Я следую их примеру и тоже встаю, убирая остальные столовые приборы, как я это делала, когда переносила еду на дальний стол. Я ставлю тарелку на место вместе с остатками ужина.

— Я могу об этом позаботиться, — предлагает Лавензия.

— Нет, нет, моя очередь. — Руван отмахивается от нее. Трудно поверить, что все то изящество и элегантность, которые он демонстрирует сейчас, были заключены в жалкой на вид оболочка человека, которого я впервые встретил. — Остальные — спать.

Я покидаю их и возвращаюсь наверх. Какая удача, что лорд вампиров решил остаться. Интересно, о чем это он «заботился» ... Похоже, он остался, чтобы навести порядок. Меня охватило беспокойство. Если он убирает посуду, то не заметит ли он пропажу ножа?

Но, конечно, у лорда вампиров есть помощники для выполнения таких элементарных дел. Даже если я их не видела... они должны быть наготове.

Я качаю головой, входя в каюту, ставшую моим временным домом. Я зря волнуюсь, пытаюсь успокоить я себя.

В покоях пусто, и Квинн на этот раз не стоит у двери. Я одна. Любопытное решение — оставить меня без какого-либо присмотра в его личных покоях. Но я быстро понимаю, что это не так глупо, как кажется на первый взгляд. Все шкафы заперты. Я прохожу по гостиной, исследуя все, что попадается под руку.

Мебель старая, в основном изъеденная молью. То, что осталось, оголилось и обтрепалось. Это не похоже на роскошные покои лорда вампиров, как я ожидала. Не то чтобы я задумывалась о том, как живут вампиры. До сих пор мне казалось, что Фэйдские Болота породили их для того, чтобы они терроризировали нас. Не имело значения, откуда они пришли. Важно было только остановить их.

Из главной комнаты есть три двери — одна, через которую я вошла, вторая заперта, но третья открывается передо мной. Внутри — туалет. Как и все остальное, она имеет вид роскоши, но покрыта густым налетом запустения. Кран над раковиной позеленел от старости, его насадка покрыто кальцием. Я удивляюсь, когда поворачиваю ручку и из нее выплескивается чистая вода. По крайней мере, я не умру от жажды.

Вернувшись в главную комнату, я начинаю оценивать то, что могу контролировать, имеющиеся в моем распоряжении материалы и все, к чему у меня есть доступ. На полу лежит неплотно пригнанная доска, но под ней только камень и жуки. Один из плинтусов рядом тоже расшатан, штукатурка за ним потрескалась и изъедена какими-то грызунами. Я могла бы хранить там еду, чтобы они не могли морить меня голодом, как стимул для выполнения любого нежелательного для меня поручения. Но мне вспомнились слова Рувана за ужином о паразитах. Я не хочу, чтобы то существо, которое проделало эту дыру, съело мой запасной паек раньше, чем я успею это сделать. Однако это может быть место для оружия.

Я подтягиваю подушки на диване. Конечно, швы мягкие, и я могу легко их раскрыть. Это еще один хороший тайник для небольшого оружия. Я кладу туда нож и укладываю подушки на место, прежде чем лечь. Оружие находится в пределах моей досягаемости, зажато между подушкой и спинкой дивана, спрятано в складках разошедшегося шва.

Сон, как и следовало ожидать, обходит меня стороной. Я бодрствую, наблюдая, как серебристое сияние луны начинает слабеть и меркнуть, сменяясь более мягкой, естественной дымкой рассвета. Если бы я была дома, я бы только проснулась, чтобы спуститься вниз и поставить чайник для чая, а затем отправиться в кузницу, к тому времени, как Мать встанет, будет жарко.

Боль утраты оседает в моих костях. Мне хорошо знакомо это ощущение. Причина другая, но прикосновение то же самое. Это то самое ледяное объятие, которое отец дарит мне из Великого Запределья.

Как дела в деревне? Что делает Мать? Где Дрю? Жив ли он вообще?

Если мне удастся убить лорда вампиров и прожить достаточно долго, чтобы вернуться домой, то к чему я вернусь? Если Руван умрет... тогда мы свободны, все, что от нас осталось. Я могу отправиться к морю. Я могу кузнечить металлы, о которых только слышала. Я могу выйти замуж за кого угодно, а может, и вовсе не вступать с брак. Все возможности мира были бы в моем распоряжении.

Это такой восхитительный сон, что становится больно. Жизнь, которая могла бы быть у меня, но которую украли с самого рождения.

Я моргаю, глядя в потолок, пытаясь заменить свою печаль гневом, прежде чем он успеет улетучиться в пустоту небытия, которая находится внутри меня. Вопросы грозят задушить меня. Моя грудная клетка вдруг стала на три размера меньше.

Если бы не вампиры, меня бы здесь не было. Деревня Охотников была бы целая. Мать, Отец, Дрю и я, возможно, уже давно перебрались бы к морю. Это вина вампиров. Я не могу упустить это из виду. Даже когда гадания по дому становятся оглушительно громкими в тишине ночи. Моя ненависть к вампирам может быть моим путеводным маяком.

Дверь открывается перед самым горизонтом.

Лорд вампиров пересекает комнату. Волосы на затылке встают дыбом, когда он проходит мимо меня. Я продолжаю дышать ровно и тихо. Глаза закрыты. Металлические перекладины занавеса скребутся о штангу, когда он погружает комнату в полную темноту. Он закрывает солнце.

