Глава 5

— Значит так. — говорит Виктор, невольно чувствуя себя немного тренером команды Валерием Сергеевичем, у которого присказка «значит так» отвечала за все на свете. Не знаешь, с чего начать? Вместо «здравствуйте товарищи» или там «приветствую всех присутствующих» или даже «добрый вечер, дамы» — говори «значит так». Звучит солидно и как будто в теме разбираешься, сразу располагает к доверию. В конце концов человек, который вышел на пересечение взглядов всех присутствующих и сказал «значит так» — обязательно понимает чьто он делает, не так ли? Он обводит взглядом всех собравшихся. На полу в борцовском зале, на мягких матах сидят девушки из команды Комбината и двое из «Красных Соколов», неугомонная Бергштейн и сосредоточенная Синицына, вот хоть фото на память делай, иначе никто в такое вот не поверит. Исконные соперницы и смирно сидят рядышком, как там «вода и камень, лед и пламень не столь различны меж собой…»

— У меня был длительный разговор с вашим тренером. — продолжает Виктор: — и могу вам сообщить, что остаток времени перед товарищеским матчем в субботу мы проведем все вместе. Времени на самом деле немного, полторы недели или одиннадцать дней, включая сегодняшний, а он уже заканчивается. Все вы тут спортсменки и все прекрасно понимаете, что за десять дней невозможно изменить никого из вас в достаточной степени, ни нарастить мышцы, ни усилить сухожилия. В субботу вы все выйдете на площадку против одной из лучших команд высшей лиги. Выйдете такими же как и сейчас — с теми рефлексами, что были выработаны за годы тренировок, с тем телом, что создавали всю свою карьеру. Этого мы с вами не изменим, потому что у нас очень мало времени.

— Какая-то хреновая у тебя мотивирующая речь получается, Вить. — чешет голову Айгуля Салчакова: — я думала ты пободрее что скажешь. Вот Масло постоянно говорит, что мы проиграем, если бы я хотела про это послушать, я бы лучше ее нытье послушала…

— Можно подумать я… — начинает было Алена Маслова. Виктор поднимает руку, желая прекратить перепалку в зародыше.

— Секунду… — говорит он, но Алена продолжает говорить, не слушая его.

— … чего-то такого сказала! Да все об этом же думают! Тут вопрос только — вкатают нас «Крылышки» в асфальт мгновенно и в сухую или решат поиграть как кошка с мышкой. — продолжает Маслова: — а какие у нас шансы⁈ Правильно он говорит, за десять дней ничему не научишься толком, а если и научишься, то только себя запутаешь. На каком уровне мы сейчас играем — на таком и будем, а то и хуже! Ты сама даже на товарищеских матчах трясешься, представь себе сколько людей в субботу будет⁈

— Да ты нарываешься, Вазелинчик!

— Алена! Айгуля! Вы чего⁉

— А НУ-КА ЗАТКНУЛИСЬ! — раздается голос и все сразу же затыкаются. Переводят взгляды на Машу Волокитину, которая встала рядом с Виктором.

— Как говорит Валерий Сергеевич — значит так. — складывает Маша руки на груди: — заткнулись, курицы. Я не знаю… кстати, а как тебя по отчеству, Вить? — поворачивается она к нему.

— Сегодня с утра еще Борисовичем был. — отвечает он.

— Ну так вот. — Маша снова поворачивается к остальным: — я не знаю, чего Виктор Борисович сказать хочет, но с этого момента он наш тренер, ясно⁈ Я понимаю, что у половины из вас с ним личные отношения уже установились, но если еще раз услышу во время занятий обращение «Витька», то голову оторву! Понятно⁈ На «гражданке», вне спорткомплекса хоть на голове стойте, но во время занятий… — она обводит всех тяжелым взглядом: — я не шутила, когда сказала, что мне — надоело проигрывать, слышите⁈

— … да я чего… — тихонько бормочет себе под нос Алена Маслова: — я ничего. Я вообще молчу…

— Все, я уже заткнулась. — поднимает руки Салчакова, видимо прочитав в тяжелом взгляде Волокитиной прямую угрозу своей безопасности и жизнедеятельности.

— … извините. — Маша переводит свой взгляд на Синицыну: — это к ним, не к… вам. Я имею в виду обращение «курицы» и все такое.

— Извинения приняты. — кивает Синицына: — дисциплина важна. Субординация — основа основ. Если будет бардак, то мы с этой мелкой сразу уходим.

— Эй! Сама ты мелкая!

— С этой Бергштейн. — поправляется Синицына и сверкает стеклами очков: — пожалуйста продолжайте.

— … Виктор Борисович? — Маша Волокитина отступает назад, тем самым словно оставляя его одного перед всеми.

— Спасибо, Маша. — он думает, что ему повезло с Волокитиной, если бы не она, то пришлось бы наводить порядок самому, а это значило бы неминуемое отдаление с командой, пусть даже бессознательное. В любом случае она дала ему шанс и стоит им воспользоваться.

— А знаете, я согласен с Аленой. — говорит он: — да, у нас мало времени и мы не сможем изменить наши физические параметры, нашу скорость, силу и выносливость, наработанные рефлексы и многое другое. Но как говаривал Наполеон — на войне моральный фактор соотносится с физическим как три к одному. Десять дней — более чем достаточный срок для того, чтобы изменить ваше моральное состояние, ваше отношение к этому матчу и к вам самим.

