Ко всему, что сказано было выше, прибавьте еще, что в то время как частные предприятия являются по своему характеру предприимчивыми и прогрессивными, государственные учреждения неизменны и несомненно структивны. На изобретательность официализма никто и не рассчитывает; чтобы он вышел из своей механической рутины, стал вводить улучшения, да еще с большой затратой мыслительной силы и гибкости, без расчета на выгоду, этого нельзя и думать. Но он не только неподвижен, - он противодействует каждому улучшению как в себе, так и во всем, с чем связан. До сегодняшнего времени все судейские упорно противодействовали реформе закона, так как суды в графствах уничтожили их практику. Университеты сохраняли свой старый curriculum целые сотни лет после того, как он уже перестал быть годным, и борются еще и теперь против устрашающей их перестройки. Против всякого улучшения, вводимого в почтовом ведомстве, энергично восставали почтовые власти. М. Уистон (Whiston) мог бы порассказать, как силен консерватизм в церковных грамматических школах. Противодействия официализма не могут сломить даже вытекающие из него тяжелые последствия. Доказательством этого может служить тот факт, что хотя, как уже упомянуто было выше, проф. Барлоу (Barlow) донес в 1820 г., что из бывших в то время в запасе в адмиралтействе компасов "по крайней мере, половина представляет никуда негодный хлам", тем не менее, несмотря на постоянно грозящую опасность кораблекрушений, вызываемую таким состоянием компасов, "в промежуток времени между 1838 и 1840 годом сделано в этом отношении очень мало улучшений" {"Rudimentary Magnetism" сэра В. Сноу Гаррисс, ч. 111, стр. 145.}. Этот официальный обструкционизм нелегко уступает даже перед сильным общественным мнением, о чем свидетельствует тот факт, что, хотя девять десятых населения в течение целого ряда поколений осуждали систему церковного управления, обогащающую лентяев и бездельников и доводящую до голода работников, и хотя неоднократно назначались комиссии для ее преобразования, она в существенном осталась неизменной и до сих пор. Несмотря на то, что начиная с 1818г., делалась масса попыток улучшить скандальное хозяйничанье в благотворительных учреждениях и что в течение 10 лет вопрос этот раз десять в год разбирался в парламенте, причем предлагались различные меры для искоренения таких порядков, злоупотребления эти продолжают существовать в полном своем объеме и поныне. И эти официальные учреждения не только противодействуют реформам, касающимся их самих, они задерживают также реформы, относящиеся к другим областям. Защищая свои собственные интересы, духовенство задерживает закрытие городских кладбищ. Как мог бы подтвердить м-р Линдсэй, правительственные эмиграционные агенты мешают применению железа при постройке парусных судов. Акцизные чиновники противодействуют улучшениям в процессах, за которыми наблюдают. Органический консерватизм, проявляющийся в ежедневном образе действия всех людей, представляет из себя препятствие, которое в частной жизни мало-помалу побеждается личными интересами. Стремление к выгоде научило в конце концов фермеров, что глубокий дренаж полезен, хотя он и берет много времени. Фабриканты научаются в конце концов наиболее экономическому способу пользования паровыми машинами, хотя это им долго и не удавалось. Но на государственной службе, где личные интересы в борьбу не вступают, этот консерватизм обнаруживается во всей своей силе и производит результаты столько же бедственные, сколько и нелепые. В течение целого ряда десятилетий после того, как ведение книги сделалось всеобщим обычаем, счета в казначействе еще производились посредством зарубок на палках. В смете на текущий год фигурирует такая статья: "Заправка масляных ламп в главном штабе". После всего вышесказанного кто же может колебаться между казенными и свободно возникающими учреждениями? Первые медлительны, нелепы, расточительны, не умеют приспособляться, развращены и обструктивны; может ли какой-нибудь недостаток в других учреждениях уравновесить все эти? Правда, торговля имеет свои мошенничества, спекуляция свое безумие. Все это грехи, неизбежно порождаемые существующим несовершенством человеческой природы. Но вместе с тем верно и то, что эти несовершенства человеческой природы разделяются и государственными чиновниками, и, не сдерживаемые в них тою же строгою дисциплиной, они, возрастая, ведут к гораздо худшим результатам. Раз мы имеем дело с расой, имеющей некоторую наклонность к дурным поступкам, - спрашивается, следует ли организовать общество, состоящее из подобного рода людей так, чтобы дурной поступок непосредственно влек за собой наказание или чтобы наказание только косвенно было связано с дурным поступком. Какое общество будет наиболее нормальным: такое, при котором деятели, дурно исполняющие свои обязанности, несут немедленное наказание ввиду утраты покровительства общества; или же такое, где такие деятели могут пострадать только тогда, если будет пущен в ход целый аппарат митингов, петиций, избирательных собраний, парламентских решений, министерских советов и канцелярской переписки? Не вправе ли мы назвать нелепой утопией надежду, что люди будут лучше поступать, если наказание будет более далеким и неопределенным, чем когда оно тут же под рукой и неизбежно? Между тем это и есть та надежда, которую бессознательно лелеет большинство политических прожектеров. Прислушайтесь к их планам, и вы увидите, что они совершенно уверены, что все, что они предлагают сделать, непременно так и будет сделано приставленными для этого людьми. Что чиновники вполне надежны - это их первый постулат. Не подлежит сомнению, что, если бы можно было бы обеспечить себя хорошими чиновниками, многое можно было бы сказать в пользу официализма, так же точно, как деспотизм имел бы свои преимущества, если бы возможно было гарантировать, что деспот будет хорош.

