Глава 10

Диего

Она исчезает в комнате Бэллс и Бэрроу с подругой, а я сажусь за кухонный стол и проверяю свои сообщения. Мой контакт работает быстро. Я хмурюсь, читая информацию, которую он присылает, каждая новая информация хуже предыдущей.

— Черт. — Я швыряю телефон на стол.

— Не нравится? — Тирнан откусывает кусочек торта и улыбается.

— Это вкусно. — Дафна, рыжеволосая журналистка, которая появилась из ниоткуда, стоит в конце стойки. Она откусывает еще кусочек торта и многозначительно смотрит на Тирнана.

— Господи, женщина. — Его самоуверенный тон улетучивается, когда он забирает свою тарелку и уходит.

Я возвращаюсь к своему телефону и не обращаю на них внимания.

— Есть какие-нибудь новости? — Спрашивает Дафна.

Я беру вилку и откусываю кусочек торта. Это чертовски вкусно. У меня никогда не было ничего вкуснее. Она приготовила его. С нуля. Ее крошечными ручонками. Я не могу быть более впечатлен. Сладость, по крайней мере, немного смягчает мое раздражение.

Достав телефон, я отправляю информацию ребятам, а затем возвращаюсь к своему торту, наблюдая за коридором.

Не проходит много времени, как Чарльз снова врывается на кухню.

— Этого не может быть. — Он тяжело опускается на табурет рядом со мной.

— Это реально. — Я вздыхаю и доедаю свой торт, затем подбираю оставшиеся крошки.

— Значит, мы говорим о том, что сюда заявятся по меньшей мере пять придурков, чтобы попытаться заполучить твою поп-принцессу?

— Я думаю, что, возможно, одного они пропустили. Возможно, настоящий профессионал. Не уверен. — Я бросаю вилку на тарелку. — Мог бы остаться незамеченным.

— Мог бы прямо сейчас быть на улице. — Чарльз стискивает зубы.

Я бросаю взгляд в окно на заснеженный пейзаж.

— Если да, то он отморозит себе яйца.

— Это сделал первый убийца.

— И эта чертова рыжая. — Тирнан входит в комнату, не отрывая глаз от телефона. — Она сделала это. Она, и ее вопросы, и ее ноги, и... — Он проводит рукой по лицу. — Она — все.

Чарльз удивленно поднимает бровь, и я пожимаю плечами. Должно быть, что-то подмешано в воду.

— Она добралась, но я проверил ее маршрут. Она подъехала как можно ближе на джипе, который тащил квадроцикл, затем запрыгнула на квадроцикл с прикованными шинами и добралась до нас. Это было нелегко. — Чарльз тоже выглядывает наружу. — Снег пока лежит, но дорога скоро оттает. Вероятно, завтра около полудня, если я правильно понимаю. Затем снегоочиститель из «Фрозен Фоллс» расчистит ее.

— И тогда у нас на пороге появятся пять или шесть клоунов-убийц. — Я хватаю свою тарелку и бросаю ее в раковину, затем хмурюсь, когда понимаю, что чуть не разбил ее. — Черт.

— Мы все на взводе. — Тирнан качает головой.

— Неправда. Я чувствую себя прекрасно. — Чарльз улыбается.

Когда я думаю о моей милой певчей птичке, я тоже чувствую себя чертовски хорошо. Я возвращаюсь на свое место и просматриваю список убийц-любителей в своем телефоне.

— Думаю, я займусь парнем, который занимается поджогами. Он кажется забавным. — Тирнан ухмыляется. — Реальная задница.

— Я возьму снайпера и эксперта по ножам. — Мне бы не помешала разминка.

— Думаю, мне достанутся остатки. Тупоголовый скандалист и начинающий ниндзя? — Ворчит Чарльз. — Я должен был забрать парня, который занимается поджогами.

— Слишком поздно. — Тирнан вытаскивает из-за пояса клинок и умело подбрасывает его в воздух. — Пора на охоту. — Он поворачивается и уходит.

