Снова внутри зашевелилась злость. Больше всего Мере хотелось влепить пощечину купцу за его несдержанность и неуважение, за то, что посмел так нагло угрожать, но она не собиралась поддаваться эмоциям. Разве что совсем немного. Улыбнулась.

— Выпьешь меду на дорожку, купец?

Земовит сомкнул челюсти так, что заходили желваки, глаза превратились в узкие щелочки. Уже не скрывая ни гнева, ни презрения, он склонился к Мере ещё ближе, заставив гридь нервно дернуться, и прошипел:

— Никто не предложит тебе большего! Ты всего лишь девица, что ты можешь знать, когда княжишь от силы пару седмиц?

Мера не вздрогнула и не отвела взгляда. Прикрылась холодной улыбкой как щитом, хотя сама едва могла сдержать гнев.

— Проводите купца, пока неосторожным словом он не заработал себе прилюдную порку.

Какая-то часть ее, та, что долгое время была погребена глубоко под слоями воспитания, морали и безразличия ко всему, отчаянно желала, чтобы купец сделал сейчас что-нибудь непростительное, за что можно было бы высечь его. Унизить, причинить боль. Другая же часть — здравая и рассудительная, та, которой и должна быть княгиня, понимала, что уже и без того наговорила слишком много, что не следовало ссориться с купцом и проглотить свою гордость, ведь последствия ее действий лягут не только на нее. Но сказанного назад не воротишь.

Дружина поднялась с мест, готовая исполнить приказ княгини. Поднялась и охрана купца. Земовит оглядел всех быстрым взглядом, подумал миг и поднялся, а на лице его ярость превратилась в угрозу.

— Я вернусь. Скоро. Покажу тебе то, от чего ты только что отказалась.

— Уволь, — усмехнулась Мера. — Нет охоты глядеть на твое вялое достоинство.

Земовит дернулся было в ее сторону, но Булат в мгновение ока обнажил меч и выставил его между Мерой и купцом. Подтянулись и остальные. Как ни посмотри, перевес был на стороне княгини. Земовит в последний раз одарил Меру гневным взглядом, в котором было обещание, развернулся на пятках и покинул хоромы, грохнув дверью.

Едва все стихло, послышался дружный вздох облегчения. Булат убрал меч в ножны, угрюмо проворчал что-то и потянулся к кувшину с медом. Возгарь поднялся со скамьи, на лице его было выражение неодобрения.

— Умеешь же ты заводить союзников, княгиня, — кисло протянул он. — Что если и правда он подойдёт со своим войском к нашим границам?

— Думаешь, он смотрелся бы на этом месте лучше меня?

Возгарь пожевал губы, помедлил немного, прежде чем тихо, сокрушенно ответить:

— Похоже, в последнее время никому больше нет дела до того, что я думаю.

Боярин вышел, коротко поклонившись. Мера хорошо понимала его негодование — она и сама себя уже обругала мысленно за несдержанность. Однако как же приятно было высмеять Земовита прилюдно! Прежде Мера ничего подобного не позволяла себе. Возможно, это сказались усталость и напряжение последних дней — седмиц даже, — а ещё постоянное, хоть и скрытое пренебрежение, с которым приходилось сталкиваться ежедневно. Можно было смириться. Снова. Но Мера уже устала мириться.

Жестом она отпустила мнущихся в ожидании воинов. Когда дверь за последним закрылась, подошел Булат. Он неловко протянул руку, чтобы похлопать ее по плечу, но передумал и просто кивнул:

— Ты правильно сделала. Такой князь нам ни к чему, — и тоже двинулся к выходу.

За столом остался только Ратмир. Он разлил мед по двум чашам, одну подал Мере, и сам подсел поближе. Сквозь напряжение на его лице проступила робкая улыбка.

— Ну даёшь! Я едва удержался от смеха.

— Надо было послушать Возгаря… — вздохнула Мера и сделала пару глотков меда. Напиток теплом растекся внутри, обещая скоро приглушить тревоги.

— Брось, Возгарь просто слишком труслив и привык терпеть всякое от бояр Белозема. Это не значит, что и ты должна терпеть. — Ратмир помолчал немного и спросил: — Почему ты отказала ему? Я не осуждаю, самому он показался неприятным: слишком вспыльчивый, горделивый и какой-то мутный. Но его войско, да и все прочее, что он предлагал, решило бы сразу половину проблем.

— Человек, которого заботят лишь собственные интересы, никогда не станет хорошим правителем. Не будет думать о народе в первую очередь. А я бы для своих людей такой участи не хотела, — не покривив душой ответила Мера. Умолчала лишь о том, что хотела бы и для себя совсем другой участи.

— Но главной ведь осталась бы ты.

— Именно. А такие люди, как Земовит, не терпят разделения власти. Даже при первой встрече, в чужом присутствии он не выказал мне должного уважения. Что будет после свадьбы? Потерпит рядом с собой пару лет, пока не укрепится его власть, пока не подомнет под себя знать — а потом найдут меня в речке с камнем на шее.

— Мрачные мысли у тебя, княгиня, — улыбнулся гридин. — Так ведь про каждого потенциального жениха подумать можно.

— Да. Но если я буду знать, что княжество останется в надёжных руках, то и умереть не так страшно, — равнодушно бросила Мера.

— Ты… правда так думаешь?

— Это шутка. Разумеется, за свою жизнь я буду бороться.