— Возьми меня, зверь. Я твоя.

С ревом наслаждения, смешанным с болью, он наполнил ее. Да! Виола вцепилась в него, вонзив когти ему в спину.

— Брохан! — объятие превратилось в цепляние. Вот он, поклонник, который так упорно боролся, чтобы ее завоевать. Воин, который ради нее убивал. Мужчина, который ее ценил.

Он вышел. И вновь в нее погрузился. Снова. И снова. С Брохана капал пот. Его губы по-прежнему были плотно сжаты, обнажая зубы. Виола погрузилась в агонию, и каждое движение разжигало огонь ее желания. То, как он двигался, ощущалось таким чувственным и собственническим.

Его большое тело прижималось к ней. Жестче. Быстрее. Вызывая райское трение. И восхитительную пытку. Она извивалась и билась под ним. Кричала. Умоляла.

Брохан все время наблюдал за выражением ее лица — его сосредоточенность пугала и вызывала восхищение. Оценивал каждую ее реакцию, чтобы получить максимальное удовольствие?

— Брохан! — закричала она, когда достигла оргазма.

Гортанные звуки вырвались из его груди. Он взмахнул крыльями. Его тело резко выпрямилось. Брохан крепко обнял ее, увлекая за собой… не разрывая контакта, усадив ее к себе на колени. Следующее, что она осознала, это то, что он вбивался в нее. Брохан завладел ее губами в жестоком поцелуе. Они обменялись вздохами и стонами, ее наслаждение все нарастало и нарастало.

Когда она высвободилась, чтобы прикусить сухожилие, соединявшее его шею и плечо, он запрокинул голову и проревел:

— Да, Виола! Да!

Он содрогался, оставляя синяки. Затем они оба замерли.

Минуты проходили в подвешенном состоянии. Они тяжело дышали, но не двигались с места, пойманные в ловушку состоянием где-то между голодом и насыщением. Мозгу было необходимо время, чтобы все осознать.

На его лице расцвела улыбка. Теперь Виола ощущала его полностью и понимала, что больше не одна.

— Это было… это… — пробормотал он, запинаясь. Воздух выходил сквозь его цель между губами.

— Сногсшибательно. Знаю. — задыхаясь, она без сил на него рухнула. Эмоции, которые теперь поддавались контролю, нахлынули на нее. Их оказалось слишком много, чтобы в них разобраться. Виола знала только, что никогда еще не чувствовала себя такой… уязвимой.

Этот мужчина мог сломать ее до совершенно непригодного состояния.

Он обхватил ее своими сильными руками, прижимая к себе.

— Я никогда не отпущу тебя, котенок. Никогда, — прорычал Брохан, как будто она пригрозила уйти. Когда она пришла в восторг от его собственнических чувств, он повалил ее на матрас и навис над ней. — Я собираюсь снова сделать тебя своей. Весь день. Всю ночь.

К радости Виолы он сдержал свое слово.