Возвращаясь к Английскому банку, перейдем прямо к акту 1844 г. Будучи еще протекционистом, веруя еще в благодетельную силу закона, направляющего торговлю, сэр Роберт Пиль задумал предупредить повторение денежных кризисов, какие случились в 1825,1836 и 1839 гг. Упуская из виду ту истину, что если денежный кризис не причинен вмешательством законодателей, то он возникает или от абсолютного обеднения, или же от разорения, производимого рискованными и чрезмерными затратами, и что против человеческого неблагоразумия так же, как и против атмосферической невзгоды, не существует лекарства, - он отважно провозгласил, что "лучше предупредить пароксизм, нежели усиливать его", и предложил банковый акт 1844 г. как меру предупредительную. Как беспощаден был приговор природы над этим наследием протекционизма, мы знаем все. Денежная подвижная скала была такой же ошибкой, как и ее первообраз {Под этим первообразом разумеется echelle mobile, примененная в торговле хлебом. Опыты подобной системы, имеющей целью в обыкновенные годы обеспечить на национальном рынке всю хлебную торговлю, производились в Англии еще в XYII, а во Франции в XVIII в.; но полного развитая она достигла в эпоху Реставрации.}.

Акт 1841 г. ограничил выпуски билетов Английского банка определенной суммой публичных ценностей в 14 000 000 ф. ст. с тем, чтобы каждый билет, выпускаемый сверх этой суммы, был обеспечен металлом. (11рим. пер.) Не далее как 3 года спустя возник первый из тех денежных кризисов, которые должны были быть предупреждены указанными мерами. Чрез 10 лет произошел второй такой же кризис. И в обоих случаях предупредительная мера до того усилила зло, что временная отмена акта сделалась безотлагательной необходимостью.