Солнечный свет сжигает туши вампиров. Может быть, мне вовсе не нужно серебро. Может быть, мне просто нужно сорвать шторы в нужный момент.

— Я знаю, что ты не спишь.

Я перестаю притворяться и сажусь. Лорд вампиров стоит у окна, спиной ко мне. Руки по-прежнему обхватывают шторы.

— Я знаю, что ты взяла его, — продолжает он. Я молчу, и он поворачивается ко мне лицом, глаза мерцают в слабом свете. — По крайней мере, ты этого не отрицаешь.

— Ты узнал, когда твоя прислуга убирала посуду?

— Прислуга... — Он мягко насмехается. — Не надо меня оскорблять. Я знал, что он окажется у тебя в рукаве с того самого момента, как ты подняла его со стола. — Я сглатываю разочарование в себе. Меня видно насквозь. — Что, по-твоему, может сделать против меня нож для стейка?

Ничего... Я знала это с того момента, как взяла его. Тонкий кусок стали — ничто против вампира. Но я должна была.

— Я не чувствую себя здесь комфортно безоружной.

— А ты и не будешь. — Он сложил руки на груди. — Ты просто не можешь доверять мне настолько, чтобы ждать, пока я дам тебе оружие — или даже попросить об этом.

— Ты дашь мне оружие?

— А почему бы и нет?

Я поднимаю на него глаза. Он знает, почему; мы оба знаем, почему. По той же причине, по которой Вентос никогда не будет мне доверять. Почему Лавензия наблюдает за мной с таким вниманием. Возможно, они все знали, что нож у меня.

— Ах, ты думаешь, я не доверю тебе оружие, потому что ты обратишь его против меня. — Он медленно подходит и останавливается прямо передо мной. Я опускаю ноги на пол, готовая к нападению, если понадобится. Даже если я окажусь беспомощной перед его вампирскими способностями, я не умру без боя. Никогда. Я рождена и воспитана в Деревне Охотников. Мы не умираем мирно в своих постелях. — Тогда сделай это.

Я слегка наклоняю голову, глаза сужаются.

— У тебя есть оружие, обрати его против меня.

— Сталь тебе ничего не сделает тебе.

— И все же ты рисковала тем, что я пытался построить с тобой добрые отношения, забрав его. — Он наклоняется вперед, кладет обе руки на спинку дивана по обе стороны от меня. Я в обрамлении его рук. Я прижата к нему без единого прикосновения. Лицо лорда вампиров так близко, настолько близко, что я чувствую запах мха и кожи на его одежде и ощущаю жар его дыхания. В последний раз, когда он был так близко, я все еще держала серебряное оружие. Он был оболочкой, а не захватывающим дух созданием смерти и лунного света, и у меня еще был шанс покончить с ним. — Так используй его.

Я не двигаюсь. Я просто смотрю на его украденное лицо и лживые глаза.

— Сделай это, — жестко призывает он.

Вся ненависть, которую я ранее сковала в своем сердце, обрывается. Я тянусь к оружию, выхватываю его из тайника. Со всей силы я бросаюсь вперед, к его горлу, словно пытаясь проткнуть его насквозь, и вырезаю метку у основания его шеи. Знак, который якобы принадлежит мне.

Тысячи невидимых рук обвиваются вокруг моих конечностей, удерживая меня на месте. Нож дрожит в воздухе, когда я напрягаюсь, борясь с невидимыми путами. Используя каждый мускул, я подношу левую руку к правой и хватаюсь за нож обеими руками, пытаясь продвинуть его вперед. Сердце колотится так, что кажется, будто оно вот-вот взорвется от этого усилия.

Но нож не двигается.

На волосок от шеи лорда вампиров, а нож больше не движется вперед. Я не могу пошевелиться. Невидимая стена отгораживает меня от него. Нет, она активно отталкивает меня.

С разочарованным ворчанием я падаю назад. Нож шмякается на пол, а мои мышцы разжимаются, изнемогая от усилий. По его лицу скользит ухмылка. Ужасная и чрезвычайно довольная собой. Лорд вампиров тянется вниз и берет нож, поворачивает его в руках, делая вид, что осматривает.

— Теперь ты видишь? Теперь ты понимаешь, почему я вооружил тебя? Почему я не боюсь тебя, как и моих сородичей?

— Клятва. — Никогда еще я не произносила это слово с таким презрением.

— Ты поклялась на своей крови, что не причинишь вреда ни мне, ни верным мне — ты отметила себя клятвой, данной мне.

Пока проклятие не будет снято, мысленно добавляю я. Я нахожусь в этой ловушке только до тех пор, пока существует это проклятие. Как только оно будет снято, я стану свободным, а он — мертвым.

— Итак, кради оружие, сколько хочешь, Риана. Спрячь их, храни в своей одежде, в своей постели. Спрячь их там, где, по твоему мнению, они будут в безопасности. Но знай, что ты не применишь его ни ко мне, ни к моему ковенанту. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

Он парит, нависая надо мной, золотые глаза блестят, он ждет, не попытаюсь ли я возразить. Может быть, он ждет, не попытаюсь ли я снова напасть на него. Но я быстро учусь, приспосабливаюсь. Он ясно выразил свою точку зрения, и я не стану снова бросаться на стену.