Взгляды всех присутствующих обратились к Кэшеру - глаза людей и квазилюдей, молочно-матовые линзы роботов. Кэшер стоял, объятый страхом.
- Это последнее испытание? - тихо поинтересовался он.
- Можешь считать это испытанием, - сказала И'стина, глядя в сторону. - Можно сказать и так. Мысли Кэшера помчались неистово. Превратить детей в забывщиков? Никакой пользы. В доме забывщиков и без них хватает. И'стина обещала их отпустить на волю - значит, в доме они не останутся. Проблема ветровиков? Наверняка, так или иначе, Мюррей Мадиган велел ей эту проблему решить. Чего же она ждет он него, Кэшера?
Ответ пришел, как вспышка, как молния.
Если она спросила у него, значит, ответ должен касаться чего-то, чем он владеет и чего не хватает этим детям. Чего-то недостающего у других людей и роботов в доме. Чего-то, что именно он, Кэшер, принес в осажденный смерчами Бьюрегард. И он вдруг понял.
- Воспользуйся моей помощью, госпожа Тина, - сказал он, намеренно прибегнув к неправильному обращению. - Впечатай в сознание этих детей не знания, которыми я владею, но мой эмоциональный портрет, мои страсти и стремления. От знаний им пользы не будет: ни о Миззере и Двенадцати Нилах, пробивающих русло сквозь Блуждающие Пески, ни о Понтопиддале, планете Драгоценных Камней, или об Олимпии, где слепые маклеры прогуливаются под нумерованными облаками. Знания эти детям не помогут. Но _ж_е_л_а_н_и_е_...
Желание - вещь иного свойства.
Вот чем Кэшер О'Нейл отличался от остальных. Он желал вернуться на Миззер, и страсть эта была выше даже жажды крови и мести. Он умел желать с дикой, яростной силой, бросавшей его через всю Галактику. И'стина заговорила тихо, но так, чтобы и остальные слышали:
- Итак, Кэшер О'Нейл, что следует дать им от тебя? Какими твоими чертами наделить их?
- Моей эмоциональной структурой, моей решительностью, моим желанием. Это все. Швырни их потом обратно в ветер. И если желание проснется в них с достаточной силой, они вырастут и узнают, чего хотят. Подумав секунду, И'стина кивнула в знак согласия.
- Ты нашел правильный ответ, Кэшер, и нашел его быстро. Ты проник в суть. Юнис, принеси семь шлемов. Доктор, будьте рядом. Горничная Юнис, она же забывщица-убийца, ушла, взяв в помощь двух роботов.
- Кресло! - приказала И'стина. - Для него!
Высокий мускулистый квазичеловек раздвинул толпу и притащил с другого конца зала тяжелое кожаное кресло.
"Но как все странно! - думал Кэшер. - Великая властительница и девочка-подросток одновременно. Встречу ли я похожую на нее когда-нибудь?" Он уже больше не страшился Знака Рыб, изображения распятого на двух брусьях. Не вызывал в нем больше дрожи ужаса Космос Три, куда отправилось столько путешественников и откуда вернулось так мало. Он чувствовал покой и безопасность, мудрость и власть И'стины. Он предчувствовал, что ничего подобного с ним уже не произойдет, никогда он больше не встретит ни ребенка, правящего планетой, ни полумертвеца, чья нить жизни скреплена бесконечной преданностью служанки, ни неистовой волшебницы гипноза, перепрыгнувшей в жизнь после смерти, но уже без человеческой злобы в искусственно измененных черепашьих генах, хранящих ее отпечаток.
- Догадываюсь, о чем ты думаешь, - сказала И'стина. - Но мы уже сказали друг другу все, что нужно было сказать. Я не раз и не два прощупывала твое сознание, и знаю точно: Космос Три выплюнет тебя у развалин форта на берегу Седьмого Нила, там, где река начинает большой изгиб, ибо ты отчаянно хочешь вернуться на Миззер. Я люблю тебя, Кэшер, по-своему, но могу оставить тебя здесь только забывщиком, только слугой моего господина. Ты ведь знаешь, он для меня - самое главное.
- Мадиган...
- Мадиган... - повторила она, и в устах ее само имя владельца звучало молитвой. Юнис принесла шлемы.
- Когда с этим будет покончено, Кэшер, тебя перенесут в кондиционную. Прощай, мой несбывшийся! И на глазах у всех она поцеловала его в губы.
