Глава 19

СОФИ

— Когда, блядь, мой клубхаус превратился в ебаный салон красоты? — ворчит Оуэн своим глубоким голосом, подходя к столу вместе с Эйсом, где сидят Макс, Тейтум и я. Передо мной разложен целый арсенал косметики, о котором говорит Оуэн. И он прав. Здесь действительно выглядит так, будто Sephora разнесло на куски.

От плоек до лака для волос, от теней до контура и какой-то блестящей розовой пудры, которую Макс, кажется, называла хайлайтером. Большая часть этого барахла принадлежит ей и Тейтум, и я благодарна, что они разрешили мне этим пользоваться. Более того, они настаивали на том, чтобы накрасить меня сами. И это к лучшему, потому что, кроме моей простой нюдовой палетки, которую я использую почти каждый день, я вообще не знаю, как обращаться с половиной этого добра.

Тейтум хватает еще одну прядь моих волос и начинает оборачивать ее вокруг стайлера, пока Макс хихикает. Она тянется за одной из множества кистей для макияжа и втыкает ее в палетку теней, покрывая мягкие ворсинки мерцающей темной пудрой.

— Спокойно, папочка. Здесь свет лучше. Нам нужно, чтобы наша девочка выглядела охуенно горячо на своем свидании, — Тейтум поднимает брови, поглядывая на мрачного лидера Семерки. Он хмурится, глядя на темноволосую девчонку.

— Не называй меня папочкой, — рычит он. Улыбка Макс становится еще шире, пока она игриво смотрит на старшего мужчину, который и правда как отец для большей части этой странной семейки.

Эйс, как всегда, молчит, уставившись на миниатюрную девушку передо мной.

— Может, тогда тебя называть "папик"? — язвит она с преувеличенным подмигиванием. Я не могу сдержать смешок, когда его глаза широко раскрываются, и он делает огромный шаг назад от стола. Эйс остается на месте, и я замечаю легкий огонек в его глазах, прежде чем Оуэн снова открывает рот.

— Я просто притворюсь, что не слышал этого, — он передергивается от отвращения, прежде чем развернуться к нам спиной. Я смеюсь, когда он снова оглядывается через плечо. — Только уберите весь этот срач, когда закончите, — почти рычит он, направляясь к входной двери.

Макс фыркает, возвращаясь к своему занятию. Но как только она собирается нанести мерцающую пудру на мои веки, к ней подкрадывается Таннер. Его руки скользят вокруг ее талии, прижимая ее спиной к своей груди. Его улыбка становится шире, когда он зарывается носом в ее шею и глубоко вдыхает.

— Ты можешь называть меня папочкой в любое время, Пикси, — шепчет он ей, притягивая ее мочку уха между зубами. Я чувствую себя лишней, словно вторгаюсь в чужой момент, пока он вдруг не бросает взгляд на Эйса. Не могу понять, вижу ли я вызов, сверкающий в его карих глазах, или приглашение. В любом случае, Эйс смотрит на блондина с рыжеватым оттенком с откровенной неприязнью в своих темных глазах. Медово-карие глаза Макс расширяются, прежде чем она сдерживает смешок и отталкивает его. Затем она поворачивается к нему лицом с игривой хмуринкой на лбу.

— Я больше предпочитаю называть тебя Рыжим… Рыжик, — язвит она, снова разворачиваясь ко мне. Глаза Таннера загораются страстью, когда он прижимается к ее спине. Он снова обвивает ее талию руками, словно не собираясь отпускать, и бросает последний взгляд на Эйса. Я не уверена, что за немая беседа проходит между ними, но как только челюсть Эйса напрягается и он отступает назад, я понимаю, что обмен окончен.

Я слежу за ним, пока он не обходит нас и не садится в затемненную кабинку чуть дальше. Тейтум трясется от смеха, продолжая укладывать мои волосы, что отвлекает меня от Эйса и возвращает к девчонкам.

Макс поднимает взгляд на Тейтум. — Кстати о папочке, как там Ли? — спрашивает она с отсутствующим интересом. С самого первого дня знакомства мой брат и Макс, похоже, постоянно спорят, как брат с сестрой. Но, как и брат с сестрой, они проявляют заботу друг о друге, когда это действительно необходимо.

— Ух, — стону я, закрывая глаза, чтобы она нанесла тени, стараясь не поморщиться от отвращения. — Только не говори мне, что ты называешь моего брата папочкой, — говорю я, с трудом подавляя подступающую тошноту.

Тейт тихо хихикает, прежде чем положить горячий стайлер обратно на стол. Затем она берет одно из множества средств для волос и откручивает крышку.

— Большую часть времени я просто называю его мудаком, — слышу я улыбку в ее словах, и, словно это заразно, я не могу удержать улыбку от собственных губ.

— Ему лучше, — говорит она уже более серьезно, начиная проводить пальцами по моим волосам. Я закрываю глаза и прислушиваюсь, пока Макс творит свою магию над моими глазами. — Первые пару дней были тяжелыми. Он был очень слабым и едва мог встать с постели, — ее голос становится тихим, словно заглушенным горем. То, что мой брат выжил, не означает, что она не чувствует боли.

