Глава 8

Брохан зачарованно наблюдал, как его богиня сокращает разделявшее их расстояние, словно видение в серебристом платье. Ее глаза были прикрыты, алые губы приоткрыты. Длинные светлые волосы колыхались при каждом движении. С каждым шагом разрезы на ее влажной юбке раздвигались, открывая все больше ее идеальных ног.

С листвой и цветами за спиной, с блестящими глазами цвета виски она с таким же успехом могла бы выйти из сна.

Он проворчал:

— Виола, я не причиню тебе вред. Не нужно притворяться, что желаешь меня.

— Я думала, мы это уже обсудили. — она остановилась перед ним. Из-за дождя ткань ее платья стала прозрачной. — Я не притворяюсь.

Мышцы сжались на костях, тело заболело. «Чистое искушение…»

«Отвернись!»

— Раньше ты меня не хотела. — дуться и жаловаться, вместо того чтобы констатировать очевидный факт? Отлично. — Когда мы целовались, ты была погружена в свои мысли. — точно так же поступали Саманта и Ребекка, когда он к ним прикасался.

— Почему бы мне не погрузиться в свои мысли? Я целовалась с парнем, который намеревался меня убить. У меня были сомнения.

«Ох». Из его легких вышел весь воздух, и его закрутило в штопор от воспоминаний детства, которыми она поделилась. Страданий, которые пережила. Боли, которую он почувствовал, что чуть не разорвала его надвое. В нем проснулась потребность ее защитить. Защитить и утешить.

Защищать, оберегать и утешать потенциальную убийцу МакКадена? Нет. Но уделять ей час внимания каждый день? Это он мог… и должен был… сделать. Не было лучшего способа удержать ее в повиновении.

— Брохан?

Чего она попросит сейчас?

— Да, Виола?

— Моя демонстрация твоей привлекательности требует изменения позы для нас обоих. Сядь. — обхватив его за плечи, она усадила его на землю.

Брохан не оказал никакого сопротивления, когда она устроилась у него на коленях. Такая легкая, и все же он ощущал ее каждой клеточкой своего тела. Его сердце бешено колотилось.

— Чего ты надеешься достичь этим, богиня?

— Много чего.

— Перечисли пять первых пунктов в списке. — его руки сами по себе сжали ее талию. Вид его когтей, касавшихся ее хрупкой фигуры, показался ему непристойным. Щеки вспыхнули, когда он высвободил пальцы, один за другим.

— Только пять? Ты меня сильно ограничил. — Как раз перед тем, как он полностью разорвал контакт, она схватила его за запястья, удерживая на месте, и одарила своей самой нежной улыбкой. — Возможно, есть причина, которая превосходит все остальные. Возможно, я ищу… удовлетворения.

Все его тело дернулось.

— И ты считаешь, что сможешь получить удовлетворение со мной?

— Да.

Как же сильно он хотел ей поверить. Но опыт подсказывал другое.

— Прекрати думать. Это должно стать весельем, а не мученьем. — она наклонилась к нему и нежно прижалась губами к его губам. — Расслабься немного.

Веселье? Было ли ему когда-нибудь весело? В небесах он прошел путь от обучения на воина до воспитания младшего брата, сражался в армии Посланников, пал, превратился в монстра, переполненного ненавистью и жаждой мести.

Местью. Да. Ему следует помнить об этом. Но… все мысли о брате исчезли. Брошан ухватился за них, отчаянно пытаясь хоть как-то защититься от могущественного очарования этой женщины.

— Ты можешь догадаться о том, что будет дальше? — Виола потерлась кончиком своего носа об его.

Он резко покачал головой.

— Скажи мне, что делать.

Удерживая его взгляд, Виола спросила:

— Что ты хотел сделать со мной в душе?

«Все».

У нее вырвался слабый смешок, словно она прочла его мысли.

— У меня есть к тебе еще один вопрос, за которым последует просьба. Что ты будешь делать потом, решать тебе. Ты готов? Где ты хотел прикоснуться ко мне в первую очередь? Где бы это ни было, я даю тебе на это разрешение…

Он сглотнул, его мысли спутались. Что же выбрать. Почему он должен выбрать. Чего она сама могла желать. Но честно говоря? Было одно место, к которому он хотел прикоснуться больше всего на свете. Так что…

Он сделал это. Брохан протянул руку и обхватил ее подбородок, проведя большим пальцем по скуле.

Ее зрачки расширились, а губы приоткрылись. Виола быстро заморгала, и слои ее спокойствия рассыпались у него на глазах, пока не осталась только уязвимость.

— Не понимаю. Ты мог выбрать любую часть и начал с этого. Почему?

— Потому что могу. — потому что она была для него не просто телом, хотя ему и хотелось, чтобы это было так.

— О. - широко раскрыв глаза, Виола уткнулась носом в его ладони. — Где бы ты хотел прикоснуться ко мне в следующий раз?

Брохан провел кончиками пальцев по ее обнаженным плечам. Нежность ее кожи превратило невинное действие в непристойную ласку, и он чуть не зарычал. Его дыхание стало затрудненным, воздух вокруг него… вокруг них… стал плотнее.

— Где еще? — спросила она низким голосом, запрокинув голову и обнажив элегантный изгиб шеи. Это приглашение?

Он облизнул губы, глядя на ее учащенный пульс. «Я только прикоснусь там. Не стану лизать. Буду сопротивляться своим желаниям. Буду сопротивляться…»

Брохан наклонился и провел языком по этому месту. Легчайшее прикосновение, и все же она застонала в ответ. Музыка для его ушей.

