ГЛАВА 10

Словно метроном, отсчитывающий время для похоронного дирижабля моего оргазма, его тяжелые яйца шлепаются о мою задницу с каждым толчком. Моя киска сжимается вокруг его члена, наслаждаясь вниманием, но жадно требуя большего. Я тянусь рукой к своему клитору, но он хватает ее и заводит за спину.

— Хорошая попытка, маленькая роза, но сегодня ты не получишь никакого удовольствия.

Я вдавливаю бедра, пытаясь достичь его узла в надежде, что он сможет добраться до нежного места. Может быть, если я наклонюсь определенным образом, то смогу принять его глубже, и тогда любой из его налитых членов сможет дразнить мой клитор, приближая меня к краю.

Мы сражаемся за право задавать темп, ни один не хочет уступить другому. В результате наших нескоординированных движений он проникает глубже. С каждым толчком он проникает все дальше и дальше, и я начинаю думать, что достигла предела. Или я уступлю и подчинюсь его решимости, или проигнорирую свои собственные границы из упрямства.

— Разве не я должна наслаждаться этим, разве книги не предназначены для того, чтобы удовлетворять меня, читателя?

Отведя назад вторую руку, так что мое лицо упало на подушки, он прижимает меня к себе и говорит:

— Ты хочешь кончить для меня, маленькая роза? — Спрашивает он.

Мне стоило бы смутиться от того, как отчаянно звучит мой ответ, но вместо этого я жалобно тяну:

— Да.

— Ты знаешь, что ты мне небезразлична, и все, чего я когда-либо хотел, - это чтобы ты наслаждалась каждым мгновением со мной.

Он отбрасывает мои руки на матрас, охватывает мою шею одной рукой и прижимает к себе. Я лишь издаю сдавленный стон, пока он вновь и вновь вонзается в меня, словно закладка между страницами удовольствия. Между прерывистыми вздохами он хрипло шепчет:

— Кончай вместе со мной.

Щупальце медленно разворачивается из его рта и касается моей щеки, словно он использует его для нежного прикосновения, пока его рука на моем горле. Я едва успеваю вскрикнуть, когда его пальцы находят клитор.

— Кончай вместе со мной, — тихо повторяет он, и я узнаю нежную мольбу тритона в море, который мечтал увлечь возлюбленную в морские глубины. Может быть, есть надежда, что мой книжный монстр смягчился и позволит нам вместе достичь кульминации, и я смогу кончить в теплых объятиях своего монстра.

Я оборачиваюсь, безмолвно приглашая его к поцелую, и он наклоняется ко мне, не оставляя шансов для сомнений. Все в этом моменте идеально. То, как мои стоны отражаются от его губ. Его пальцы, язык и горячий член пожирают меня, будто он собирается оставить восторженный отзыв об этом моменте. Я чувствую, что его сюжет подходит к кульминации, и не могу дождаться, чтобы разделить этот пик вместе с ним.

— Я так близка, — задыхаясь, умоляю я, сбив дыхание, чтобы он не отпускал меня, пока поднимается на вершину. — Боже, пожалуйста! Не останавливайся!

Что бы я ни делала, я все равно чувствую, что отстаю от него всего на пару мгновений, словно мы карабкаемся по склону, и он вот-вот уйдет вперед. Я ритмично двигаю бедрами и скачу на его члене, пока он продолжает ласкать меня, и теряюсь в собственных звуках, уже далеких от человеческих. Моя пизда настолько мокрая, что я едва замечаю, как натыкаюсь на его узел. Если бы не его хриплый рык, раздавшийся у меня во рту, я бы даже не поняла, что мой монстр вот-вот достигнет своего счастливого финала.

Откинув голову назад и взревев, он продавливает мой вход своим узлом, пока не заполняет меня полностью. Я отвечаю ему собственным криком, больше не в силах двигаться и искать то трение, которого жажду. Его узел прочно фиксирует меня на месте, и я уже ничего не могу сделать, когда он убирает руку от моей киски и переплетает пальцы с моими. Он держит мои руки, но не как любовник. Это — наказание, обещание. Я — та, кто лишил его возможности показать, как разворачивается история, когда враги получают шанс открыть для себя любовь. Теперь я начинаю понимать глубину враждебности, скрытой в списке будущих книг, отложенных книг, заброшенных на моей полке, так и, что еще важнее, в моей пизде.

Из его губ вырываются струйки спермы, пока он удерживает меня на месте. Я чувствую, как невысказанные слова между нами заполняют меня. План погрузиться в свои книги сегодня ночью перевернулся с ног на голову, и теперь моя книга погружает в меня каждую каплю себя. Его губы едва касаются моих пальцев — легкий, почти ядовитый поцелуй, который разом лишает меня сил. Руки свободны, но момент упущен; я уже сорвалась с обрыва и больше не в силах карабкаться обратно.

— Я никогда не говорил, что со мной ты в безопасности, миледи, — шепчет он с опасной нежностью в голосе. — Я просто сказал, что теперь мы вместе.

Цитата теневого папочки пронзает мое сердце, показывая, что в его основе было простое желание, чтобы мы провели приятный вечер вместе. Он заключает меня в свои объятия, укладывая на бок, и прижимает меня к себе.

— Пожалуйста, — прошу я, едва дыша. — Только не останавливайся.

Он ослабляет свой узел и целует меня в макушку, а остатки его мудрых слов стекают по моим бедрам, когда он отстраняется.

— Вот что мне в тебе нравится, — ухмыляется он. — Твоя потребность дочитать еще одну главу, прежде чем наконец насытиться.

Легким движением он поправляет мой свитер, прикрывая плечи. Я переворачиваюсь, ожидая, что он останется рядом, но он медленно отстраняется и встает с кровати. Только когда его пальцы касаются моих пушистых носков, я понимаю, что он уходит. Между нами не было ни объятий, ни милых, нежных моментов. Все это было ради него, чтобы убедиться, что он получил свой счастливый конец и отомстить мне.

— Может, в следующий раз я задержу тебя на всю ночь, — бросает он через плечо.

Подушки падают на пол, когда я вскакиваю, глядя ему вслед.

— Что значит «в следующий раз»? — Пытаюсь возразить я, уже на полпути к уютному кремовому креслу у стены. Голый и по-прежнему чертовски привлекательный, он небрежно указывает на полку с книгами.

— Уверен, я еще вернусь.

Его самодовольная ухмылка, застывшая на этом черепе, по-прежнему раздражает. Но есть в этом что-то еще, что-то, что я не могу определить. Он садится в кресло, и воздух вокруг него начинает мерцать. Его очертания размываются, как мираж. Страницы вдруг начинают отрываться от него одна за другой, как осенние листья на ветру. Шум становится громче, истории шепчут на разных языках, и его фигура, некогда такая внушительная, растворяется в этом вихре слов.

Вихрь стихает, и передо мной остается аккуратно сложенная стопка книг на кресле. Я смотрю на нее, осознавая, что это все, что от него осталось. Но он оставил не только стопку книг. Внутри меня остались фрагменты — гнев, страсть, любопытство и глубокая, необъяснимая связь, которую я наконец-то могу описать словами.