ДВЕНАДЦАТЬ

ДВЕНАДЦАТЬ

ЛИАМ

Я наблюдаю, как Куп в третий раз за этот вечер наполняет мой пустой стакан. Янтарная жидкость завораживает, когда она кружится и переливается в тусклом свете бара. Спокойные ритмы рок-музыки доносятся из музыкального автомата, а вокруг меня раздаются приглушённые разговоры. Атмосфера в баре сегодня вечером спокойная, что сильно контрастирует с моим удушающим беспокойством.

Сегодня здесь все, кроме Эйса. Он на задании, пока не поступит новое распоряжение. Он пытается выяснить, чем именно занимается Пелоси, прежде чем мы снова встретимся. Мы давно усвоили, что лучше всего начинать работу, зная о работодателе больше, чем он знает о нас. Если Тейтум действительно вовлечена в дела Антонио, Эйс узнает, как и почему.

Последнее, что я слышал, — Пелоси залёг на дно. Эйс уже три дня следит за одним из его помощников. Пока он только наблюдает издалека, как тот посещает один из местных маникюрных салонов. Эйс ждёт удобного момента, чтобы выяснить, зачем этот человек там, но всё продвигается слишком медленно, как по мне. У меня даже есть искушение выломать двери этого салона, схватить человека Антонио и... что ж, то, что я бы с ним сделал, было бы, мягко говоря, не очень.

Я сжимаю пальцами стакан. Меня беспокоит, что Эйс ведёт это дело, а не я, но я понимаю, почему Оуэн принял такое решение. Я склонен терять рациональность, когда дело касается Тейтум. Оуэн знал, что я не смогу долго оставаться в тени, если она неожиданно появится.

Я киваю Купу, когда поднимаю стакан и подношу охлаждённый хрусталь к губам. Ликёр обволакивает язык, а затем мягко стекает по горлу. Я смакую жжение, которое возникает в животе, и закрываю глаза, когда усталость вновь начинает брать верх.

— Выглядишь как дерьмо, брат, — говорит Куп, ставя бутылку виски обратно на полку. У меня на губах появляется усмешка, когда я ставлю стакан обратно перед собой и поднимаю взгляд на него. На его лице играет мягкая улыбка, которая не совсем доходит до его затенённых серых глаз. Между его бровями углубляется V-образная морщина, пока он смотрит на меня.

— А я-то думал, что выгляжу весьма привлекательно в последний раз, когда смотрел в зеркало. Ты пытаешься что-то мне сказать? — спрашиваю я, пытаясь скрыть своё беспокойство за сарказмом, уже догадываясь, к чему он клонит.

Прошло три дня с тех пор, как я в последний раз видел или разговаривал с Тейт. Три дня, в течение которых я делал всё возможное, чтобы выяснить, в какую передрягу она попала. Три грёбаных дня, уставившись на телефон Оуэна, надеясь, что он, чёрт побери, зазвонит. Даже если это означает, что нам придётся запачкать руки, по крайней мере, у меня будет больше ответов.

Я знаю, что выгляжу как дерьмо, потому что чувствую себя соответствующе. Сон по-прежнему ускользает от меня каждую ночь. Кошмары о глазах цвета полуночи, тускнеющих и исчезающих в ничто, прежде чем их похоронят в холодной земле, заставляют меня ворочаться и метаться. Мысль о том, что её свет может погаснуть, а я не смогу ничего сделать, преследует меня.

Каждую ночь я вижу её смерть, и каждую ночь меня вырывает из сна, только чтобы понять, что время практически не прошло. Один, может, два часа — всё, что я могу выдержать, прежде чем видения снова вытолкнут меня из кровати вниз по лестнице, чтобы найти утешение на дне этой грёбаной бутылки.

Обычно я бы прокатился на байке, чтобы очистить голову, но поскольку мой мотоцикл всё ещё не на ходу, я, по сути, застрял на месте. Конечно, я мог бы взять другой байк, но это было бы просто напоминанием о том, который ушёл. О том, который всё ещё на ходу.

Признаюсь, это не самый здоровый способ справляться с внутренними мучениями, но я использую то, что у меня есть. А у меня есть куча гнева и некуда его направить. С каждым днём всё труднее и труднее сдерживать зверя, который бродит под поверхностью, и я боюсь, что скоро выпущу эту накопившуюся ярость на кого-то, кто не сможет её выдержать. На кого-то, кто этого не заслуживает.

— Думаешь, я не слышу тебя среди ночи? — вопрос Купа заставляет меня встретить его грозный взгляд. Прядь его медово-каштановых волос падает на один глаз, делая его лицо почти мальчишеским. Знаешь, если не обращать внимания на его угрожающее присутствие.

Я молчу, глядя на него. Словно тот, кто первым заговорит, проиграет в ту игру, которую мы ведём. Что он не понимает, так это то, что я слишком устал, чтобы, блядь, заботиться о том, кто победит.

Я подношу стакан к губам и снова делаю глоток богатой жидкости, прежде чем ответить:

—И так, у меня проблемы со сном. Тебе-то какое дело? — срываюсь я, задавая вопрос слишком резко. Логически я понимаю, что он просто беспокоится обо мне, но я не могу заставить себя это оценить. Сейчас меня волнуют только две вещи: понять, что происходит в моём городе и что с моей девушкой.