В теле вспыхнула боль… мучительная. Всепоглощающая. Здесь. Там. Везде. Пот выступил у него на лбу, когда он согнул колени, прижимая ее ближе к себе. Дополнительное давление почти сломило его решимость. Он хотел, чтобы это было из-за нее, только из-за нее, и все же…

— Зверь, — выдохнула она, словно это прозвище было самой сладкой лаской.

Раздался треск… сопротивление было сломлено. Он быстро перевернул ее, подхватил и мягко опустил спиной на землю, затем приподнялся и навис над ней. Одно слово вырвалось у него. Приказ.

— Еще. — он никогда не ощущал себя настолько близким к зверю.

Распростертая под ним она улыбнулась с чем-то похожим на нежность.

Такой. Такой она нравилась ему гораздо больше, понял Брохан. Придавленная его силой. Его добровольная пленница. Он мог сделать все, что угодно…

Инстинкт взял верх. Он прикоснулся к ней везде, кроме тех мест, которых она ожидала. Провел пальцем по ее ушным раковинам. Вдоль линии подбородка. По всей длине ключицы. Лаская каждый палец, даже промежутки между ними. Скользнул руками вверх, задерживаясь на сгибах локтей.

Мурашки пробежали по коже, когда он принялся двигать ткань ее платья и исследовать живот. Ее пупок его очаровал. И ее ноги! Брохан подавил стон. Тыльная сторона ее коленей… Было ли что-нибудь мягче? О, какие звуки она издавала. Вдохи и постанывания. Хриплые вздохи.

— Ты сводишь меня с ума, — пробормотала она. Виола выглядела потрясенной, раскрасневшейся и поразительно нуждающейся.

Какая опьяняющая мысль.

— Я веселюсь, как ты и советовала. — Впервые… впервые за жизнь он развлекался.

Она задрожала под ним.

— Разве ты не хочешь большего?

— И так быстро закончить с этим? — неужели никто больше не потратил время на то, чтобы изучить каждый ее нюанс? Если не… Он замер. — Ты хочешь, чтобы я поторопился?

— Нет! — выпалила она, и его напряжение улетучилось. — Я буду счастлива, если ты никогда не остановишься.

Правда? Осмелев, Брохан издал, как ему казалось, удрученный вздох.

— От всей этой болтовни я забыл, где остановился. Придется начать сначала.

Виола уставилась на него, разинув рот.

— Начать сначала? То есть с самого начала?

Ее следующий всхлип вызвал у него подобие улыбки. И да, он начал с самого начала, лаская ее лицо, декольте, руки, пальцы, ноги и живот. Ее дрожь не прекращалась. Как и его.

Когда он больше не мог выносить эту сладкую пытку, то наклонил голову, накрывая ее губы, и вскоре у него закружилась голова от желания. Он задрал ее платье вверх. «Осторожно, осторожно». Целуя и покусывая, Брохан проложил путь вниз по всей длине ее шеи и начал играть с другой частью ее тела…

— Брохан! — вскрикнула она, запустив ногти в его волосы.

Желание увидеть выражение ее лица стало слишком сильным, чтобы его игнорировать, и Брохан приподнял голову. Шок! «Ей это нравится. Нравлюсь я». Ее глаза были закрыты, а красные губы приоткрыты.

Веки Виолы приподнялись, показав остекленевшие глаза цвета виски.

— Еще, Брохан.

— Да. Еще. — никогда он не испытывал ничего подобного. Никогда у него не было подобной женщины.

Зарычав, он расправил крылья и поднялся на колени. Решимость проникла в каждую его кость, каждый мускул. Горе тому, кто попытается отнять у него это женщину.

* * *

Виола задрожала, когда Брохан осмотрел ее, без сомнения, изучая воздействие своих прикосновений на ее тело. Черты его лица были напряжены, рога заострились и стали прямыми, как линейка. Глаза блестели, зрачки затмили радужную оболочку. Остался только серебряный ободок. Каждый вдох заставлял его грудь вздыматься.

Он взял все под свой контроль, заставив ее страдать. Она нуждалась… в нем. Только в нем.

— Если бы ты была моей, то не испытывала бы недостатка ни в чем. Я бы позаботился об этом. — в его хрипловатом тоне слышались нотки собственничества.

— Хочешь, чтобы я стала твоей? — «я могла бы согласиться».

Он глубоко вдохнул, словно готовясь к тому, что ждет его впереди. Затем… Вместо ответа Брохан протянул к ней дрожащую руку. Не сводя с нее пристального взгляда, погладил ее между ног.

— Да! — закричала она и выгнулась от его прикосновения.

— Ты возбуждена. — его челюсть отвисла, и он перевел взгляд на ее лицо. — Из-за меня.

Дрожь возбуждения пробежала по ее телу.

— Ты обещал мне больше, Брохан, — сказала Виола, гадая, не говорит ли она как пьяная.

— Этого ты жаждешь, богиня? — он погрузил палец глубоко в ее лоно.

— Да! — закричала она. — Этого!

Внутрь и наружу.

— Тебе подойдет любой?

Кое-кому определенно понравилась чувственная мощь, которой он обладал. Хорошо, что ей это тоже понравилось.

— Только ты. Ты вызываешь во мне великолепные ощущения. — она дрожала от каждого движения. — Не смей останавливаться.