26 КАМИЛА

Эти глаза. Эти чертовы незабудки голубые глаза.

Все это время в качестве пленника Исаака, его пешки, его — крайне необходимые здесь устрашающие цитаты — «жены» его глаза меня губили. Когда он смотрит на меня, я просто не могу сопротивляться, которого он заслуживает. Они превращают меня в ничто. К импульсу. К чистому чувству.

А это очень и очень опасно.

Еще более опасным является то, что только что раскрыла его ошеломляющая речь перед Максимом.

Исаак не просто манипулировал мной в какой-то жестокой силовой игре, за которой Он наблюдал. Смотрел. Прослушивался.

Я должна быть зла как черт. И в некотором смысле да. Кто хочет почувствовать себя лабораторной крысой в лабиринте?

Но я также чувствую, что меня видят. И для того, кто прожил во лжи в тени шесть долгих лет, это кое-что значит для меня.

Это означает, что, несмотря на фасад, который я надела, есть кто-то, кто знает меня настоящую. Ну, по крайней мере, частичка настоящего меня.

Конечно, она никогда не бывает черно-белой. И я застряла в сером пространстве между ними обоими. Потому что Исаак прав: мне нравится ссориться с ним. Я сейчас мокрая, и это во многом связано с ним.

Не только то, как он уделяет мне внимание, но и то, как он командует мной, как будто имеет на это данное Богом право. То, как он смотрит на меня, как будто он готов согнуть меня и трахнуть меня до следующего невероятного оргазма в любой момент.

Ни один мужчина не должен иметь такой власти над другим человеком.

Но у Исаака есть преимущество передо мной.

И он не боится его использовать.

Я смотрю, как он набирает номер Бри. Мое сердце бьется. Как я должна говорить с Джо когда Исаак слушает? А если он что-то заподозрит? Что, если он услышит ее голос и инстинктивно узнает?

Мои ладони начали потеть, но я должна собраться. Он почувствует мои нервы, и в конце концов я выдам свой секрет.

Он уже слишком много знает.

— Привет?

Меня вырывает из транса голос Бри.

— Брианна! — говорю я, наклоняясь вперед, чтобы она могла меня услышать.

Она поймет, что что-то не так. Я никогда не называю ее Брианна.

— Камила, — отвечает она тем же.

Я не могу не улыбаться. Я люблю свою сестру. Тысячи дней и тысячи миль, разделяющие нас, жестоко несправедливы, но это не помешало ей сразу понять, когда что-то не так.

— Ты готовишь?

— Только что закончила, — отвечает Бри.

— Дай угадаю, — говорю я, гордясь тем, насколько гладко и естественно получается.

— Ты опять приготовила гуляш?

Гуляш. Это кодовое слово, о котором мы договорились шесть лет назад, когда я впервые вступил в программу. Способ дать ей понять, что кто-то подслушивает, не произнося слов вслух.

Я использовала его несколько раз после того, как Эндрю заменил Эрика в качестве куратора моего дела. Я просто не любила его и не доверяла ему — и я определенно не хотела, чтобы он знал о моей дочери.

Это был секрет, который я доверила хранить только Эрику.

— Гуляш, — повторяет Бри.

Ее тон понижается. Мне нужно очень постараться, чтобы не вздрогнуть. Я надеялась, что она отреагирует на красный флаг немного лучше, немного более естественно. Исаак никак не мог это пропустить. Однако его лицо ничего не выдает.

— Пожалуйста, — добавляет Бри, пытаясь прийти в себя. — Я бы не сделала это снова на этой неделе. Детям это надоест.

— Не говоря уже о твоём муже.

— Он не может позволить себе жаловаться.

Это не совсем бесшовно. Но, возможно, этого было достаточно.

Я смотрю в его сторону. Его глаза прикованы ко мне.

Возможно, нет.

— В любом случае, гуляш в сторону, как дела, сестренка? — Я спрашиваю.

— Отлично, — отвечает Бри. — Как ты? Я много думала о тебе в последнее время.

Это ее способ сказать, что она беспокоится за меня. Мне нужно успокоить ее, пока она не нажала тревожную кнопку. Которым, в данном случае, будет Эрик.

— Ты слишком беспокоишься обо мне, — говорю я ей. — Я в порядке. На самом деле более чем хорошо.

— Уверена?

— Очень уверена. Я нашла новую библиотеку.

— Да?

— Это потрясающе, Бри. Как в "Красавице и чудовище". Я едва могла поверить своим глазам.

— Ох, это напомнило мне: дети смотрели это вчера. Джо выбрала его.

Я медленно вдыхаю и выдыхаю, чтобы успокоить нервы, которые напряглись, когда Бри упомянула имя моей дочери. — Им понравилось?

— Мальчикам определенно было интересно, но Джо влюбилась.

Я улыбаюсь. — Держу пари. Я тоже люблю этот фильм.

— Она ненавидела ту часть, где Чудовище снова превратилось в человека.

Я расхохоталась. — Я не виню ее.

— Это был отличный день, — продолжает Бри. — Мы пошли в парк вечером. Дети катались на качелях.

Молчание переходит в разговор. Я неловко ерзаю на месте, задаваясь вопросом, не порчу ли я все, соглашаясь сделать это на глазах у Исаака.

Это должно звучать как обычный скучный разговор двух сестер.

Не так ли это?

Я не знаю. Я, черт возьми, не знаю.

— Как поживает, эм, муженек? — Я заикаюсь.

— Джейк начал играть в гольф, — говорит мне Бри. Я слышу раздражение в ее голосе.

Я ухмыляюсь. — Что за клише.

