Глава 46

Хадсон

Тот факт, что эта видеоигра не требовала особых умственных способностей, был одновременно и благословением, и проклятием. Я потратил на нее много времени, но если я позволял своим мыслям блуждать, они всегда возвращались к Уитни, и тогда пустота, охватившая мое тело, становилась еще больше, и мне вдруг приходилось прикладывать все усилия, чтобы нажать на рычаги и кнопки.

Дверь распахнулась, и я прищурился от полосы яркого света, обрадовавшись, что он погас. Но тут включилось внутреннее освещение, заливая гостиную слишком ярким желтым светом.

Дэйн обогнул развлекательный центр и остановился перед кофейным столиком, прямо в поле зрения телевизора.

Я перегнулся через него и попытался убить зомби, пока он не заразил меня. В последнее время я чувствовал себя как зомби — без склонности к поеданию мозгов, — но мне стало не по себе от того, что я убивал существ, которые просто хотели, чтобы их оставили наедине с их едой и страданиями. Это было так плохо?

— Брат, ты уже несколько дней не ходил ни на одно из своих занятий, — сказал Дэйн.

— Спасибо за новость, — я нажал на кнопку и выдохнул «да», когда голова зомби взорвалась. Эй, выбор был – я или он.

Дэйн взял одну из пивных бутылок и повертел ее в руках, как будто никогда раньше таких не видел и хотел хорошенько рассмотреть. Да, пиво помогло притупить сознание, в отличие от видеоигры.

— Вчера на тренировке ты сказал Маккэффри, что сегодня пойдешь на занятия.

— Я скажу тебе то же самое, если это заставит тебя замолчать.

Дэйн вырвал геймпад PlayStation у меня из рук. Зомби, с которым я сражался, укусил меня, и экран залило красным.

Я откинулся на подушки дивана.

— Я только что умер, большое спасибо.

— Да, что ж, я собираюсь надрать тебе задницу в реальном мире, так почему бы тебе не сосредоточиться?

Это начинало походить на «Большого Брата», поэтому я просмотрел пивные бутылки и взял последнюю, которую еще пил. Теплое и дешевое, что на вкус напоминало мочу, но в любом случае сослужит хорошую службу.

Два с половиной года я работал, чтобы доказать, что могу поступить в колледж. И вот теперь я оказался таким неудачником, каким большинство людей считали меня с самого начала. Честно говоря, я испытал некоторое облегчение, когда отпустил все и принял это. Не портив статистику. На кого я пытался произвести впечатление? Единственный человек, которому было не все равно, получу ли я высшее образование, был я сам, но прямо сейчас мне тоже было все равно.

Более того, мне не нужно было беспокоиться о предстоящем замужестве мамы. Я мог бы просто пить и играть в хоккей, пока меня не отчислят. Возможно, к тому времени, когда это произойдет, я найду достаточно мотивации, чтобы решить, чем еще заняться в своей жизни. Черт, может, я бы просто подал заявку на драфт и воспользовался своим шансом. Дипломы второго уровня не имеют смысла, если ты все равно не можешь их получить.

Дэйн присел на кофейный столик, чтобы я не мог от него ускользнуть. Я задумался, что было бы проще — кивнуть и притвориться, что я слушаю, или пойти в свою комнату и запереться от него. Лень победила.

— С самого начала, — сказал Дэйн, и я понял, что он готовится к большой речи. — Я думал, что это пари зажжет искру и вернет тебя к прежней жизни. Я думал, что это сработает, но теперь понимаю, что нет. Это сделала она.

Я вздрогнул при упоминании Уитни, хотя он и не назвал ее имени.

Сразу после того, как все полетело к чертям, я хотел обвинить Дэйна. За то, что он превратил мое небрежное замечание о новом репортере в пари. За то, что он был таким крикливым, что Уитни узнала о моем проявлении соревновательной глупости самым худшим из возможных способов. Но я знал, что это не его вина.

А моя.

— Ты должен все исправить, — сказал Дэйн, пихая меня в колено.

Ну, это был не такой важный разговор, как я думал. Игнорировать его пристальный взгляд было не так-то просто, как я думал. Этот парень слишком хорошо меня знал. А знакомство с людьми приводит к тому, что ты причиняешь им боль, а они причиняют тебе боль в ответ.

Я наклонился вперед, сжимая в пальцах горлышко пивной бутылки.

— Я пытался. Я все выложил. Она отбросила все назад. Я ей не нужен, и после всего, что я сделал, я ее не заслуживаю.

— Нет, скорее всего, нет, — Дэйн указал на меня. — Нет, если ты собираешься вылететь из колледжа, подвести своих товарищей по команде и превратиться в… в одного из маминых парней-неудачников.

Я рванулся вперед и сжал в кулаках футболку Дэйна. От этого движения кофейный столик покачнулся, бутылки стукнулись друг о друга, как кегли в боулинге. Мои мышцы затряслись от сдерживаемой ярости. Мы с Дэйном много раз действовали друг другу на нервы, и у нас бывали ссоры — обычно, когда мы оказывались по разные стороны хоккейных баталий, — но я никогда не хотел причинить ему физический вред так, как сейчас.

— Давай, — сказал Дэйн. — Почему бы тебе просто не сделать это? Ударь меня и возвращайся к своему пиву.

— Клянусь, ты хочешь, чтобы я тебя ударил. Какого черта, чувак?