Казалось бы, что даже и при отсутствии подобных фактов всякий должен бы понять, что посредством парламентского акта невозможно помешать безрассудным людям совершать безрассудные поступки; а если нужны такие факты, то казалось бы, что история нашей торговли до 1844 г. представляет их достаточно. Но суеверное благоговение перед правительственными актами не хочет знать таких фактов. И мы не сомневаемся, что даже и теперь, когда несостоятельность подобных средств против спекуляции выказалась уже дважды и самым наглядным образом; когда опыт показал, что последние торговые катастрофы не имели ничего общего с выпуском банковых билетов, а напротив, как видно из примера Западного Шотландского банка, случились в пору сокращенных выпусков; когда в Гамбурге, где "денежный принцип" был проведен с буквальной точностью, кризис обнаружился сильнее, чем во всех других местах, - даже и теперь остается еще много людей, верующих в действительность предупредительных мер, придуманных сэром Робертам Пилем. Как мы уже заметили, меры Пиля не только не принесли пользы, но даже усилили панику, для предупреждения которой были предназначены. Иначе и быть не могло. Мы показали уже в начале статьи, что увеличение количества платежных обещаний, являющееся в пору разорения, причиняемого войной, голодом, чрезмерными затратами или убыточными заграничными операциями, есть благодетельный смягчающий процесс - род отсрочки действительных платежей до тех пор, пока они сделаются возможными, - средство, предупреждающее всеобщее банкротство, естественный акт самосохранения. Мы показали, что таков не только априористический вывод; что многие факты из нашей торговой истории объясняют и доказывают естественность, благотворность и необходимость поддерживаемой нами теории. Если б этот вывод нуждался в подкреплении дальнейшим опытом, мы могли бы привести в пример позднейшие события в Гамбурге. В этом городе нет в обращении билетов, кроме таких, равноценность которых, заключающаяся в драгоценных металлах или камнях, хранится в банке; там никто не может получить, как у нас, банковые платежные обещания в обмен на кредитные бумаги. Отсюда произошло, что, когда гамбургские купцы, не получая переводов из-за границы, внезапно лишились средств к покрытию своих обязательств, причем закон не давал им возможности достать банковых платежных обещаний под залог имущества, - банкротство поразило их поголовно. И что же случилось впоследствии? Чтобы предупредить общее разорение, правительство вынуждено было постановить, что все векселя, которым наступили уже сроки платежа, должны воспользоваться еще месячной льготой и что немедленно должен быть учрежден государственный учетный банк для выпуска государственных платежных обещаний, с обеспечением другими процентными бумагами. Из этого видно, что правительство, разорив сначала своим запретительным законом целую массу негоциантов, было принуждено узаконить такую отсрочку платежей, которая - не будь даже этого закона - совершилась бы сама собой, в силу естественных причин. При этом новом подтверждении априористического вывода можно ли еще сомневаться, что наши последние коммерческие затруднения были только усилены актом 1814 г.? Не известно ли всем и каждому в Сити, что прогрессивно возраставшее требование на аккомодационные сделки обусловливалось в значительной степени убеждением, что вследствие банкового акта скоро не будет вовсе никаких аккомодаций? Не известно ли каждому лондонскому негоцианту, что его соседи, имевшие векселя, которым наступали сроки, предвидя, что при наступлении этих сроков банк будет производить учет за более высокие проценты или не будет учитывать вовсе, старались вперед реализовать эти векселя? Не известен ли всем и каждому тот факт, что подобное стремление собирать деньги не только сделало натиск на банк более сильным, нежели было бы при других обстоятельствах, но, извлекая из обращения как золото, так и билеты, сделало банковые выпуски на время бесполезными для публики? Не случилось ли при этом то же, что было в 1793 и 1820 гг., т. е. не оказалось ли, что лишь только запретительная мера была отмечена, как одно сознание, что займы могут быть заключены, предупредило потребность в действительном их применении? И в самом деле, один уже тот факт, что с отменой акта внезапно исчезла и паника, не служит ли достаточным доказательством, что акт был в значительной мере причиной возникновения паники? Посмотрим еще на дальнейший результат законодательного вмешательства. При обыкновенных обстоятельствах акт сэра Роберта Пиля, обязывая Английский банк, а отчасти и провинциальные банки держать в запасе больше золота, нежели они стали бы держать при других условиях, возложил на нацию налог, сообразный процентам с той доли золотой монеты, которая превышала потребность, - налог, который в течение последних тринадцати лет, по всей вероятности, достигал нескольких миллионов. Таким образом, в двух случаях, когда возникали кризисы, которые должны бы были быть предупреждены, акт, усилив натиск на банк, довел до банкротства много почтенных фирм, которые иначе удержались бы, и усугубил бедствия не только торгового, но и рабочего населения. Поэтому он дважды был отменяем именно в такую пору, когда благодетельное влияние его должно бы было выказаться наиболее сильно. Этот акт вел к напрасным расходам, злоупотреблениям и банкротствам. Между тем господствующее заблуждение еще столь сильно, что акт, по всей вероятности, будет удержан! "Но, - спрашивают наши противники, - неужели же можно дозволить банку выпустить все золото за пределы страны, не полагая этому никакой преграды? Неужели можно допустить до такой степени истощить запас золота, чтобы подвергнуть риску разменность банковых билетов? Неужели следует дать средства банку беспрепятственно увеличивать выпуски билетов и создавать таким образом систему обесцененных бумажных денежных знаков?"

В пору господства теории свободной торговли как-то странно давать ответы на подобные вопросы, и, если б само законодательство не путало фактов и идей, непростительно было бы делать такие вопросы.

Во-первых, господствующее убеждение, что отлив золота из страны составляет (по самой сущности своей и во всех случаях) зло, есть не что иное, как род политического суеверия, возникшего частью из старинного поверья, что богатство заключается исключительно в деньгах, а частью - из условий искусственно созданного законодательством порядка вещей, при котором отлив золота являлся действительно признаком искаженной денежной системы, мы разумеем период прекращения размена билетов. Когда закон уничтожил миллионы договоров, охрана которых лежала на прямой его обязанности; когда он освободил банкиров от уплаты монетой по их обязательствам и сделал ненужными запасы золота, предназначавшиеся для платежей; когда он устранил, таким образом эту естественную преграду чрезмерным выпускам и обесцениванию билетов; когда он приостановил отчасти внутренний спрос на золото, который всегда соперничает и балансируется иностранным спросом, - естественным последствием этого должен был явиться чрезмерный отлив золота. Мало-помалу оказалось, что отлив золота был результатом чрезмерного выпуска билетов и что сопровождавшая этот выпуск высокая цена золота при платеже за него билетами выражала обесцененье билетов. Тогда-то и выработалась доктрина, которая учит, что неблагоприятное положение иностранных вексельных курсов, доказывая отлив золота, указывает на чрезмерное обращение билетов и на то, что выпуски билетов должны быть обусловливаемы состоянием вексельных курсов.