— Я не думаю, что ты в том положении, чтобы читать мне лекции о союзниках, Исаак.

Я не ожидал, что она укусит. Почти приятно видеть сталь в ее глазах. Может быть, я не унаследовал весь свой бой от одного отца.

Я удивлен тем, насколько это утешительно.

— Ну ну. Бьюсь об заклад, это интересная история, — говорю я. — Не хочешь поделиться со мной?

— Не сегодня.

— Почему я не удивлен?

Она вздыхает. — Я не хочу, чтобы ты подвергался их воздействию.

Я хмурюсь. — Мама, ты забыла, кто я?

— Ты мой сын.

— И в этом проблема, — киваю я. — Ты думаешь обо мне как о своем сыне. Ты видишь мальчика, четырехлетнего, которому ты все еще нужна. Я больше не тот ребенок. Меня давно не было. Я дон первый, второй и третий. А потом другие роли. Сын, брат, друг.

— А как же муж? – многозначительно спрашивает мама. — А как насчет отца?

— Быть обеими этими вещами зависит от того, чтобы быть хорошим доном. Сильным доном.

Она качает головой. — Если ты хочешь семью, Исаак, настоящую семью, тебе придется пойти на уступки. Тебе придется расставить приоритеты.

Я хмурюсь, задаваясь вопросом, сколько мама говорила с Камилой. Моя жена недавно использовала в отношении меня те же слова.

— Мне не нужно делать ничего подобного.

— Я чувствую расстояние между нами, сынок. С тех пор, как твой отец вытащил тебя из детской и посадил на тренировочный ринг. Но это не значит, что я тебя до сих пор не знаю. Ты хочешь семью…

— Ты бредишь, — огрызаюсь я, прежде чем она успевает закончить предложение. — Единственное, чего я хочу сейчас, — это разобраться с Максимом и убрать его из правления. Это мой единственный приоритет.

Мама внимательно смотрит на меня и вздыхает. — Отрицание может показаться удобным в данный момент, Исаак. Но в долгосрочной перспективе это наносит больше вреда, чем необходимо. Поверь мне, иногда мне жаль, что я не жила такой ложью.

Я прищуриваюсь на нее. — Если ты этого хотенл, то не должна была закрывать глаза на то, что отец убил собственного брата.

Ее глаза расширяются от боли. Она поднимается на ноги.

— Думаешь, я знала, что Виталий собирается убить Якова?

— Не так ли?

— Конечно, нет. Конечно, нет!

Сама инсинуация, кажется, вызывает у нее серьезное оскорбление. Я принимаю это к сведению, наблюдая, как ее пальцы непроизвольно дергаются. Через мгновение она переводит дух.

— Не предполагай, Исаак. Ты не знаешь всей истории.

— Кто в этом виноват?

— Твой отец, — тут же отвечает она. Затем она прогибается вперед. — И отчасти… я.

— Я рад, что ты можешь это признать.

—Я хочу только лучшего для тебя. Для твоего будущего.

—Будущее — это то, что я делаю, мама. Больше ничего. Не меньше.

Ее плечи немного опускаются, когда она понимает, что я ни о чем не передумал. — Просто помни, сынок: ты законный дон.

— Я это уже знаю, — пренебрежительно говорю я ей. — Несмотря на то, что отец сделал с Яковом. Я знаю, что я тот человек, который возглавит эту Братву. Максим был бы таким же бесцельным лидером, как и его отец.

Мама на мгновение опускает глаза.

И в этот момент мне становится ясно. — Светлана знает, не так ли?

Она снова встречается со мной взглядом. — Знает что?

— Что отец убил Якова. У нее есть доказательства. Вот почему слух распространился так быстро. Она знает, что произошло. Вот почему она так тебя ненавидит.

Ее молчание — достаточное подтверждение.

Но мамины глаза обеспокоены, когда она отвечает.

— Она знает некоторые вещи. Она подозревает других. Это достаточная причина, чтобы она меня ненавидела.

Секреты на секретах.

Не я один в этом доме прячу вещи от света.