Его глаза-бусинки бегают по всем нам.

— Садитесь в Кадиллак. Я поведу. — Мы садимся на заднее сиденье, и как только выезжаем на дорогу, Стелла открывает рот.

— Первое, что тебе нужно знать о том, что происходит прямо сейчас, это то, что ты не можешь их убить.

Я сжимаю ствол своего пистолета, чтобы не придушить ее.

— О, это действительно смешно, Стеллс. Следующая шутка. На этот раз будь уверена, что это забавно, вместо того, чтобы вызывать у меня желание убить тебя.

Она свирепо смотрит на меня.

— Господи Иисусе. — Я бы не стал. Или, может быть, стал бы. Контроль, который я столько лет оттачивал, сейчас слаб, и я знаю, что в любую секунду я могу оторвать кому-нибудь голову, если они хотя бы пошутят о том, что она в опасности.

Она ровно выдыхает, но прежде чем она успевает продолжить, Ривер прерывает ее.

— Maledictionem...

Слово высасывает тепло из пространства, и мой взгляд останавливается прямо на Присте, а затем перемещается на Вейдена.

— Что? — Моя голова наклоняется набок. Глаза Приста на секунду прищуриваются, прежде чем к нему приходит понимание. — Какое проклятие?

Ривер поворачивает голову к боковому окну.

— Мы многого об этом не знаем, но я уверен, что Хален тебе расскажет. — Да, потому что она была такой откровенной до этого момента. — Есть проклятие, которое проходит через Риверсайд, а теперь и через нее.

Я снова нахожу Приста, его взгляд опускается на свой телефон, прежде чем снова поднять на меня.

— У нас нет проклятия, — спокойно отвечает Вейден. — Почти уверен, что мы все знаем.

— Быстрее, Крид! — Я кричу, но мое внимание приковано к Ривер.

Ее большой палец играет с ремешком ее кроссовок.

Я откидываюсь на спинку сиденья.

— Поторопись, черт возьми, Ривер.

Она прочищает горло.

— В старые времена об этом ходили легенды, но поскольку это не дошло до поколения наших родителей, они не предупредили нас. — Пока она говорит, внешнее перестает существовать. — Кажется, что проходит одно поколение, вот почему всегда есть одно поколение Элитных Королей, которые в здравом уме и морально соответствуют требованиям, а затем есть другие, которые невменяемы. Наполненные яростью, жаждой власти и совершающие плохие поступки. — Ее слова срываются с губ шепотом.

Впервые с сегодняшнего утра с моих губ срывается ровный вздох.

— Какое, блять, это имеет отношение к тому, что Хален в опасности прямо сейчас, и я клянусь гребаным богом, Ривер, если ты, блять, не поторопишься и не выложишь это, я выкину твою задницу из этой машины!

— Это связано с ней, потому что это то, что она делает с тобой, Уор! Ты что, не слушаешь?! — она кричит в ответ, когда шины ударяются о гравий. — Это! — Она обводит всех нас жестом. — Не уходит!

— Я убью их. — Прист засовывает пистолет обратно за пояс джинсов, а я откладываю свой в сторону, подальше от бедра.

— Ты не слушаешь, — повторяет Стелла. — Проклятие существует не для того, чтобы ты его касался. Оно существует в твоем разуме. Приходит только тогда, когда ты спишь, когда твой разум наиболее слаб. Они навещают тебя. Они приходят к тебе, — с уверенностью говорит она.

Я прощупываю их обоих.

— Кто?

Пальцы Ривер взъерошивают ее волосы на макушке.

— Пока это повлияло только на нее. Мы не знаем почему, но мы знаем, что это только на ней. Хален сказала, что это повлияет только на нее. Мы помогали ей, как могли, на протяжении многих лет, но если она остановится, они начнут все сначала.

Я качаю головой.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

Стелла моргает, глядя на меня сбоку.

— Почему вы все трое такие чертовски тихие? — Гнев пробегает рябью по ее лицу. — Ты думаешь, наши родители могли просто изменить историю? Изменить ущерб поколениям, потому что они могли? Нет.

Прямо сейчас в них ни хрена нет смысла.

— И... Вы все не подумали рассказать нам об этом с самого гребаного начала? — Шины поднимают пыль, когда мы останавливаемся, и едва она оседает, как дверь распахивается. Подошвы Джорданов Приста пролетают по камням, пока я не оказываюсь на краю. Идя по рукотворным ступеням, которые ведут вниз по склону утеса к песчаному дну, которое бывает только во время отлива, я нахожу ее.

— Хален!

Ее руки раскидываются, и она падает.