ГЛАВА 11

Саванна

«Вот сукин сын».

Я обычно не ругаюсь так много. Но этот мужик, этот придурок, просто выводит меня из себя.

Моя мать была бы в ужасе. Что, вероятно, является веской причиной продолжать в том же духе. Она также была бы в ужасе от того, что я вляпалась в эту ситуацию. Но это было бы невероятно несправедливым суждением.

Яростными шагами я топаю к двери и дергаю за ручку, хотя знаю, что она не поддастся. И она не поддается.

«Ублюдок». Ладно, это было приятно. «Ты ублюдок!» Кричать это было еще лучше.

Моя нога отдергивается, как будто я собираюсь пнуть основание двери, но я останавливаю себя. Сломать палец на ноге — значит сделать меня еще более несчастной.

«Ублюдок», — снова ворчу я, на всякий случай.

Я до сих пор не могу поверить, что он поймал эту дурацкий бюст.

Признавая, что дверь не откроется, я смотрю на то, что он оставил для меня.

На полу стоит изящный деревянный поднос, как в милом гостевом доме. Только вместо крекеров, сыра и графина вина там лежит нераспечатанная коробка Cherry Pop-Tarts, большой Snickers, запечатанный пакет сладкого и острого вяленого мяса и две бутылки воды. Вряд ли я ожидал найти что-то подобное в таком месте. Но, возможно, этот большой злой человек предпочитает есть как подросток.

Мне хочется все это растоптать в крошки, но это было бы глупо. Я не знаю, как долго он собирается оставлять меня здесь, и, кроме водопроводной воды из ванной, это может быть единственной пищей, которую он мне дает. И, по крайней мере, он был достаточно умен, чтобы принести мне упакованную еду. Потому что, голодная или нет, я ни за что не притронусь к сэндвичу ручной работы.

Нет, сэр. Не сегодня.

Присев, я поднимаю поднос и ставлю его на кровать.

Крышка бутылки с водой приятно щелкает, когда я ее поворачиваю, поэтому я подношу ее к губам и выпиваю половину бутылки за один заход.

За последний час я много кричала и плакала — и это все? — из-за этого у меня чешутся глаза и пересыхает горло.

С бутылкой в руке, я обхожу комнату по периметру. Нет никакой гарантии, что Кинг или кто-то еще не ворвется снова, но у меня такое чувство, что я останусь одна на всю оставшуюся ночь.

При ближайшем рассмотрении все — мебель, постельное белье, безделушки — выглядит даже дороже, чем я думал поначалу.

Я почти ухмыляюсь, может быть, моя мать не была бы так разочарована во мне в конце концов. По ее мнению, заполучить богатого мужа — это вершина успеха.

Муж.

Мой желудок сжимается, и я делаю еще глоток воды.

Я не знаю, как Кинг видит все это. Я же не пойду с ним добровольно в церковь или в суд и не произнесу клятвы, притворяясь, что я не долбаный заключенный.

И если бы он хотел меня убить, он бы уже это сделал. Так что трудно представить, чтобы он использовал аргумент «женись на мне или умри».

Я не хочу умирать.

Если он поставит мне этот ультиматум, я думаю, я пойду до конца. Брак не так плох, как смерть. И я просто продолжу искать способы сбежать. Он не может вечно держать меня запертой в спальне.

При следующем выдохе мои щеки раздуваются, поскольку меня одолевает усталость.

Я смотрю на кровать, опасаясь ею воспользоваться.

Но нет смысла пытаться сделать временную кровать в шкафу или ванной, или где-то еще. Это не одна из моих книг о мстителях-убийцах, где они всегда в бегах и пытаются перехитрить того, кто может за ними гнаться. Это я уже и так полностью и по-настоящему нахожусь в плену. Кинг знает, что я здесь, и то, что я прячусь в комнате, этого не изменит.

Я сжимаю губы, продолжая смотреть на кровать.

Держу пари, что это его комната.

Держу пари, что он привел сюда много женщин

Надеюсь, по их доброй воле.

И.. я уверена, что этот матрас чертовски удобен. Такой человек, как Кинг, ни за что не стал бы экономить на собственной кровати.

Но как только я начинаю думать о том, чтобы залезть под пушистое одеяло, я начинаю осознавать, насколько отвратительно и грязно я себя чувствую.

Это был длинный день. Подготовка заранее, чтобы встретиться с Ли, ощущается как целая другая жизнь.