— Верно? Я была бы более раздражена, но я не думаю, что это продлится долго.

— Почему это?

— Я не думаю, что он очень хорош.

Мы немного посмеемся над этим. Это немного снимает напряжение в моей груди. Бри начинает рассказывать мне о злоключениях Джейка на тренировочном поле, как вдруг я слышу топот маленьких девчачьих шагов на ее линии.

Джо.

Мое сердце подпрыгивает в горле. Она называет меня мамой, когда мы разговариваем. Если она возьмет трубку, все будет кончено. Все это откроется, единственный секрет, который я так усердно скрывала.

Одному Богу известно, что будет после этого.

— Бри, — торопливо говорю я, — передай от меня привет детям. Скажи им, что я люблю их.

Но я опоздала. — Тетя Бри, кто это?

Голос Джо, громкий и четкий.

Блять.

— Осторожнее с моим оригами, — предупреждает Бри мою дочь, пытаясь уклониться от вопроса. — И никакой беготни по дому. Дети, не могли бы вы выйти и поиграть, пожалуйста? Мне нужно тут пропылесосить.

— Звучит хаотично, — нервно смеюсь я.

— Как будто ураган и землетрясение ударили одновременно, — вздыхает Бри. — Дети приглашают своих кузеном поиграть.

Я сдерживаю ухмылку. Быстрая мысль с ее стороны, чтобы объяснить оплошность с «тетушкой Бри».

— Не беспокойся, я понимаю. Я все равно должна идти.

— Позвони мне еще раз, хорошо? Я действительно хочу знать, как ты поживаешь.

— Я в порядке. Ты слишком много беспокоишься.

— Я твоя сестра. Это моя работа.

— Люблю тебя.

— Тоже тебя люблю.

Бри вешает трубку раньше меня. Мое сердцебиение все еще учащается. Я закрываю глаза и дышу, пока дыхание не стихнет, прежде чем взглянуть на Исаака.

— Счастливый? — спрашиваю я, пытаясь собраться с нужным количеством возмущения. — Пикантный разговор, не так ли?

— У тебя нет другого брата или сестры, не так ли? — спрашивает Исаак вместо ответа на мой вопрос.

Я должна очень стараться, чтобы не замолчать и не запаниковать. — Нет.Только Бри. — Но поскольку я знаю, куда он направляется, я продолжаю говорить. — У ее мужа Джейка есть старший брат. У него и его жены двое детей.

Все лгут. Джейк — единственный ребенок. Самое маленькое копание покажет это, но я надеюсь, что Исаак сочтет это слишком неважным, чтобы в него вникать. Я не могу представить, чтобы он изучал биографию Джейка.

По крайней мере, я надеюсь, что это правда.

— Сэм и Мона, — добавляю я. Дьявол кроется в деталях.

Исаак кивает, как будто он удовлетворен. Он начинает играть с лезвием ножа для вскрытия писем на столе, медленно крутя его в пальцах. Затем его глаза метнулись обратно к моим.

— Никакого гуляша на ужин, да?

Проклятие. Я потеряна. Он заметил. Все хреново.

— Очевидно нет.

— Как долго это было твоим стоп-словом?

Черт. Чёрт. Чёрт.

— С тех пор, как ты взорвал мою жизнь шесть лет назад, — смущенно признаюсь я. Мои плечи опускаются вперед в поражении.

Глядя сейчас на Исаака, я понимаю, насколько она похожа на него. Темно-каштановые волосы, сильные скулы, упрямый подбородок.

И ее глаза, конечно. Ярко-голубые, как у ее отца.

— Если ты чувствуешь, что таощ сестра и ее семья в опасности, — торжественно говорит он, не моргая и не отводя взгляд, — все, что тебе нужно сделать, это сказать мне. Я бы позаботился о том, чтобы они были защищены.

— Ты… ты бы хотел?

— Конечно. Они не заслуживают быть вовлеченными во все это.

— Тогда тебе лучше ни с кем из них не контактировать, — быстро говорю я. — Потому что, очевидно, все, к чему ты прикасаешься, становится целью.

Я не хочу, чтобы это выглядело так резко. Но мои слова рассекают воздух, и в комнате становится холодно.

— Я… я не имела в виду то, как это звучало.

— Не так ли? — спрашивает он, поднимая бровь.

Я ломаю руки. — Не знаю, — честно говорю я.

Утверждать обратное было бы неискренним. Может быть, я действительно хотела, чтобы это причинило ему боль. Чтобы разделить немного своей боли с человеком, который ее причиняет, хотя бы с чем-то еще.

— Ты близка со своей племянницей?

Я сглатываю и заставляю себя встретиться с ним взглядом. Я не могу быть робкой здесь. Мне нужно быть беспечной. Такой же крутой и собранной, как Исаак.

— Она самая младшая в семье, — слабо говорю я. — И она… она очень напоминает мне меня саму. Я скучала по ней всю жизнь. Это заставляет меня чувствовать себя виноватой.

Я приближаюсь к опасной территории, но говорить о Джо, даже если это должно быть зашифровано, приятно. Маленькое признание правды.

Единственным недостатком является то, что я становлюсь эмоциональной. Я сглатываю ком в горле и пытаюсь перестать вести себя как мать. Хотя это вообще возможно?

После того, как у вас родился ребенок, можете ли вы быть кем-то еще, кроме его матери?

— Виноватая?

Я пожимаю плечами. — Это неразумно, — быстро говорю я. — Но это именно то, что я чувствую. Мы с сестрой всегда были невероятно близки. Я любила всех ее детей еще до того, как они появились здесь.

Когда я смотрю на него, он улыбается мне странной, отстраненной улыбкой.