— Ты из кожи вон лез, чтобы попасть сюда, а теперь собираешься просто сдаться? У большинства детей в нашем районе никогда не будет шанса поступить в колледж, и, если бы не хоккей, нас бы здесь тоже не было. Возможно, дальше этого дело не зайдет, поэтому нам нужно быть уверенными, что мы не вернемся к бесперспективной работе.

Неужели он думал, что я этого не знаю? Именно это мотивировало меня на протяжении двух с половиной лет. Но этого было уже недостаточно, потому что, когда я пытался думать о своем будущем, все, что я видел, все, что я чувствовал — была пустота.

— Я хочу, чтобы ты доказал, что ты лучше этих парней, — продолжил Дэйн. — Что ты заслуживаешь быть здесь, и заслуживаешь эту девушку, так что прекрати хандрить, пока не испортил себе жизнь.

Я отпустил его и провел руками по волосам. Это было больше похоже на большую речь, которую я ожидал услышать, но совсем не ожидал, что все так обернется.

— Теперь, когда я, наконец, завладел твоим вниманием... — он достал из рюкзака газету и прижал ее к моей груди. — Сегодня вышла статья твоей девушки.

Я ожидал услышать об этом в понедельник, но, заглянув в Интернет, обнаружил, что спортивный раздел был посвящен игре прошлой недели, и там не было никаких новых статей от имени Уитни. В тот момент я имел в виду именно то, что сказал, мне правда наплевать на статью, потому что она была важнее.

Но настал момент истины… Я беспокоился о том, что она написала. Кого это задело бы из моих товарищей по команде, или тренерского штаба. Не говоря уже о том, сколько моих секретов было бы напечатано на всеобщее обозрение. Кто знает, какие ужасные вещи она сюда добавила.

У меня перехватило горло. Я так много ей рассказал, и все это время она планировала использовать это против меня. Лицемерно это или нет, но я испытал приступ гнева из-за того, что она не была честна с самого начала.

Я доверял ей.

Мой гнев нарастал, и я был рад этому, потому что это означало, что мне не придется нести бремя нашего разрыва в одиночку. Это подтвердило мою теорию о том, что отношения могут быть токсичными. И она не только тянула меня вниз, но и решила погубить мою единственную семью, которая у меня была. Насколько это было хреново?

Я с самого начала знал, что идея о том, что любовь может победить все, — чушь собачья. И все же я рискнул. Позволил себе по глупости поверить в это ровно настолько, что это взорвалось у меня перед носом, и теперь люди, о которых я больше всего заботился, тоже могли пострадать.

Я сжал экземпляр «Heights» в кулаке, бумага зашуршала. Я хотел прочитать это почти так же сильно, как и не. Развернув его, я увидел изображение Уитни, и крошечная черно-белая картинка заставила мое сердце замереть на пару секунд.

Дэйн хлопнул меня по плечу и кивнул, как это делают учителя и пожилые люди, когда надеются, что ты вот-вот пересмотришь свою жизнь.

— Я дам тебе несколько минут, а потом мы обсудим стратегию.

Я покачал головой.

— Иногда я беспокоюсь о твоем психическом состоянии, правда.

Дэйн ухмыльнулся, потому что у него, очевидно, были проблемы. Он повернулся и начал хлопотать на кухне, открывая и закрывая шкафы, в то время как я плюхнулся на диван и начал читать.

Как вы, наверное, заметили, в кампусе разгорелись дебаты из-за одного опроса, в котором задавался вопрос о льготном отношении к спортсменам. Думаю, пришло время признать, что я создала опрос, и, хотя я не хотела вызвать такой ажиотаж, очевидно, что обе стороны испытывают очень сильные чувства. После долгих исследований, а также после того, как я провела некоторое время с хоккейной командой, вот мои выводы…

Она начала с фактов о количестве стипендий, выплачиваемых за занятия спортом, по сравнению с академическими, рассказала о деньгах, которые колледж тратил и которые приносили спортивные факультеты, и написала, что ее опрос показал, что 72 процента студентов, ответивших на этот вопрос, считают, что к спортсменам относятся по-особому. Она процитировала пару комментариев от людей, которые страстно переживали по поводу несправедливости — один был красиво сформулирован, а другой называл спортсменов безмозглыми придурками.

Затем она рассказала обо всех способах, которыми спортсмены на самом деле получали особое отношение. Та часть меня, которая всегда чувствовала, что я не заслуживаю быть здесь, поднялась на поверхность вместе с постоянным чувством вины, но другая часть меня утверждала, что это был единственный способ выжить. Я знал, что многие студенты учились, но сколько часов практики было у них в дополнение к учебе? Как мы могли это сделать без дополнительной помощи? Я и так тонул, и у меня это получалось не на шутку.

Но в следующем разделе статьи было указано на это. Там упоминались долгие часы тренировок и время, проведенное в разъездах, а также то, насколько сложно было попасть в спортивную команду колледжа. Уитни даже рассказала о высоком риске получения травм и о том, что травма может привести к потере стипендии, а также о медицинских счетах, которые ни колледж, ни личная медицинская страховка не покрывают, если только это не был известный игрок, получивший публичную травму. Она процитировала несколько комментариев спортсменов, на один из которых я поймал себя на том, что киваю, а другой заставил меня съежиться от того, насколько самодовольными, злыми и идиотскими они показались.