Для него, я думаю, так оно и было.

Я морщусь от своих собственных темных мыслей. Мне придется вернуться к терапии после этого.

Я смотрю на себя сверху вниз.

Несмотря на все остальное, я носила бюстгальтер дольше, чем кто-либо когда-либо должен был, так что его придется убрать. И эти джинсовые шорты начинают натирать в тех местах, где я не хочу, чтобы они натирали, так что было бы неплохо надеть что-то мягкое. И моя некогда милая футболка липнет ко мне из-за панического пота, который я перенесла во время похищения, а значит, ее нужно постирать, если не сжечь. А мои ноги... если я слишком много буду думать о том, как болят мои ноги в этих маленьких балетках, которые я носила, потому что они были милыми, а не удобными, я снова начну плакать.

Мой взгляд перемещается между открытой дверью ванной, кроватью и дверью, которая, должно быть, ведет в шкаф.

«К черту все это».

Я беру воду под мышку и, затаив дыхание, пробую открыть закрытую дверь, радуясь, что она открывается без усилий.

Дверь открывается внутрь, и, как и в ванной, мягкий свет исходит от светильников. Только в этом случае свет исходит из-под полок.

Шкаф огромный и хорошо организованный, но не совсем полный. Это не значит, что у Кинга нет тонны одежды, потому что она у него есть, просто у него недостаточно вещей, чтобы заполнить эту гигантскую гардеробную.

Выключатель света выглядит гораздо сложнее, чем должен быть, но через некоторое время я понимаю, как включить встроенные светильники на потолке.

Игнорируя костюмы и модные вещи, я направляюсь к ящикам, выстроившимся вдоль задней стены.

Первый ящик, который я наугад выбираю, полон носков. Носки лежат ровно, рядами, не парами.

«Чудак», — шепчу я, закрывая ящик.

Следующий ящик почти так же шокирует. Сами по себе боксеры, сложенные в идеальные квадраты, не были бы такими уж ошеломляющими, но яркие шелка оказались совсем не тем, что я ожидала.

Не в силах сдержаться, я протягиваю руку и тру материал между большим и указательным пальцами. Они такие мягкие и неожиданные, что я чувствую еще одну пару.

Но я определенно не задаюсь вопросом, как бы выглядел в них Кинг.

И я не чувствую никаких скручиваний внизу живота.

Нет. Вовсе нет. Для стокгольмского синдрома еще слишком рано. Это просто мое тело напоминает мне, что я выплеснул все, что съела ранее.

Я захлопываю ящик. Я не собираюсь спать в нижнем белье Кинга.

Следующий ящик наконец оказывается полезным, когда я нахожу выбор спортивных брюк. Я знаю, что они будут слишком длинными для меня, но это лучше, чем носить боксеры незнакомца.

Когда Кинг насильно тащил меня из здания Ли, а мое тело было прижато к его передней части, не было похоже, что у него было много жира. Но он крупный мужчина с крупным телосложением, так что, хотя я могу быть пухленькой, я внутренне усмехаюсь, вспоминая, как он называл меня так, эластичный пояс означает, что они должны натягиваться на мои бедра.

Мне нужно еще два ящика, прежде чем я найду футболки. И еще один ящик, прежде чем я найду черные. Потому что я не надену белую футболку, когда я без бюстгальтера. Не здесь. Не для всех этих Pop-Tarts.

Возвращаюсь к первому ящику и достаю пару черных носков, завершая свой образ, полностью одетый в черный цвет.

Только я начинаю задвигать ящик, как останавливаюсь, а затем свободной рукой перемешиваю все носки вместе.

Если бы у меня были обе руки или терпение, я бы связал их всех в узлы. Но у меня такое чувство, что для этого еще будет время.

Чувствуя себя немного лучше, с моим узлом в руке, я оборачиваюсь и замечаю очень большой сейф. Он спрятан за открытой дверью, так что вы не видите его, когда впервые входите, но блестящая поверхность делает его заметным.

Поскольку я просто люблю разочаровываться, я подхожу и осматриваю сейф, немного удивленная тем, что на нем нет маленького квадратного считывателя отпечатков. А затем еще больше удивленный, когда не могу ничего найти. Ни циферблата, ни петель, ничего.

Но ударь меня один раз, как тебе не стыдно, ударь меня дважды…

Я держу пальцы подальше от поверхности и выхожу из шкафа.