— Моральное состояние? — переспрашивает Алена Маслова.

— Вазелинчик, заткнись. — роняет Волокитина: — вот просто заткнись и все. Тебе вон даже Птица-Синица сказала, что твоя эффективность ниже плинтуса, сгоняй за газировкой. И ты тоже жопу прижми, Салчакова, вечно вы все в базар-вокзал все превращаете.

— Да я-то тут причем⁈ — возмущается Айгуля: — вечно Салчакова и Маслова во всем виноваты!

— … в качестве примера могу сказать что та же Айгуль может играть на очень высоком уровне. На уровень выше высшей лиги страны. — говорит Виктор и все вокруг снова замолкают.

— Это только потому что вы спите вместе… Ай! Машка! — Алена хватается за ухо: — только не по голове! У меня так сотрясение будет!

— Заткнись, Вазелинчик, вот просто завались. Слушай тренера, пока я из себя не вышла. — говорит Волокитина и показывает своей коллеге кулак: — все вообще заткнулись, дайте уже ему сказать нормально, развели тут бардак.

— Спасибо конечно, Маш, но если можно — не бей Алену больше по голове. — говорит Виктор: — она и так не сильно хорошо соображает, а если ты ее все время по голове бить будешь, то у нас потенциал всей команды упадет. И да, Алена Маслова — тоже может играть на уровне игроков высшей лиги.

— С ней ты вроде не спал. — складывает руки на груди Волокитина: — откуда такие выводы… Виктор Борисович?

— И ты тоже можешь играть на этом уровне. — кивает Виктор: — вы все можете. Разница в мышцах, сухожилиях и внутреннем строении у вас и у игроков «Крылышек» — минимальна. Ее фактически и нет. Более того, я уверен, что та же Бергштейн по своим физическим данным даже превосходит многих из них. Да, более тренированные и сыгранные в команде. С лучшими результатами. Уверенные в себе. Но… как мы помним — на войне моральный фактор кроет физический. Так что если мы за эти десять дней сможем вырастить свою уверенность в себе, уверенность в товарищах по команде, убрать все страхи и беспокойства, справится с тревожностью и неуверенностью в себе, то мы можем и победить. — он обводит всех присутствующих взглядом. Задумались. Уже неплохо. Видит, как Юля Синицына поднимает руку и кивает ей.

— Да? Что-то хотела спросить? — говорит он.

— Справится со страхами и неуверенностью. — говорит Юля: — у меня нет ни того ни другого. Значит ли это что мне не нужно участвовать в занятиях?

— Нет. — качает он головой: — во-первых, как говорила Ирия Гай — не существует совершенно гладких стен, точно так же и не существует людей без страхов. До твоих мы еще доберемся. Я не буду учить жить без страха, я сам так не умею. Я дам инструменты как справляться со своими внутренними драконами. И во-вторых, даже если было бы так — все равно нам нужна еще и сыгранность команды. Почему сборные и все эти «команды мечты» порой играют так хреново, хотя в них лучших игроков собирают? Да потому что не сыгранности, нет доверия, нет этого бессознательного единого понимания, нет команды как таковой. Так что… придется посещать. Надеюсь, это не станет проблемой?

— Нет. — отвечает Синицына: — я поговорю с тренером. Уверена, что он не будет возражать. Более того, если у вас есть секретная методика по подготовке к ответственным матчам — он даже будет настаивать, чтобы я участвовала.

— Среди нас шпионка! — тычет в нее пальцем Алена Маслова: — слышали, да⁈ Она все запишет в свою тетрадку, а потом против нас и будет использовать!

— Отлично. — кивает Виктор: — потому что сегодня мы будем раскрывать Великую Тайну Железной Кайзер! Всем будет полезно.

— Это да. — важно кивает Лиля: — обычно я свою тайну никому не выдаю, но Витька, гад, как-то выпытал ее из меня… ой! То есть — Виктор Борисович, извини, Маша.

— Тебе можно. — ворчит Волокитина: — все знают, что вы парочка. И никто не понимает, что ты в нем нашла.

— Это политика двойных стандартов. Как Лильке, так все можно, а как я — так сразу по голове. — ворчит Алена, потирая голову: — обидно, да.

— Все! На занятиях я тоже буду к Витьке только «Виктор Борисович» обращаться. И на «вы»! — говорит Лиля: — как все!

— Виктор Борисович. Выдавайте уже секрет этой Бергштейн, чтобы мы все как она начали играть. И даже лучше. — подает голос Чамдар, смуглая девушка с двумя черными косами: — это, наверное, непристойности какие, да? А то Салчакова отказывается говорить, чем вы там все вместе занимались, что после этого у нее показатели выросли, а у Масловой — упали.

— Да не было у нас ничего! — взвивается в воздух Айгуля: — что вы напридумывали! Алене на слово верить — это ж себя не уважать. Первая сплетница в команде! Ай!

— Салчакова. Чамдар. Заткнулись.

— Спасибо Маша. А можно… все то же, но без насилия? — интересуется Виктор: — и я же просил — не по голове. Ну… на худой конец по заднице можно, но без фанатизма.

— Машка — деспот. — жалуется Салчакова: — еще и дерется больно. У меня между прочим брат боксом занимается, научил меня кое-чему, вот. Мы тут все равные, а ты дерешься. Кто тебя за старшую… ай! Ай, отпусти, хорошо-хорошо, ты старшая! Отпусти, синяк будет!