Но если мы хотим взвесить надлежащим образом разницу между искусственным и естественным способом осуществления социальных нужд, мы не должны останавливаться на рассмотрении только лишь недостатков одного, нужно вникнуть также в достоинства другого. Их много, и они значительны. Посмотрите прежде всего, как каждое частное предприятие непосредственно связано с потребностью в нем и сколь невозможным становится для него существование при отсутствии этой потребности. Ежедневно возникают новые отрасли промышленности, новые товарищества. Если они служат какой-нибудь потребности, действительно существующей в обществе, они пускают корни, растут. Если нет - они умирают вследствие отсутствия питания, и для этого не требуется ни специальной агитации, ни парламентского акта, как и для всякой естественной организации: нет для такой организации соответствующих функций, и, не получая питания, она погибает. И не только новые учреждения исчезают, когда они становятся излишни, но и старые прекращают свое существование, когда проходит надобность в них. В противоположность общественным учреждениям, в противоположность департаменту герольдии, который продолжает существовать целые столетия после того, как герольдия утратила всякое значение, в противоположность духовным судам, которые продолжают процветать при целом ряде поколений, которым они стали уже ненавистны, - эти частные предприятия исчезают, как только перестают быть полезными. Широко распространенная система дилижансов перестает существовать, как только явилась на смену более совершенная железнодорожная система сообщения. И самое учреждение не только перестает существовать само и освобождает капиталы, но и самый составлявший его материал разбирается и идет в дело. Кучера, сторожа и весь остальной персонал применяют свои силы на каком-нибудь другом поприще; они не обременяют по двадцати лет учреждения, подобно чиновникам на пенсии какого-либо упраздненного государственного департамента. Кроме того, обратите внимание, сколь неизбежно все эти свободные учреждения приспособляются к своей работе. Успешность какой-либо работы предполагает предшествующую ей выучку - это закон, общий для всех организованных существ. Верно не только то, что молодой купец должен начать свою карьеру с того, что носит письма на почту, равно как и хороший трактирщик начинает с должности лакея; не только верно то, что в процессе развития ума прежде являются восприятия тождества и несходства, затем восприятия числа и что без этого немыслимы были бы арифметика, алгебра и высшая математика, - но верно и то, что не существует такой части организма, которая не начинала бы с какой-нибудь простой формы, с какой-нибудь незначительной функции и не проходила бы через целый ряд фазисов последовательной сложности, прежде чем достигнуть своей конечной стадии. Сердце вначале представляет простую сокращающуюся трубочку; мозг начинается в виде незначительного расширения спинномозгового канала. Этот закон одинаково распространяется и на социальный организм. Для того чтобы работать как следует, нужно, чтобы специальный аппарат не был придуман и пущен в ходе законодателями, он должен постепенно развиваться из своего зародыша; всякое последовательное прибавление к нему должно быть хорошо испытано и одобрено прежде, чем совершить новое прибавление, и только путем такого экспериментального процесса может быть создан аппарат, действующий успешно. Надежный человек, которому доверяют для хранения денежные суммы, незаметным образом полагает начало обширной банковой системе, с ее записями, чеками, счетами, с ее сложными операциями и ликвидационной конторой. Вьючные лошади, затем телеги, затем омнибусы, затем паровые вагоны, движущиеся по обыкновенным дорогам, и, наконец, паровые вагоны со специально устроенными для них дорогами - таков медленный генезис наших настоящих средств к передвижению. Нет такой отрасли промышленности, которая не создала бы для себя целого аппарата, состоящего из фабрикантов, маклеров, путешествующих агентов и мелочных торговцев, и создала этот аппарат с такою постепенностью, что нет возможности проследить все последовательные ступени его развития. То же самое и с организациями другого рода. Зоологический сад начинает свое существование в виде частной коллекции, собранной несколькими натуралистами. Лучшая ремесленная школа - на фабрике Прайса (Англия) - начала свое существование с полдюжины мальчиков, собиравшихся по окончании работы вокруг ящиков от свечей и учившихся писать старыми перьями. Нужно также заметить, что в результате такого способа роста эти свободно возникающие предприятия расширяются сообразно надобности в них. Тот же самый стимул, который вызывает их к жизни, заставляет их посылать свои разветвления всюду, где существует потребность в них. Не то в государственных учреждениях: там предложение не является так быстро к услугам спроса. Учредите какое-нибудь управление и штат служащих в нем, определите их обязанности и предоставьте такому органу укрепляться в течение 25-50 лет, и вы увидите, что вы будете не в силах расширить их функции без специального парламентского акта, который получается только с трудом и со значительной тратой времени.