Хмурюсь от ее просьбы. Я умоляю ее простить меня, все исправить, а она хочет вернуться в ту дерь ...

Хмурюсь от ее просьбы. Я умоляю ее простить меня, все исправить, а она хочет вернуться в ту дерьмовую комнатушку с промозглым матрасом и холодным полом.

— Айви, ты туда не вернешься. Мне ненавистна мысль, что я когда-то отправил тебя туда.

— Пожалуйста, — плачет она, обнимая себя.

— Нет, почему ты вообще хочешь вернуться туда?

Это не первый раз, когда она говорит об этом. Потом я вспоминаю, что у нее нет дома, семьи, постоянного адреса или безопасного места. Та подсобка — все, что она считает своим. Это не улица, и не моя роскошная квартира, а нечто среднее, чем она может управлять, и это также далеко от подонка, который ее травмировал.

Мои губы сжимаются, и я опускаю голову, чувствуя себя самым мерзким и отвратительным куском дерьма. Я бы поменялся местами с Солом на возможность загладить свою вину перед ней, за то, что усомнился в ней хоть на секунду.

— Я… пожалуйста, — она дрожит.

— Мне не следовало сомневаться в тебе. Мне нужно было поговорить с тобой, прежде чем верить в худшее, Айви, — я медленно притягиваю ее к себе, и она уступает, ее голова опущена, плечи дрожат. — Я люблю тебя, маленькая воровка.

— Пожалуйста, — хрипло умоляет она.

Стиснув зубы, тихо соглашаюсь, хотя совершенно не намерен возвращать ее туда. Поднимая Айви на руки, я иду в заднюю часть здания, но вместо того, чтобы пойти в подсобку, я веду ее ванную рядом со своим офисом.

Включаю душ, она резко поворачивает голову. Я захожу внутрь, сажусь на пол и прижимаю ее к своей груди, пока вода бьет по ее коже.

Это то, что ей нравится, где она находит убежище, когда ей тяжело. Это ее безопасное место, но я хочу занять это место.

Провожу губами по ее шее, и постепенно она смягчается.

— Спроси меня, не состою ли я снова в банде?

Айви напрягается в моих объятиях.

— Потому что я в банде, Бостон — мой. Моя территория, моя юрисдикция. Моя семья — это не хорошие люди, Айви. На самом деле, мы очень плохие люди.

— Плохие, как серийные убийцы? — шепчет она, ее рыдания постепенно утихают.

— Нет, принцесса, плохие, как мафия.

Наступает продолжительное молчание, и я раздумываю, не заставить ли ее посмотреть на меня, но она опережает и спрашивает: — Теперь я могу идти? — Айви шевелится в моих объятиях, и мое сердце замирает в груди.

— Нет, — я запрокидываю ее голову, и она моргает, когда вода попадает ей на лицо. — Я снова буду вести себя эгоистично. Я люблю тебя, и не хочу, чтобы ты куда-то уходила. Не хочу, чтобы ты убегала от меня. Я хочу, чтобы ты сказала мне, что хочешь вернуться домой. Вернуться ко мне.

Она качает головой, ее губы дрожат. Волосы прилипли к коже, и она выглядит такой же уязвимой, как и в ту ночь, когда я нашел ее в переулке.

Ее губы опускаются, и она обхватывает себя хрупкими руками.

— Мой долг перед тобой выплачен, — она всхлипывает.

Мне больно видеть ее такой сломанной, потерянной после того, как этот ублюдок забрал ее.

— Мне нечего тебе предложить, Лев.

— Ты ничего должна. Я с радостью проведу остаток своих дней, расплачиваясь с тобой, только чтобы выиграть это, — я прижимаю указательный палец к ее сердцу. — Я видел, как он целовал тебя на записи с камер в клубе, и сошел с ума. Он никогда больше не прикоснется к тебе. Я позаботился об этом, маленькая воровка. Он ушел. Дай мне шанс доказать, что ты в безопасности от таких мужчин, как он. — Айви не отстраняется, когда касаюсь ее губами. Глаза расширяются, она с надеждой смотрит на меня.

