Учебный план заполнен, как я мог убедиться, преимущественно лекциями на политические и исторические темы. Естественно, в сионистском и националистическом духе. Одна из первых в триместре двадцати четырех лекций посвящена, например, деятельности берлинской организации сионистской молодежи накануне второй мировой войны, другая - "жгучей" для современного Израиля проблеме чернокожих евреев.

В работе школы, очевидно, заинтересованы международные сионистские организации. Об этом свидетельствует прежде всего поставленный на широкую ногу подбор преподавателей из зарубежных стран. В числе лекторов-гастролеров можно найти имена Граба из Тель-Авива, Шверценца из Хайфы, Лоуренса из Лондона, Лансбурга из шведского города Упсалы. Не менее обильно представлены лекторы из ФРГ.

Но многие ответственные темы доверены, надо признать, местным силам. Скажем, Хейнц Эйсберг посвящает свою лекцию анализу взглядов и деятельности гитлеровского дружка и подручного Альберта Шпеера.

Один из руководителей кровавой расправы фашистов с евреями, избежавший виселицы, влиятельный министр третьего рейха Шпеер, после отбытия назначенного ему Нюрнбергским международным трибуналом двадцатилетнего тюремного заключения настолько "перестроился", что привлек особенное внимание израильских сионистов. Не случайно группа студентов-историков из Тель-Авива во главе с профессором Циммерманом даже навестила престарелого нациста на его вилле в Гейдельберге. Беседа, судя по изложению израильских газет, прошла вполне мирно, даже трогательно.

"Мы спросили Шпеера, - рассказывает инициатор встречи молодых израильтян с нацистским бонзой Циммерман, - как он пришел к тому, что стал соучастником преступлений. Так оно получилось, ответил Шпеер. Я не был слепым и фанатичным последователем Гитлера, я просто делал служебную карьеру. А когда служишь верой и правдой, то не думаешь о людях, думаешь только о задании, которое надо выполнить любой ценой. При таком отношении к заданию, к служебным обязанностям сглаживается разница между чиновником в министерстве, директором завода и охранником концентрационного лагеря..."

Развивая демагогическую, мягко говоря, мысль знатного гитлеровца, внимавшие ему молодые израильтяне вполне могли вдохновенно развить ее применительно к практике сионистских карателей: если, мол, "думаешь только о задании, которое надо выполнить любой ценой", наверняка сглаживается разница между спасающим детей врачом-педиатром и, скажем, оккупантом, который, ревностно выполняя задание, истязает детей на захваченной арабской земле.

"Шпеер был исключительно талантливым организатором, восторгается убийцей сотен тысяч людей профессор Циммерман. - Можно смело утверждать, что благодаря его способностям война затянулась на целый год (какая высокая заслуга рейхсминистра вооружения и боеприпасов перед человечеством! - Ц.С.). Его нельзя обвинить в убийстве в прямом смысле слова: он организовал производство оружия для убийц и, нужно отдать ему справедливость, блестяще справился со своей задачей".

Не менее блестяще справляется со своей задачей профессор Тель-авивского университета Циммерман. Ему, безусловно, удается вдохновить своих учеников заслугами Альберта Шпеера в образцовой организации массового истребления их дедов и бабок, отцов и матерей.

"Шпеер утверждает, - продолжает вновь вещать Циммерман, - что абсолютно ничего не знал об уничтожении евреев. На вопрос, как это могло случиться, что он, в ведении которого находился весь транспорт, не знал, куда направляются эшелоны с евреями, Шпеер ответил: "Я не был связан с движением поездов. Этим вопросом ведал министр транспорта".

Среди питомцев профессора Циммермана нашлась студентка-третьекурсница Наама Хениг, все-таки засомневавшаяся в том, что Шпеер, несмотря на свою близость к Гитлеру, ничего не знал об уничтожении евреев. И престарелый нацистский руководитель снисходительно объяснил девушке: "Я знал, что Гитлер хочет убить евреев, но как он планировал и осуществлял это, я понятия не имел. Поймите, я занимал чересчур высокий пост, чтобы непосредственно войти в соприкосновение со всеми этими делами. Этим занимались более низкие инстанции".

