Странно, что до сих пор не замужем. Такие, как она, должны, наверно, перебеситься на воле перед тем, как связать себя узами брака. Были, наверно, в ее жизни и страсти и разочарования, она не из тех, кто долго простаивает. Французский темперамент. Или это литературный миф? Вспомнил свой сорбонский роман тысячу лет назад: то, что француженки, не в пример американкам, знают толк в любви - несомненно. Судя по опросам, из них получаются более надежные жены, чем американки, но до женитьбы они свое не упустят. А что если американки, выйдя замуж, добирают то, что не получили в девичестве? Имею в виду, понятно матримониальное, а не физическое девичество.

Есть ли кто у Жаклин на данный момент? Какое мне дело! Не привык долго обходиться без женщины, мысленно уже изменяю Лене, хоть и стыжусь этого. Как легко было бы все свалить на дружка: это не я, а Он! Только это я, а не Он. Не похоть, скорее желание тепла и доверия. Иначе зябко и одиноко на ветру. А каково сейчас Лене? "Там, далеко, на севере, в Париже..." - какой однако надо иметь культурно-географический инстинкт, чтобы, будучи петербуржцем, почувствовать, что севильцу Дон Жуану Париж покажется далеким севером. Что говорить, великий поэт - не знаю равных Пушкину ни в русской, ни в английской литературе. Но это так, к слову. А сейчас мне стыдно перед Леной, перед собой, даже перед Жаклин за грешные мои мысли. Помню как принял сексуально многопытную Лену за девственницу. Но в ней и вправду было что-то от девушки - скверна не пристала к ней. Ни к душе, ни к телу. Ни тем, ни другим не участвовала в разврате, к которому принуждена обстоятельствами.

Я женился на девственнице, которая оказалась проституткой, но проститутка оказалась девственницей. Это трудно понять, а объяснить и вовсе невозможно. Разве что Жаклин - она из тех, кто с полуслова.

Вот ей и начал рассказывать. Не все, конечно - на все я не решаюсь даже в этой исповеди. В устном рассказе лакуны были еще более обширные, но основной сюжет - проституточья карьера Лены, вплоть до бегства - был мною изложен без утайки. О ее возобновлении на шестой год замужества в "Матрешках" в Саг-Харборе - умолчал. Уложился часа в два - крупно поспорив перед тем с Танюшей, которая наотрез отказывалась в кровать, возбужденная присутствием гостьи. Уломала ее в конце концов Жаклин, которая обладала даром убеждения таких вот малолеток. Танюша выканючила у нее обещание придти завтра. Я предложил ей просто переночевать у нас, тем более альтернативой была подруга в Бруклине. Жаклин сразу же согласилась, Танюша захлопала в ладоши. Потом у нас вышел небольшой спор, кому спать в танюшиной комнате. Танюша предложила Жаклин устроиться со мной в нашей с Леной двуспальной кровати, которую я хотел целиком уступить ей, а сам бы устроился на раскладном диване в комнате с Танюшей. В конце концов был выбран третий вариант - раскладушка досталась Жаклин. Истратив все силы на убеждение взрослых, Танюша мгновенно заснула.

- Из вас бы вышел хороший бэби-ситтер.

- У меня уже есть профессия.

- Ну тогда мать, - пошел я на компромисс.

- Не пришлось.

- Пока что, - зачем-то добавил я и приступил к исповеди (см. выше).

Потом была сессия вопросов-ответов.

Точнее допрос.

- Да, отфаксовал Борису Павловичу снимок - Лена оказалась Леной, чужих имен не присваивала. Хоть в этом меня не наколола.

- По ее словам, снятые со счета семь тысяч ушли на откуп - пусть временный, но это была та передышка, в которую Лена полагала, прихватив Танюшу, бежать в Европу. Так выходило, по крайней мере, с ее слов. В последний момент передумала, решив, что негоже отнимать у меня дочь. Да, это она мелькнула в Ди Эф Кей, где я ее выслеживал, но утверждает, что пришла попрощаться с Володей, а решение не уезжать приняла раньше.

- Не так прямо, как у вас выходит, но по сути - да: балетный реванш с помощью дочери, перенос личной мечты, которая кончилась крахом, в следующее поколение. Скорее, однако, на неосознанном уровне.

- Точно ничего не знаю, но полагаю, засекли нас еще в Нью-Йорке - те самые два филера, которых повстречал в Фанди, когда рыскал по заповеднику в поисках мнимоисчезнувшей Лены, а Танюша заметила в машине у балетной школы. По-видимому, Лене удалось оторваться от погони в Фанди, а вот ушла ли она от них в Нью-Йорке - то, что я хотел бы сам знать. Если Танюша не опозналась и в самом деле видела Лену. А вот для чего они устроили засаду у школы, не знаю. Судя по тому, что Лена явилась таки к школе, о чем у нас уговора не было, вычислили ее они верно: Лена - безумная мать. Но могли и к Танюше присматриваться - тогда появление Лены было для них неожиданным подарком.

- Скорее последнее, - сказала Жаклин.

Одно, когда сам так думаешь, а другое - когда слышишь от другого. Сердце у меня так и сжалось от тревоги за Танюшу. Жаклин поняла мое состояние и дотронулась до моей руки:

- Но теперь, когда засекли Лену, их планы должны измениться.

- Да, - сказал я.

И тут у меня мелькнуло: что если Лена попалась не на материнских чувствах, но сознательно отвела охоту, предложив в качестве дичи себя? Потом я себя часто спрашивал: будь на то мой выбор, согласился бы я на эту подмену? А Жаклин, в ответ на ее утешение, так и сказал, что не готов потерять Лену даже ради Танюши. Вкратце объяснил ей про двух дочерей, а заодно вспомнил ряд незначительных эпизодов из нашей семейной жизни.

Скажем, как однажды выгнал из палатки енота-бэби, а когда явились мои дочки, младшая расплакалась, что не застала енотика, а старшая попрекнула, что я оказался не на высоте положения: "Чем он тебе мешал?" Уточнил про брата - что ревновал к нему не только физически:

- У них было общее прошлое, куда мне вход заказан. Да я и не очень стремился. К примеру, они боготворили свою мать, которая их покинула в раннем возрасте, да и при жизни обращала немного внимания, а Лену так даже потеряла в тайге.

- Что если за любовь они принимали детское, неосознанное чувство вины, когда их мать погибла? - предложила Жаклин свою версию этой странной зацикленности.

Мог бы ей, конечно, ответить, что мы здесь в Нью-Йорке давно уже переболели психоанализом, тогда как у них в провинции... Но Жаклин так близко к сердцу принимала нашу семейную драму, и я промолчал.