— Он причинил мне боль, — хрипит она, ее маленькие руки с силой сжимают мой костюм.

— Я знаю. Мне жаль, что он так с тобой поступил. Ты такая чертовски храбрая, Айви. Такая сильная. После всего, всей боли и травм ты все еще позволяла себе быть уязвимой со мной... Я знаю, это было ради выплаты долга, но ты всегда была для меня чем-то большим, — я притягиваю ее ближе, нежно целую. — Прости, что сомневался в тебе. Я люблю тебя и собираюсь защитить. Я хочу, чтобы ты была в моей жизни, Айви. Я хочу, чтобы ты познакомилась с моей семьей, и они хотят познакомиться с тобой. Поедешь со мной домой на Рождество?

Она обдумывает это на мгновение, ее губы поджаты, глаза сосредоточены. Шокируя меня, она бьет меня кулаком в живот. Я ворчу и кашляю, затем моргаю, глядя на нее.

— Это за то, что ты усомнился во мне!

Она сердито смахивает слезы, ее брови нахмурены, а рот сжат в тонкую линию. Она самая потрясающая женщина. Ее кулак снова взлетает, и я ловлю его, прежде чем он попадает мне в челюсть. Я прижимаюсь губами к ее и целую.

— Ты... большой, высокомерный мудак!

— Я тоже злюсь на себя, Айви, пожалуйста, — прошу я у ее губ, внутренне ухмыляясь оскорблениям. Она кусает меня за губу, до крови.

— Черт! — слизываю кровь и смотрю на нее сверху вниз как раз в тот момент, когда ее губы подергиваются.

Когда ухмыляюсь в ответ, она отталкивает меня.

— Заткнись, придурок. — Айви вскакивает, и я встаю, прижимая ее спиной к стене. — Лев, чего ты хочешь на самом деле? Я слышала эти слова тысячу раз раньше, и никто никогда не оставался со мной. Никто никогда не защищал меня. Я не верю, что ты не сделаешь мне больно.

Ее признание — острый нож в моей груди. Так много людей подвели ее. Наз уже говорил мне, что ее родители погибли в автокатастрофе, и с тех пор она переезжала из дома в дом, и подвергалась насилию со стороны тех, кто должен был ее защищать.

Стиснув зубы, беру ее изящный подбородок в свою большую ладонь, лицо напряжено, в глазах мелькает страх.

— Я останусь. Я облажался, но больше не подведу тебя. Эта жизнь нелегка, но уже знаю, что ты можешь с этим справиться. Со мной. Ты сказала, что у тебя нет ничего, что могла бы предложить мне, но ты — все, что я хочу. Нет никакого скрытого плана. Нет мотива. Мое единственное намерение — удержать тебя. Прости, принцесса.

Она смотрит на меня с опаской, словно не доверяет себе в принятии правильного решения. Когда наклоняет голову, подставляя губы прямо к моим, то прижимаю свой рот в глубоком, стремительном поцелуе.

Я поднимаю ее на руки, со стоном, когда наши языки нежно сплетаются.

— Моя, — тихо говорю я.

Ее глаза трепещут, и она отводит взгляд. Я чувствую, что она больше не хочет продолжать этот разговор. Боится поверить мне.

В животе у нее урчит.

— Я голодна, — быстро вставляет она, желая сменить тему разговора, и, прежде чем успеваю заговорить, продолжает: — Я хочу получить деньги за работу здесь, и за любую другую, которую буду выполнять в будущем.

Она ждет, что я подведу ее, но не уходит. Стремится получить постоянную работу. Страховку, чтобы защитить себя. Это заставляет меня полюбить ее еще больше, желать быть для нее еще мягче.

