Как только он покинул лоно семьи, начав ходить в ясли, меня везде встречали одной и той же логичной фразой: "У Вас замечательный сын! Возьмите его отсюда, пожалуйста!" Все хвалили его сообразительность и самостоятельность, но никто не мог похвастаться, что справляется с ним.
Мишка не любил спать в садике. И когда воспитательница, уложив детей, спокойно пила чай, он одевался и шел домой. Его переводили из группы в группу, наказывая или поощряя его присутствием персонал. В 6 лет меня настойчиво попросили забрать, наконец, его из садика. Через полгода меня вызвала завуч школы, куда он пошел, и, уверяя, что учительницу от моего сына трясет, попросила забрать его из лицея. Мишка с радостью неделю сидел дома и примерял на себя роль домашней хозяйки; а я, работая в той же школе, с ужасом раздумывала, куда устроить его теперь. Ничего альтернативного школе мне найти не удалось, до циркового училища надо было все-таки где-то освоить грамоту. Потерпев фиаско не только с обучением, но и с пониманием собственного сына, я решила прибегнуть к помощи специалистов. После продолжительных тестов, мне было профессионально заявлено, что никаких отклонений в развитии у ребенка нет (что было известно мне и без них). Школьный психолог повторила тоже самое. После моего дурацкого вопроса, почему же ребенка выгоняют из школы, долго изучались тетрадки... Итог психологических исследований был поразителен: "Миша, дай честное слово, что будешь учиться хорошо!" Я тогда еще не знала, что школьными психологами становятся после месячных курсов от биржи труда, но интуитивно поняла, что помощи извне ждать не приходится.
В 7 лет наша борьба закончилась полной его победой. Символом которой стал такой эпизод. Я приехала к Мишке в лагерь. На родительский день была устроены многочисленные конкурсы (почему-то для родителей- видимо, в качестве компенсации за отдых от своих чад), за жетончики победителям выдавалась всякая снедь. От бега в мешках я, будучи в мини-юбке на шпильках, отказалась сразу, на успехи в перетягивании каната с отцами я вряд ли могла рассчитывать (хотя, может быть, они бы от смеха и не смогли тянуть вообще). Я приняла участи в сбивании городошных фигур. Оба раза попала... в молодого человека, который их ставил. Попытки с завязанным глазами приставить корове хвост не увенчались успехом. Сетуя, что в программе нет ничего интеллектуального, я с пустыми руками вернулась к сыну. Мишка лаконично приказал: "Сиди здесь и жди!" и исчез в толпе. Через 20 минут он вернулся, с трудом неся всевозможные вкусности. Мои восхищения и нежности были пресечены коротким: "Ешь!". Мишка задумчиво чистил апельсин и, разламывая его на две части, произнес легендарную фразу: "Да, мама, ничего-то ты не умеешь. Трудно будет тебя прокормить!.." Я была без денег, без мужа, и ехала домой с трудом сдерживая слезы.
Со второго класса Мишка научился зарабатывать деньги. Гармонии его отношений с деньгами можно было позавидовать: он любил их, они - его!
Выбравшись однажды всей семьей на пляж, я, умиротворенная солнцем, дремала на песке. Мишка разбудил меня вопросом: "Почему так дорого продают пирожки". "Хочешь дешевле, оденься и сбегай к дороге", - раздраженно ответила я, надеясь, что меня оставят в покое. Но Мишка растолкал меня снова: "Пирожки это неактуально. Надо носить пиво!" Не успела я постичь всю перспективность данного вывода, как сын лишил меня остатков сна окончательно: "Дай рублей 30 начального капитала!" Брызгая на меня холодной водой, ему удалось загнать меня в воду и уговорить на 20 рублей. На другой день с приятелем он торговал на пляже пивом, купленным у метро, и зарабатывал за пару часов больше, чем я, со всеми своими образованьями, за рабочий день в пыльном офисе...
Все мои попытки заинтересовать его учебой пресекались вопросом: "Сколько ты получаешь?" В аксиому, что хотя бы грамоту надо освоить, Мишка не верил и цинично парировал: "Да, секретарша будет записывать. Или вот тебя найму, хоть заработаешь!" Тут мы неизменно переходили на личности, и теоретическая дискуссия заканчивалась.
В личной жизни юноша проявлял такой же практицизм. Когда его любимая девочка отказалась придти на рожденье, он философски заметил: "Вообще-то у меня еще пара есть. Но они не настолько мне нравятся, чтобы я их кормил!"