Кэшер был полон спокойной уверенности и терпения. Начал меркнуть свет, но он все еще видел голубое платье, и в памяти его звучал тихий ласковый смех. В последний миг, когда еще не погасло сознание, он заметил нового человека в зале: высокого старца в застиранном купальном халате, с выцветшими голубыми глазами и редкими соломенными волосами. Мюррей Мадиган покинул свою страну жизни и смерти, чтобы последний раз взглянуть на Кэшера О'Нейла. И теперь он не выглядел слабым или выжившим из ума. Он снова стал великим, мудрым, вне разумения Кэшера О'Нейла. Маленькая ладонь И'стины нежно тронула его руку, и опустилась черная бархатная безмолвная тьма.
13
Когда Кэшер проснулся, то увидел, что лежит обнаженный под жарким небом Миззера. Два солдата с нашивками санитаров подхватили его на брезентовые носилки.
"Миззер! - воскликнул он про себя. В горле было слишком сухо. - Я дома!"
Вдруг лавиной вернулась память, и он попытался удержать ее, но напрасно: возникнув, воспоминания тут же исчезли, и даже будь у него бумага, он не успел бы их записать.
Он вспомнил: большой зал, он сам - в черном кресле, среди собравшихся - сам великий Мюррей Мадиган, ласковые пальцы И'стины, его любимой, его девочки, она теперь на расстоянии бесчисленных световых лет от него.
Еще он вспомнил: иная комната, с цветными витражами и запахом благовоний, сцены страданий и слез и сцены величия на фресках; два деревянных бруска и человек, прибитый к ним, распятый; закодированная, спрятанная в его сознании, хранится теперь последняя и непобедимая мудрость Знака Рыб. Кэшер это знал. И он знал, что больше никогда не сможет бояться.
И еще он вспомнил: яркий свет, игорный стол, крупье сгребает лопаткой богатства тысячи планет к нему, Кэшеру. Он был женщиной: красивой, полногрудой, гордой, усыпанной драгоценностями. Он был Агатой Мадиган, он ставил и выигрывал. ("Это перешло от И'стины во время импринтирования", подумал Кэшер). И в сознании Хечизеры Гонфалонской, чье сознание теперь тоже принадлежало ему, горели достоверные знания о том, как добиваться власти над людьми, квазилюдьми и даже роботами, склонять их к сотрудничеству, не пролив ни капли крови и не произнеся ни единого сердитого слова.
Он услышал голос санитара:
- Очень сильные ожоги. Интересно, куда делась его форма?
Обычные слова, но какая музыка, музыка родной речи Миззера! Они подняли носилки, а Кэшер вспомнил лицо Ранкина Майклджона, его глаза, со скрытым глубинным отчаянием глядящие поверх полного стакана. Управляющий Генриадой, тот, что послал Кэшера в Бьюрегард в 2.75 утра. Носилки немного трясло.
Он вспомнил болота Генриады и понял, что скоро не сможет вспомнить вообще ничего. Черви смерчей на границах погодной зоны. Безумное и мудрое лицо Джона Веселое Дерево. Космос Три? Космос Три? Он уже сейчас не помнил, как его запускали через Космос Три. Кошмары человечества всех веков ворвались в сознание Кэшера. Он забился в агонии, носилки как раз ставили на санитарную повозку. Он увидел лицо девушки - как же ее з_в_а_л_и_? И заснул.
14
Четырнадцать миззерских дней спустя произошло первое испытание.
Два полковника - врач и контрразведчик, - оба в рабочих мундирах сил специального назначения полковника Веддера, стояли у кровати Кэшера О'Нейла.
- Ваше имя - Кэшер О'Нейл. Непонятным образом вы очутились среди раненых и убитых в вылазке, - сердито проговорил полковник-врач.
Кэшер О'Нейл смотрел на него, не поднимая головы с подушки.
- Еще что-нибудь скажите, - шепотом попросил он врача.
- Вы политический преступник, мы пока не знаем, как удалось вам затесаться в наши ряды, но вы нарушили закон. Как вы вообще оказались на планете? Вас нашли на берегу Седьмого Нила.
Полковник-контрразведчик согласно кивал в такт словам врача.
- Вы то же самое думаете? - обратился Кэшер к контрразведчику.
- Вопросы буду задавать я! - отрезал полковник.
Вдруг каким-то невидимым пальцем - до сих пор Кэшер не подозревал о его существовании - он прощупал сознание полковников. Обычными словами трудно было описать ощущение. Как будто некто прошептал Кэшеру на ухо: "У этого уязвима левая передняя доля, зато второй неплохо бронирован спереди, его можно достать через средний мозг". Кэшер не боялся, что его выдаст выражение лица: слишком сильная боль терзала его, было не до тонкостей мимики. (Где-то он слышал невероятную легенду о Хечизер Гонфалонской... Но где? Где-то бешеные бесконечные ураганы поднимали в желто-коричневое небо болота низин... Но где, когда, что это было? Времени вспоминать не было. Ему предстоит драться за собственную жизнь).