Куп продолжает сверлить меня взглядом, сосредоточив всё своё внимание на мне так, что я почти чувствую, как огонь лижет в точке контакта. Я перевожу взгляд на замысловатые узоры, окружающие стакан с виски.

— Какое мне дело? Мне нельзя беспокоиться о брате? — сквозь стиснутые зубы произносит он. Он раздражён. Хорошо. Может быть, тогда кто-то ещё почувствует хотя бы часть того разочарования, которое бушует во мне последние три дня.

Я фыркаю в ответ и снова подношу стакан к губам. Тёплый ликёр почти достигает моего рта, когда он сбивает его с моей руки. Жидкость разлетается, а стакан громко стукается о стойку бара под моими руками. Я закрываю глаза, пытаясь удержать красные вспышки гнева, чтобы не сделать что-нибудь глупое, например, не пустить в ход кулаки.

Мне не терпится хорошенько подраться, и Куп только что дал мне отличную причину для этого. Мы можем быть братьями, и я могу любить этого здоровенного ублюдка, но это не значит, что я не попытаюсь его вырубить. Даже братья иногда дерутся. Единственная причина, по которой я не позволяю гневу овладеть мной, — это то, что он уложил бы меня на землю быстрее, чем я смог бы с ним справиться. Я мог бы нанести ему пару хороших ударов, но никогда не смог бы полностью его повалить.

Хотя, если позволю ему вырубить меня, то, возможно, смогу наконец-то выспаться.

Эта мысль вызывает у меня улыбку. Я открываю глаза, стряхиваю мокрую руку в сторону и вытираю остатки ликёра о свои потёртые джинсы.

— Тебе теперь лучше? — усмехаюсь я, поднимая стакан и ставя его на место. Я поднимаю взгляд на стоящего передо мной гиганта. Он не делает попыток убрать беспорядок, который устроил, просто сверлит меня взглядом.

Он скрещивает руки на внушительной груди, затем опирается на противоположную сторону бара.

— Даже близко нет, — рычит он. Он ищет ответы в моих глазах, но я уверен, что он их не найдёт. Я слишком тщательно защищаюсь, чтобы просто так позволить кому-то проникнуть за свои стены. Если я не хочу кого-то впускать, то он точно не сможет туда попасть.

Когда он закатывает глаза и выпускает разочарованный вздох, я понимаю, что выиграл.

— Упрямый осёл. Ты что, не видишь, что мы все беспокоимся за тебя? — шипит он.

Я оглядываю комнату и не пытаюсь скрыть свою ухмылку. Кажется, наше небольшое представление осталось незамеченным для всех. Оуэн и Деклан находятся у одного из бильярдных столов, судя по звукам, в разгаре напряжённой игры. Я не могу не усмехнуться, когда Деклан забивает шар номер два и делает победный танец плечами. Оуэн смотрит на него с улыбкой и искорками веселья в глазах, делая долгий глоток из коричневой бутылки в своей руке.

Переведя взгляд от них, я смотрю в тёмный угол бара. Хейден сидит в задней кабинке, явно пытаясь добраться до юбки симпатичной рыжеволосой девушки. Они говорят шёпотом, чтобы не привлекать к себе внимания. В его глазах тот самый затуманенный взгляд, который я слишком хорошо знаю, когда он прижимает губы к её уху. Я не слышу, как она тихо ахает, но вижу это, когда замечаю, как его язык скользит по её шее.

Я ерзаю на своем стуле, когда его рука исчезает под столом, нащупывая тепло, которое его пальцы вскоре найдут. Мой член подаёт признаки жизни, когда она откидывает голову назад. Судя по тому, как похотливо его глаза наполняются туманом, он точно нашёл свою цель под её юбкой.

Никто из нас никогда не стеснялся своих сексуальных побед. Это в порядке вещей — зайти в бар и увидеть, как один из братьев трахается с кем-то прямо здесь. От минетов под столом до траха пальцами в темном углу. Пока всё происходит по взаимному согласию, у нас зелёный свет, чтобы дать волю своим желаниям.

Отрываю взгляд от влюблённой парочки и замечаю Таннера чуть дальше по бару. Он сидит рядом с симпатичным молодым человеком. Они оба повернуты друг к другу, их ноги переплетаются. Их язык тела ясно говорит о том, что эта история закончится за закрытыми дверями.

Очаровательная улыбка Таннера выглядит искренней, когда он оценивает другого мужчину, как голодный лев. Таннер действительно не делает различий, когда дело касается его любовников. Ему одинаково нравятся все тела, будь то с членом или с вагиной. Многие осудили бы такого человека за его особые вкусы, но не мы.Нам похуй, в кого ты засовываешь свой член, пока это происходит по обоюдному согласию.

Отвожу взгляд от двух мужчин, которые всё больше сближаются друг с другом, и снова встречаюсь взглядом с серыми глазами Купа.

— Серьёзно? — спрашиваю я, указывая на комнату вокруг нас. Вокруг нас несколько других посетителей пьют и разговаривают. — Потому что, похоже, половина наших братьев озабочена игрой, в то время как другая половина пытается намочить свои члены. — Я фыркаю и поворачиваюсь к нему лицом. Подвигаю пустой стакан к нему и постукиваю по краю. — Так что можешь перестать беспокоиться обо мне и налить мне ещё выпить? — спрашиваю с некоторой резкостью в голосе.