Меня настораживали его восторги по поводу того, какая шикарная квартира и машина у одной его знакомой. Когда девочка ненавязчиво стала надоедать мне звонками, а Мишка рассказами о их роскошной жизни, я позволила себе заметить: "Жаль, что девочка на редкость некрасивая и толстая". На что юный циник удивленно возразил: "Мама, да все они одинаковые! Но если бы ты видела, какая нулевая машина!!!"
И ко мне Мишка стал относиться с большим интересом, когда увидел, что мне дарят подарки и приглашают в интересные места. С некоторых пор он про каждого знакомого выяснял, есть ли у него компьютер и машина. При наличии этих двух сын интересовался, почему же я не выхожу за него замуж... То, что человек может мне не нравится, не казался Мишке убедительным. Глядя, с каким удовольствием я слушаю Макаревича или Шевчука, сын спрашивал: "Ведь он, небось, не бедный, - и между прочим так - А он женат?". Завершалась эта логическая цепочка упреком, почему же я не выхожу за замуж, если уж в коем веке есть небедный мужчина, который мне нравится! Меня бесил его цинизм, его моя непрактичность. Сошлись мы на компромиссе: я обещала с ним советоваться (пред тем, как сделать по-своему)!
К 12 годам Мишка стал настолько мудр, что перестал со мной ссорится, решив, наверное, победить меня самим фактом своего существования как Личности. А я успокоилась тем, что раз человек с таким упорством делает всегда мне вопреки, значит, что-то мое в нем есть!.. И мы перешли к мирному параллельному сосуществованию. Наглядность которого демонстрировали 2 стопки кассет - мой БГ и его рэп - по разные стороны магнитофона, молчаливый переход моих кроссовок в его гардероб и то, что сын ставит меня в известность: "Я на деньги за разгрузку записался сегодня на ночь в компьютерный клуб". Он философски относится к тому, что придется и в 6 классе учится второй год. На сетования домашних искренне отвечает: "Зато я лучше всех кросс пробежал!". И своеобразно льстит моему образованию: покупая чего-нибудь вкусное для меня, он часто сопровождает это лукавой фразой: "Когда поешь, напишешь мне доклад, - правда?"
2.Леша
Если первый сын походил на вождя краснокожих из рассказа О. Генри и обожал фильм "Трудный ребенок", то второй напоминал Маленького принца. Старший делал все, чтобы заткнуть фонтан моей материнской нежности, младший - в нем купался. Если мазохистское удовольствие от кормления грудью одного я выдержала только пару месяцев, то второму я не могу отказать в этом уже четвертый год. (Поскольку Леша уже несколько лет единственный мужчина, проявляющий настойчивый интерес к моей груди, подлый организм отвечает ему взаимностью. А голубоглазое чудо, серьезно выслушав мои объяснения, что молока больше нет, философски согласилось: "Тогда чаю!" и привычным жестом полезло за пазуху.) Маленький Мишка вопил, как иерихонская труба - Леша пугался и плакал, когда слышал не только крик, но и громкий смех. Мишка, суровый и лаконичный, с детства относился ко мне скептически и по-мужски снисходительно - Леша, по-детски трогательный, был воплощением нежности и тепла.
Длиннющие загнутые ресницы, глядя на которые я смиряюсь с тем, что его отец не платит алименты - все лучшее я от него уже взяла. Голубые глазищи, делающие его похожим на Незнайку. "Я сейчас поцелую, и все пройдет", и в качестве знакомства "Я Лешенька Жуков"... Первым вопросом, который Лешенька задал, было повергшее нас в изумление - "Ты меня любишь?" И вот уже почти 3 года он не устает его задавать, часто в еще более трогательной форме: "Как же не любить такого зайчика, да?" Мое негодование на учиняемые безобразия Леша нейтрализует парадоксальным "Я тебя прощаю!" и, нежно гладя меня по руке, хлопает длиннющими ресницами.
Старший смотрел мордобойники и с упорством, достойным лучшего применения, делал из кота полицейскую собаку. Когда мирно спящее животное слышало знакомый крик: "Стоять! Полиция! Лапы за голову!" Кот молниеносно понимал, что дело труба, валить надо, и, распушив хвост, вихрем носился по квартире и распятый зависал на ковре, а потом овчаркой кидался на руку злоумышленника. Младший плакал, если в сказке кого-то обидели. "Не съел, не съел!!! - кричал Лешенька, - Он хороший!" Мы вынуждены были переделывать все сказки на пацифистский лад. От этого они становились скучны и бессобытийны, но ничего, лишенного насилия, кроме "Репки", прославляющей коллективный труд, мы не находили. Даже невинные строчки "Нелегкая это работа - бегемота тащить из болота" вызывали массу беспокойства: "А как его тащили? Ему не больно? А бегемот не простудился?" Даже комарам Леша нежно говорил: "Кыш! Кыш! А то получишь по попе".