А для тех, кому тесно, расставлены плюшевые кресла клаустрофобии.

Я веду Джерарда по извилистой дорожке к секции ужасов. Он следует за мной, его шаги тяжелы на тонком ковре. Его присутствие нависает надо мной, не то, что дружелюбный великан, не знающий, как взаимодействовать с деревенскими жителями.

«Здесь мы откладываем все по жанрам», - объясняю я, скорее для того, чтобы заполнить тишину, а не потому, что считаю, что ему нужно это знать. «Художественная литература занимает почти весь этот этаж. Нехудожественная литература - внизу, на втором».

Жерард кивает. «Круто. Я нечасто читаю художественную литературу».

Конечно, не читает. Я представляю, что его вечера заполнены ESPN и протеиновыми коктейлями. А не романами.

Когда мы поворачиваем за угол, я оглядываюсь на него. «Что ты тогда читаешь?» «Учебники, в основном». Он пожимает плечами. «Все, что мне нужно для занятий».

Это понятно. Впрочем, если честно, большинство студентов колледжа находятся в той же лодке. Найти время для приятного чтения сложно, когда ты тонешь в заданиях.

Мы доходим до секции ужасов, и я сканирую полки в поисках любого признака хоккейной клюшки. Ничего не бросается в глаза.

«Я думал, твоя коллега сказала, что она здесь», - хнычет Джерард, в голосе которого звучит скорее озадаченным, чем обвинительным.

«Она сказала, что, возможно, здесь. Наверное, кто-то переложил ее». Я начинаю идти к столам в дальнем конце зала.

Пока мы пробираемся через стопки, я думаю о романтике, секцию, мимо которой мы только что прошли. Корешки этих книг для меня как старые друзья.

Джексон всегда высмеивает меня за то, что я читаю их - называет домохозяйкой, но именно они дают мне надежду.

Надежду на то, что однажды у меня будет свой собственный пылкий роман, полный страстными поцелуями под дождем и искренними признаниями во время прогулок по пляжу на закате.

Мы доходим до столов, и я спрашиваю у работника, распыляющего дезинфицирующее средство на все вокруг, не сдал ли кто-нибудь хоккейную клюшку. Она качает головой.

«Похоже, тебе не повезло», - говорю я Жерарду.

«Черт», - повторяет он. Серьезно. Кто этот парень?

Я иду к лифту, полагая, что наши дела закончены, но Джерард задерживается. «Ты так и не сказал, увлекаешься ли ты хоккеем».

«Я смотрю достаточно, чтобы не отставать от Джексона». Я лгу, потому что ему не нужно знать правду. «Он одержим». Я одержим.

«Джексон Монро?» Лицо Жерарда озаряется, как рождественская елка.

«Ты его знаешь?» «Нет, не лично. Но я был на нескольких футбольных матчах. У этого чувака у него убийственная рука».

«Это точно».

Джексон был звездой нашей команды в колледже с первого курса, а теперь, когда мы стали юниорами, на него начали обращать внимание скауты. Он даже получает электронные письма от команд НФЛ, выражающих заинтересованность в подписании контракта.

Он все это преуменьшает, но я знаю, что он в восторге. Он так много работал, чтобы до этого момента, и я всем сердцем надеюсь, что у него все получится».

«Этот парень будет на высоте», - говорит Джерард, все еще ухмыляясь.

Я киваю. «Да. Так и есть».

Между нами воцаряется неловкое молчание. Я не знаю, что еще сказать этому огромному солнечному лучу, который, похоже, решил завести со мной светскую беседу. Я хочу спросить его, почему он вдруг так интересуется моей жизнью, но боюсь ответа.

«Можно мне воспользоваться туалетом, прежде чем я уйду?» спрашивает Жерард, нарушая тишину.

Я пожимаю плечами. «Это публичная библиотека».

«Точно». Он идет к туалетам, кладет руку на дверь, и снова поворачивается ко мне. «Я очень ценю твою помощь, Эллиот».

«Не стоит благодарности».

Он исчезает в туалете, а я спорю с собой, стоит ли мне вернуться в отдел распространения или подождать, не вернется ли он и попытаться поболтать еще.

«Моя палочка!»

На долю секунды мои мысли уносятся куда-то в грязные дали. Но потом меня осеняет, и мои глаза закатываются так сильно, что чуть не вываливаются из головы. Жерард выбегает из туалета и размахивает своей клюшкой так, как Король Артур размахивает Экскалибуром. Его лицо сияет, и я борюсь с улыбкой, которая грозит вырваться у меня.