— Бэрроу разозлится, что упустил такой шанс. — Чарльз хрустит костяшками пальцев.

Я встаю и бросаю еще один взгляд в коридор.

— Если этот парень настолько одержим, что тратит деньги на игроков команды «Б», то это только вопрос времени, когда он поймет, кого ему нужно нанять. И когда это произойдет…

Чарльз поднимает руку.

— Братство знает, что лучше не показываться здесь.

— Я бы тоже хотел думать, что «Скорпионам» следовало бы быть благоразумнее. — Я тяжело вздыхаю. — С другой стороны, ты видел трастовый фонд этого идиота? Сейчас он платит мало, но это только потому, что не знает, что есть игроки получше. Как только он найдет лучшее, он за это заплатит.

— Надеюсь, ты ошибаешься. — Чарльз потирает переносицу.

— Я не ошибаюсь.

— Я знаю. — Он снова оглядывает коридор. — Но мы будем готовы. Никто не причинит вреда нашим женщинам. — Он протягивает мне руку. — Мы справимся.

Я принимаю его рукопожатие и киваю.

— Давай уберем мусор, а потом займемся профессионалами.

— Отлично, брат. — Чарльз сжимает мою руку. — Как думаешь, твоя Аврора не могла бы испечь нам еще немного торта?

***

— Где, черт возьми, ты был? Почему здесь кровь? Что такое …

Я закрываю рот своей певчей птичке поцелуем.

Она тает в моих объятиях, когда я прижимаю ее к себе. Я вернулся победителем из двух смертельных схваток, и моя кровь бурлит.

Я не могу сопротивляться ей, не могу удержаться и поддерживаю ее, пока ее колени не упираются в кровать. Она опускается с тихим вздохом, а я стягиваю рубашку через голову и снимаю штаны.

— Ты нужна мне. — Больше я ничего не могу сказать.

Она забирается обратно на кровать и снимает рубашку, открывая мне свое тело, когда ложится на спину и раздвигает ноги.

— Ты тоже мне нужен.

Я набрасываюсь на нее, как дикий зверь, посасывая, кусая, целуя, облизывая — я хочу попробовать на вкус каждый дюйм ее кожи, что я и делаю. Но потом мне не терпится оказаться внутри нее. Я должен почувствовать, как она сжимает меня, почувствовать, что она живая и извивается подо мной.

— Пожалуйста, — выдыхает она, когда я прижимаю свой член к ее входу. Когда я врываюсь в нее, она стонет и выгибается, ее тело приветствует меня. Я беру ее жестко и глубоко, делая своей снова и снова, и целую ее в губы.

Она — это все, чего я никогда не заслуживал, но я не могу остановиться сейчас. Я не могу отпустить ее. И я убью любого, кто попытается причинить ей боль. Я убивал раньше. Тогда это было просто. Сейчас это еще проще. Эта красивая, хрупкая, удивительная женщина нуждается во мне. Я всегда буду рядом с ней. Всегда буду защищать ее.

Я говорю ей об этом с каждым толчком, с каждой произнесенной вполголоса похвалой.

— Моя прекрасная певчая птичка.

Она стонет и обхватывает меня ногами. Когда я посасываю местечко у нее за ухом и сжимаю ее идеальную маленькую грудь, она кончает, и ее тело напрягается, как пружина. Я не могу сдерживаться, не тогда, когда ее киска умоляет меня излить свое семя. Так я и делаю, отдавая ей всего себя, мыча и целуя ее в губы, показывая ей, кто я такой.

И когда мы, наконец, снова можем дышать, когда мы находим воздух и смотрим друг другу в глаза, она поднимает на меня глаза и говорит:

— Я скучала по тебе. Почему на тебе кровь?

Я смеюсь, когда снова целую ее, мою великодушную королеву, которая понятия не имеет, сколько крови я пролил бы, чтобы сохранить улыбку на ее прекрасных губах.