Мои плечи опускаются, облегчение накатывает на меня. Она дает мне шанс доказать, что я не такой, как другие люди в ее жизни.

Я планирую сделать это и даже больше.

Выключаю душ, снимаю полотенца. Протягиваю ей одно.

— Вытрись и найди одну из моих рубашек, чтобы мы могли вернуться в квартиру к ужину. После мы неделю не будем вставать с постели, — заявляю я.

— Почему ты так уверен, что я останусь? — она приподнимает бровь, и я беру ее за волосы, дергая, чтобы посмотреть на нее.

— Потому что, Айви Адамс, ты любишь меня, и, хотя боишься, ты хочешь мне верить. Я открою тебе банковский счет, переведу деньги за часы, отработанные в клубе, и куплю телефон.

Все, что ей нужно для того, чтобы обрести определенную степень безопасности и контроля.

— И дашь работу? — она скрещивает руки на груди, свирепо глядя на меня.

— Я не хочу, чтобы ты работала в клубе. Посмотри, как легко кто-то смог нацелиться на тебя из-за меня.

— Сол — другое дело, и ты это знаешь. Он был там не для того, чтобы навредить тебе. Он пришел за мной, — ее рот искривляется, и я беру ее голову в свои руки, заставляя посмотреть мне в глаза. Она стыдится того, что он с ней сделал.

По крайней мере, теперь я знаю, кто был причиной ее ночных кошмаров. Я просто чертовски рад, что смог помочь ей избавиться от их источника.

— Несмотря на это, ты моя самая большая слабость. Мишень, — я сглатываю. От одной мысли, что кто-то может похитить ее, мое сердце бешено колотится. — Я не могу допустить, чтобы ты работала в клубе.

— Почему бы и нет?! Там Василий, и никто не войдет без твоего разрешения. За стойкой бара я в безопасности, так же, как и в квартире. Мне нужно работать.

— На случай, если я подведу тебя? Я знаю, что ты делаешь, Айви. Я никуда не уйду, и ты тоже. Меня не волнует, насколько сильно эта жизнь заставляет тебя ненавидеть меня. Я не потеряю тебя, — тихо ругаюсь и притягиваю ее рот к своему, ее губы прижаты. Не реагирует. — Маленькая воровка, поцелуй меня, — хрипло произношу я, и она облизывает губы, ее глаза наполняются эмоциями.

— Пожалуйста, не делай мне больно, Лев.

— Никогда, принцесса. У тебя больше шансов сломить меня.

Ее рука ложится на мое предплечье, сжимая.

— Как так?

Приподнимая ее, я крепко целую. Она стонет и смягчается, целуя в ответ.

— Ты ничего не сможешь сделать, чтобы заставить меня разлюбить тебя, но эта жизнь даст тебе дюжину причин захотеть уйти от меня, — ее ярко-голубые глаза изучают мои. — Скажи мне, что я не одинок в этом, — настаиваю я, скользя руками по ее спине.

Айви проводит пальцем по моим губам, затем дальше, к пульсирующей жилке у основания шеи.

— Я действительно люблю тебя. Я просто не знаю ничего другого, кроме одиночества и выживания.

— Тебе не нужно выживать, — я отчаянно смотрю на нее, умоляя довериться мне. — Принцесса, не заставляй меня запирать тебя в своей квартире. Я больше не буду просить. Ты моя.

Ее губы приподнимаются, а глаза блестят от эмоций.

— Твоя, — она пробует это слово на вкус.

— Вся, блядь, моя, маленькая воровка.

Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, она опускает подбородок и кладет его мне на плечо.

— Спасибо, что позаботился о Соле, — шепчет она. Ее пальцы зарываются в короткие пряди моих волос. — Один шанс, Лев, — голос такой тихий. — Если я хоть на мгновение почувствую, что ты не на моей стороне, то уйду. Ты меня больше никогда не увидишь.