Мое сердце тяжелеет и падает куда-то в желудок от ее слов. Помимо регулярных проверок его раны, я дала Ли и Тейтум пространство на этой неделе, позволив им обоим отдохнуть от разрушающих последствий его экстренной операции. Мы все знали, что это будет долгий путь к выздоровлению для Лиама, но, думаю, люди забывают, каково это — для тех, кто может лишь стоять в стороне и смотреть. Я знаю, что для Тейтум до сих пор должно быть мучительно видеть его таким уязвимым, ведь до этого момента он был ее опорой.

Интересно, как Деклан справляется с тем, что его лучший друг чуть не умер.

Мысль возникла из ниоткуда, и я тут же ее отбрасываю. Прошла почти целая неделя с тех пор, как я в последний раз говорила с этим мудаком, и черт побери, если я позволю мыслям о нем испортить мне настроение, особенно сегодня — в день, когда я наконец решила рискнуть с кем-то другим.

Джоэл, который всегда был ко мне добр. Джоэл, который всегда встречает меня с легкой улыбкой. Джоэл, который был по-настоящему взволнован, когда я позвонила и предложила ему свидание. Джоэл, который вот-вот приедет, чтобы забрать меня, дав мне возможность сбежать из этого места, которое напоминает мне только о невыносимом человеке, которого я, похоже, не могу забыть.

Я мысленно встряхиваюсь, когда Макс говорит мне открыть глаза. Я смотрю на нее, пока она начинает наносить тушь. Тейтум заканчивает укладывать мои волосы и обходит кресло, чтобы взглянуть на мое лицо.

— Но с каждым днем он становится сильнее, и это самое главное, — улыбается она, глядя на меня, в то время как Макс наконец-то завершает макияж и поднимается. Она хватает меня за руки, заставляя встать. Тейтум достает телефон из кармана и поворачивает камеру в мою сторону. Я дарю ей легкую улыбку, прежде чем она щелкает быстрый снимок. Ее улыбка становится шире, когда она смотрит на фотографию, прежде чем снова заговорить:

— И он будет дико зол, что не смог познакомиться с тем счастливчиком, который забирает эту красотку сегодня вечером.

Я закатываю глаза на ее комплимент, прежде чем она сует телефон мне в лицо. Игнорируя свое изображение, я вырываю телефон из ее рук и цокаю языком. Неважно, как сильно они старались сегодня. Я все равно остаюсь просто…

Мои самоуничижительные мысли обрываются, когда я наконец-то смотрю на яркое изображение, смотрящее на меня в ответ. Женщина на фото — это не я. Это чертовски горячая штучка, которую я никогда раньше не встречала. Я в шоке, глядя на изображение в руках, не веря своим глазам.

Мои черные волосы идеально завиты и аккуратно уложены, так, как я бы никогда не смогла сделать сама. Блестящие пряди аккуратно уложены на макушке, словно всегда предназначались для такой укладки. Макияж просто безупречен, светится настолько ровно, что моя оливковая кожа выглядит отфотошопленной. Темные, шоколадного цвета глаза сверкают, сияя в такт мерцающим теням, которыми они украшены. Мои губы выглядят невероятно пухлыми, блестящими и мягкими благодаря темно-красной помаде и блеску, которые нанесла Макс.

А какой смысл в хорошем макияже и прическе, если нет потрясного платья, чтобы завершить образ? Ярко-белое платье, которое на мне, обтягивает каждый мой изгиб, будто сшито специально для меня. Моя кожа кажется загорелой и сияющей на фоне белизны платья. Тонкие бретели-спагетти поддерживают ниспадающий вырез, мягко подчеркивающий линию груди. Отсюда платье только подчеркивает каждую мою линию и каждый изгиб, заставляя меня чувствовать себя уверенно женственной.

Хотя я никогда не любила округлость своего живота, и это платье плотно облегает его, почему-то оно заставляет меня чувствовать себя сексуальнее, чем когда-либо. Мне нравится, как оно обнимает мой животик, так же как и то, как разрез поднимается по левой ноге, открывая больше моей плотной ляжки, чем это, наверное, прилично.

Мои губы сжимаются в улыбке, пока я смотрю на свое отражение. Я только однажды чувствовала такую же наглую уверенность. Недавно, на заднем сиденье мотоцикла, я последний раз испытывала эту самоуверенность, которая привела меня к поспешным решениям. Но на этот раз я решительно настроена чувствовать себя так же хорошо после всего, в отличие от того раза.

И как только мысли возвращают меня к прошлому, словно откуда-то из темноты, внимание привлекают шаги, раздающиеся с лестницы. Будто у меня установлен радар, срабатывающий на его присутствие, я сразу же замечаю Деклана, когда он входит в комнату.

Его фиалковые глаза встречаются с моими в тот момент, когда его шаги замирают у подножия лестницы. Мое сердце замирает на мгновение, пока я наблюдаю, как он медленно сканирует меня взглядом с головы до ног. Он молчит, но я не могу не заметить, как мрачный взгляд становится еще темнее, чем дольше он на меня смотрит. Его челюсть подергивается, ноздри раздуваются, а плечи напрягаются.

И потом, словно меня здесь вообще не было, он отворачивает взгляд и направляется к бару. Как только его взгляд исчезает, я выпускаю дрожащий вдох и трясу головой. Забей на него. Я говорю себе. Я не позволю ему испортить мне этот вечер.