Пытливую студентку целиком и полностью убедила эта ссылка рейхсминистра. "Он показался мне весьма достойным человеком, - к такому выводу пришла молодая израильтянка. - Порою я даже жалела его ведь у меня создалось впечатление, что он честный человек".

Словом, полное отпущение грехов "честному" фашистскому палачу!

Сокурсница Наамы Хениг пошла, по сообщению израильской прессы, еще дальше:

"То, что произошло при Гитлере со Шпеером, может случиться с любым человеком, когда личная верность выдвигается как непреложное условие служебного или даже профессионального роста".

Что ж, любой сионистский террорист спокойно может оправдать свои злодеяния личной преданностью Бегину и неуемным желанием роста по служебной и профессиональной линии!

Обнаружив в молодых израильских историках столь глубокое понимание его идеалов, нацистский военный преступник растроганно воскликнул:

"Я поражен и восхищен творческой силой и боевым духом израильтян! - И не забыл подчеркнуть свое исключительное преклонение перед испепеляющей арабские земли армией Израиля: - Особенно восхищен Цахалом!"

Несомненно, ныне гитлеровский пособник нашел бы более выспренние слова, чтобы выразить свое восхищение Цахалом, - ведь "армия обороны" Израиля в июне 1982 года совершила наиболее кровавое из своих военных преступлений последних лет: обрушила многосуточный смертоносный огонь на суверенный Ливан и, творя геноцид в террористических традициях нацистских единомышленников Шпеера, истребила с заранее обдуманным намерением десятки тысяч ни в чем не повинных женщин и мужчин, стариков и детей, ливанцев и палестинцев.

Воздержусь от комментирования шпееровских откровений и их оценок выкормышами сионистского историка Циммермана. Пусть это прокомментирует господин Хейнц Галински. Ведь 11 августа 1980 года в его кабинете я задал ему вопрос:

- Как вы оцениваете высказанные на встрече Шпеера с израильскими историками взаимные симпатии и восхищения?

- Не знаю о такой встрече, не слышал о ней, не читал, - уверенно ответил мне глава западноберлинской еврейской общины.

- По возрасту я намного старше вас, - вынужден был я напомнить ему, - и даю вам честное слово, что читал подробные отчеты о кощунственной гейдельбергской встрече в израильской прессе.

После короткой паузы Хейнц Галински разводит руками и тихо говорит:

- Не могу вам не верить. И все-таки такая беседа представляется мне невероятной.

Поистине невероятно. Но факт.

Урок истории, который нельзя забыть

Важное место в учебной программе отведено так называемым "семинарам по Израилю". Их тематику, характер и направление можно определить по такому красноречивому признаку: единственный семинар о действующих в Израиле партиях (вернее было бы сказать - о разновидностях израильского сионизма) посвящен "Гуш-Эмуним", наиболее экстремистскому, реакционно-клерикальному сионистскому ответвлению, воинственно ратующему за безоговорочное присоединение всех оккупированных арабских земель к Израилю и полное изгнание из страны непокорных палестинцев. Руководит этим семинаром специально прилетающий на занятия из Израиля доктор Нахум Орланд. Впрочем, руководство всеми остальными западноберлинскими семинарами по Израилю тоже доверено исключительно пропагандистам из этой страны.

Не последнее место в учебном плане отведено изучению иудаизма. Прежде всего слушателям преподносится "фундаментальный курс иудаистики". Ему сопутствуют специальные занятия по содержанию священной "Галахи". Проводятся они в форме "вопросов и ответов", которым руководитель курса раввин Эрнст Штейн посвящает один день в неделю.

Но этим не ограничивается перечень иудаистских дисциплин. Они входят и в цикл так называемых письменных занятий, приводящихся под руководством раввина Манфреда Люблинера. В программы включен также специальный "Библейский семинар".